— Кажись нашли. — веселым голосом сообщил Золотов-старший. — Слава, твой выход.
Около получаса дядя Слава медленно раз за разом обходил насыпь, иногда останавливаясь и прикладывая руку к земле, закрывая глаза. Видимо прислушивался к ощущениям. Мы с Николаем Николаевичем покорно ждали.
— Внутри есть пустоты. — наконец вынес вердикт наш геомант. — Вижу четкий прямоугольный тоннель уходящий вглубь.
— Вход определить сможешь?
— Уже определил. — медленно кивнул дядя Слава, не открывая глаз.
— Тогда можно возвращаться. Темнеть начало.
— Да, пожалуй, пора.
В разбитый нами лагерь мы пришли уже далеко затемно. Тем не менее, происшествий в дороге не случилось. Никого не засосало, никто не утонул и не оступился. По-другому и быть не могло. Одаренные больше полагаются совсем на другие чувства, а не только на зрение и осязание. Поэтому я легко и непринужденно вывел наш маленький отряд исследователей из дремучих болот, всего за один час, чем заслужил уважительные взгляды обоих Золотовых и благодарственный хлопок по плечу.
— Молодец, Добрыня.
Я даже поправлять не стал, было попросту лень. Хотелось есть и спать одновременно. Но когда я вспомнил что на мне еще первая смена ночного дежурства, то стало вдруг совсем грустно. Придется бдеть до часу ночи.
— А-а-ах — глубоко и тяжело выдохнул я, осознавая всю тяжесть своего положения.
Глава 31
Еще через час, ночь полностью вступила в свои права. Именно в этом месте, темень была особенно непроглядной и гнетущей. Сразу возникло неопределённое чувство легкой тревоги. Злобные каркающие завывания болотной выпи и без того усиливали общую встревоженность, сразу взывая к древнейшим человеческим инстинктам — боязни темноты и того что в ней обитает.
— Ночной окрик выпи — к беде — тихо произнес дядя Слава, на что его брат только состроил недовольную гримасу. Бесило видать Николая Николаевича излишнее суеверие брата.
Даже вкусный ужин в виде каши с консервированным мясом, не сильно принес облегчения. Но, приготовленный на костре чай с травами и легким запахом дымка, вроде бы притупил чувство всеобщей тревоги. А сладости, принесенные Ариной, среди которых были полюбившиеся мне прянички, на какое-то время заставили забыть, что мы находились в окружении вонючих древних болот с курганом-могильником убиенного чудовища.
Разговаривать никому не хотелось. Прочно устоявшуюся тишину нарушали частый треск прогорающих поленьев, противное бульканье болот и редкие крики местной фауны. Неопределенное чувство тревоги медленно, но уверенно возвращалось. Я зябко поежился представив, что буквально через час, а может и раньше, мне придется остаться одному.
Так и произошло. Первыми спать отправились девушки. Прежде чем они укрылись за тентом палатки, я успел поймать взгляд Арины. Девушка легко улыбалась, глядя прямо на меня, а ямочки на ее щеках, которые я, к своему стыду, не заметил раньше, заставили быстрее застучать сердце.
Еще через минут десять, пожелав спокойной ночи, нас покинул Золотов-старший. Дядя Слава, посидев еще несколько минут, тоже поднялся.
— От костра далеко не отходи и затухнуть ему не позволяй. — негромко произнес он — Пей чай. Он с корнем женьшеня и элеутерококка. Какое-то время придаст бодрости, а там уже и смена подойдет. Спокойной ночи, Горыня.
— Спокойной ночи, дядя Слава — так же негромко произнес я.
И вот я остался один. Боялся ли я темноты находясь рядом с костром? Наверное, нет. Ночь меня не страшила вообще, даже в детстве. Но одно дело темнота сельская, так сказать — бытовая, с тусклым уличным освещением и далекими точками света из окон соседских домов. С привычными звуками — шелестом листвы на ветру, стрекотанием знакомых насекомых и редким звуком человеческого присутствия.
А совсем другое — ночь в непонятном месте, без единой точки искусственного света, в окружении столетних топей, и ни единого намека на звуки цивилизации. С леденящими и неизвестными окриками местных птиц или животных. Скрипом полуразложившихся деревьев и противным бульканьем выходящих на поверхность торфяных газов. Очень неприятное место. Даже наши болота, которые конечно же были недалеко от Речного, не доставляли такого дискомфорта, как местные.
«Гиблое место» — почему-то промелькнула у меня мысль. — «Самое что ни на есть гиблое».
С каждой минутой тревога отчего-то нарастала, а спустя час дежурства, игнорировать ее стало попросту невозможно. Я подбросил несколько крупных поленьев в костер, и даже через пару минут, вспыхнувшее ярче пламя не разогнало неприятные чувства. Еще через некоторое время чувство тревоги начало медленно трансформироваться во что-то новое, нехорошее, давящее.
В опасность?
Да, именно в чувство опасности. Высокое восприятие окружающего пространства с точность позволило мне определить это. Мне что-то угрожало, но я даже боялся мысленно представить, что именно может угрожать в этих гиблых местах. В голове сразу появился образ мертвого скелета с горящими зеленым светом глазницами и протянутыми ко моему горлу костяными руками. От страха я зажмурился, инстинктивно расширяя восприятие до максимума.
Вода, затхлая, грязная и вонючая помогла понять многое. Нет скелетов тут не было, это мое больное воображение трансформировало байки о погребенном архимаге в подходящий и понятный образ. Но было что-то другое — четырехлапое и массивное.
Я отчетливо чувствовал, как прогибается пропитанная болотной водой почва под его тяжёлыми конечностями. Я мог даже приблизительно представить форму оставленных и «запомненных» водой глубоких следов. Это было что-то земноводное, огромные следы перепончатых лап не оставляли в этом сомнений, а приличное расстояние между следами наводили на совсем уж плохие мысли. Тварь была огромная — с доброго бычка размером.
Мысленно, за какую-то секунду, я перебрал в голове весь земной бестиарий, но в голову пришел только один вариант — варан. Именно эта ящерица подходила под предварительное описание следов, но не размеров. Варан — огромная ящерица, но не настолько. Да и не обитают вараны в нашем регионе.
Тварь была обнаружена слишком близко к лагерю — в каких-то пятидесяти метрах, а пока я соображал, она подобралась еще ближе.
Словно загипнотизированный, я боялся открыть глаза и взглянуть в сторону медленно надвигающейся угрозы. Я даже забыл позвать на помощь взрослых, но Воду я позвал. Скорее инстинктивно.
Тварь словно почувствовала свое обнаружение и прибавила ходу. Несколько раз стремительно перебрав лапами и выбежав на край полянки, где мы встали лагерем, она оттолкнулась от земли задними конечностями бросившись в полет. Судя по направлению, целью этой бестии стал именно я.
Люди делятся на два типа. Первых страх губит. Такие впадают в полнейшее оцепенение и как правило становятся легкой добычей. Вторые же напротив — чрезмерный страх трансформируют в целый спектр чувств и способностей. Порой даже таких, о которых человек и не подозревал — сверх-реакция, сверх-сила и сверх-мыслительный процесс. Пусть на мгновение, но человек в этот момент может многое, о чем раньше и не мечтал.
«Это точно не варан» — я открыл глаза.
Массивное ящероподобное туловище, с небольшими куцыми перепончатыми крыльями, сейчас расправленными. Такие крылья не позволят существу летать, но придать инерцию прыжку — запросто. Огромная распахнутая крокодилья пасть со сверкающими при свете луны и костра десятисантиметровыми клыками, не оставляли никаких сомнений о рационе твари.
«Явно не травкой питается». - хладнокровно подумал я.
Удивительно, но страха не было. Он мгновенно трансформировался в решительность и, наверное, азарт, ровно в тот момент, когда тварь оторвалась от земли. Подсознательно я давно мечтал о проверке своих боевых возможностей, и часто сетовал на то, что подходящей ситуации не предоставляется. Что-ж, судьба предоставила мне такую возможность и, кажется, она не поскупилась на противника. Возможно даже перестаралась, но и выбора у меня сейчас нет. Схватка или смерть.
Почему-то вспомнились ямочки не щеках понравившейся мне девчонки — самое свежее воспоминание из приятных. Вспомнил сцену, когда сестренка увлеченно грызла подаренную мною плитку шоколада, при этом измазавшись им полностью. Как умилительно глядела на нее мать, понимая, что непременно придется купать ее и стирать все вещи. Вспомнил много чего, и даже плохие моменты, но именно сейчас в них была какая-то скрытая радость. Радость… жизни?
Жить хотелось. Очень.
Летящую тушу чудовища резко сбило с траектории. Внушительная призма (моя излюбленная форма) воды ударила ее в бок. Тварь приземлилось в каких-то десяти метрах от меня и судя по недовольно клацнувшим челюстям, попыток сожрать меня она не бросила.
Второй бросок «варана» я встретил призмой воды еще большего размера и отбросил ящерицу гораздо дальше — почти на самую кромку леса. Тварь не собиралась сдаваться, но тактику изменила. Она, быстро переставляя конечности двинулась на меня.
Тугие лоскуты воды причудливо переплетаясь между собой успели перехватить тварь буквально в трех метрах от меня. Массивную тушу в тугом коконе воды оторвало от земли. Я всерьез намеревался раздавить бестию, создав колоссальное давление. Сжав до хруста кулаки и зубы, я не жалея вливал силы в мысленный приказ. Поверхностная часть Шкалы просела мгновенно и даже сожрала треть Основной, но я продолжал давить.
Под чудовищным давлением Темная Вода охотно начала трансформироваться в лед. Пока еще ледяные хлопья, но их было много. Еще чуть-чуть и я получу огромный ледяной шар, что меня вполне устраивало. Если не раздавлю, то заморожу.
С характерным звоном-хрустом пузырь действительно начал трансформироваться в лед, но обошлось мне это практически всей Основной Шкалы жизненных сил. Перед глазами возник мысленный триггер-переключатель на Критическую Шкалу. Ноги стали ватными, а голова пошла кругом, хотя ясность мысли я еще не потерял. Секунду на раздумья и решение найдено. То, что я не успею полностью заморозить тварь, стало уже понятно — сил не хватит, даже если я вбухаю всю Критическую Шкалу.