– Только если они не смешаны с рыбным соусом, – проворчал Акира.
– Хоть я и пробую всякие диковинки, но шоколад для меня существует только один! – Кимико разложила шоколадки на столе как знак примирения. – Шоколад Дзюндзи – лучший в мире. Давайте прикончим его вместе. Только прошу, оставьте мне обертки. Я их коллекционирую.
Всей своей позой Суузу демонстрировал предвкушение радости и удовольствия.
– Славный клан Риндо известен широко. Мой брат разделяет твою любовь к их сладостям, но не столь щедро делится ими.
Глаза Кимико округлились.
– Так Дзюндзи – это городской анклав?
Феникс виновато понурился:
– Вероятно… это пока секрет.
– Риндо, значит? – Акира снял с шоколадки обертку с изображением снежинки. – По-моему, я их где-то встречал. Купил сливочные помадки, думал подольститься к сестренке, чтобы она разрешила одному из их ребят прийти к нам на обучение. Чтобы сделала вид, будто сама не хочет с ним заниматься. Они там такие милашки. С полосатыми хвостиками.
– И это, между прочим, было тайной, – моргнув, заметил Суузу.
Акира запихнул в рот полплитки шоколада, явно желая предотвратить очередное выяснение отношений. Суузу определенно был в смятении, его поза умоляла о доверии. Но он подтвердил ее догадку:
– Да-да, твои любимые сладости делают… тануки.
Кимико прочистила горло.
– Давайте в обмен я раскрою какую-нибудь тайну нашего святилища, и мы все просто… будем их хранить.
Оба кивнули, и девушка решительно сменила тему:
– Вы слышали о Звездном фестивале?
– Конечно, – пожал плечами Акира. – Я всю жизнь прожил в Кейши. Фестиваль уже совсем скоро.
Суузу склонил голову:
– Общегородской праздник под открытым небом в честь местной святой.
– Святой Мидори Пресветлой, – перебил Акира. – Считается, что она спасла город.
– Как именно? – подсказала Кимико.
– Звезды призвала или что-то в таком роде. – Акира замахал руками. – Все же знают песню, под которую танцуют у костра. Она пришла, как ангел, ну и все такое.
– Только Мидори не была ангелом, – сказала Кимико. – Она была наблюдателем. Точнее, маяком. Рассказывают, что своим сиянием она разбудила звезды, и те прилетели ей на помощь. Впечатления.
– Если ваша история достаточно древняя, в ней должны участвовать эльфы, – указал Суузу. – Они исчезли еще до появления Сородичей.
– Совсем не такая древняя. – Кимико развела руками. – Этой истории всего лет триста, плюс-минус, но это значит, что в мире еще могли встречаться эльфы.
Суузу только хмыкнул.
Кимико продолжала:
– Звездный фестиваль, возможно, единственный праздник, который отмечают и люди, и наблюдатели.
– Что об этом говорят амаранты? – полюбопытствовал Акира.
Кимико надула щеки:
– Ничего. Мой дедушка как-то даже пытался разговорить Хармониуса Стармарка, уточнить кое-какие детали. Дело в том, что в этой истории есть собака, что позволяет думать об участии его клана. Но Хармониус отговорился тем, что эта легенда ему всегда нравилась, а потом сменил тему. Дедушка был убежден, что тот знает гораздо больше, – может быть, даже всё, – но почему-то держит это в строгом секрете.
– Погоди, – поднял палец Акира. – Если то, о чем говорится в легенде, было взаправду, а Святая Мидори была наблюдателем, от чего тогда она спасла город?
Улыбка Кимико стала еще шире.
– Люди обычно говорят, что от падающей звезды. Хотя некоторые думают, что это было землетрясение или даже извержение вулкана. Но все записи Кикусавы говорят об этом событии недвусмысленно. Наш город подвергся тогда нападению.
– Чьему? – перебил Акира.
– Тех, кто и сейчас изображаются съежившимися и припадающими к подножию Кикусавы и Кусуноки. – Кимико была в восторге от того, как быстро они ухватили суть.
– Ничего себе. Признайся, ты шутишь? – поразился Акира.
А Суузу коротко уточнил:
– Драконов.
Глава 15Сохранить лицо
Всю неделю Тэмма старался держать себя в руках. Смотреть и видеть – таким был его способ выйти из положения. Он будет плыть по течению, давая себе время привыкнуть к странным участникам школьной жизни в Нью-Саге. Квен был очень добр, но немного рассеян. Какие бы важные знакомства ни водил юный Стармарк, сам он был не слишком внимателен и прилежен. Уже было ясно, что главные заботы о группе лягут на Айлу. Настолько эта девчушка была уравновешенной и неизменно вежливой. Может, стоило бы смущаться, что его наставник – двенадцатилетняя кроха, но она готова была с радостью начать с ним все с самого начала. А ее лекции во время обеда стали для Тэммы любимой частью школьного дня.
Он справлялся. И все же его грызла неудовлетворенность. Хотя, возможно, беспричинная. Что еще он мог ожидать?
Тэмма проверил свой почтовый ящик – пусто. Глядя себе под ноги, он шел по ученическому центру. И, увидев других ребят, которые ждали лифта, юркнул на лестницу. Только чтобы ноги размять, конечно же.
Вяло переставляя ноги, он добрался наконец до верхнего этажа, до дверей своей комнаты, которую родители закрепили за ним, приплатив дополнительно. Тэмма знал, так они демонстрируют свою заботу, – но также это показывало и то, насколько мало они его понимали.
Большую часть жизни Тэмма провел в ультрасовременной квартире, по которой даже разносилось эхо. Его старший брат, на которого отец возлагал основные надежды, уехал учиться в университет. Мама больше двадцати лет прослужила секретарем крупного начальника. Босс считал ее незаменимой и щедро платил, но взамен распоряжался ее временем как хотел. Возвращаясь домой после суматошных рабочих дней, родные Тэммы находили отдых в тишине и скудном убранстве. Уединенность и молчание помогали им расслабиться.
И один только Тэмма не был счастлив.
Он всегда был домоседом и при этом всю жизнь тосковал по дому. Как будто его настоящий дом был где-то далеко. Его тянуло к чему-то, чего не могли понять родные, и рядом с ними он оставался одиноким.
Вот почему их прощальный подарок совсем не пришелся ему по душе. Отдельная комната.
Они не пожалели денег на то, чтобы продлить его одиночество: белые стены, холодные серые каменные полы и далекий дневной свет. Угловая комната с видами на Кейши с юга и востока, современная кухня и крошечный санузел. Отец, видимо, решил, что Тэмма не захочет посещать ученическую столовую и общую умывальню. Мебель, заказанная мамой, была столь же уютной, как приемная в учреждении: холодные серые оттенки, сверкающий хром и стекло.
Единственным цветным пятном была листовка Звездного фестиваля – Тэмма обнаружил ее в пакете из минимаркета. Глянцевая, красочная. Множество изображенных на ней звезд и галактик казались такими кипуче-жизнерадостными, что повесить ее на стену показалось чем-то на грани бунта.
Тэмма повалился на кровать и, повернув голову, стал смотреть, как по стене ползет пятно солнечного света. Прямоугольники света все больше растягивались. Может, сходить в читалку ученического центра? Пусть он будет один, зато сможет наблюдать за собравшимися там группами. Можно сидеть, читать учебник. И следить за Собратьями и Эфемерами.
А что, это идея.
В начале недели их водили знакомиться с Собратьями. У многих амарантов звери оказались устрашающе громадными, но при этом умными и держались мирно. Тэмме предложили погладить волка по лохматой шкуре, а кобылица с ласковыми глазами облизала ему волосы. Вдруг тому, кто занимается уборкой, понадобится его помощь – освежить подстилки или вычесать кому-то шерсть.
Приняв решение, Тэмма торопливо снял форму и переоделся.
Элоквент знал все уголки и закоулки кампуса Нью-Саги. Эти земли веками принадлежали его отцу, но, по предложению Хисоки Твайншафта, клан Стармарк выделил изрядную территорию под нужные здания и согласился на мирное присутствие представителей многих кланов. Хотя его собственный клан был переменчивой и пестрой смесью, Квен задумывался о том, не позволит ли это новое предприятие их имению стать анклавом.
Он бежал по лесу, а точнее, несся со всех ног. Квен опаздывал к обеду, но это был единственный шанс успеть заглянуть в жилище Собратьев, пока его не хватился Эвер. А всё дядюшка Лауд, который как бы невзначай упомянул, что их собаки – Собратья Стармарков – недовольны Элоквентом.
Что он такого сделал?
Его основной ролью в клане было говорить за Собратьев. Может, Квен не отличался особым трудолюбием, но никогда не пренебрегал своими обязанностями по отношению к товарищам по стае и никогда, ни единого разу не заслужил от них упрека. Так что сейчас нужно было срочно выяснить, в чем тут дело, и исправить ситуацию. Быстро и тихо. Пока слухи не дошли до папы. Квен не позволит отцу использовать эту ситуацию как предлог, чтобы отложить его посвящение.
Это немыслимо.
У входа он замедлил бег и склонил голову перед парой кошек, охранявших дальние ворота. Те лениво развалились, перегородив вход, ни дать ни взять рыжие домашние котики, только намного, намного крупнее. Усы вздрогнули, и самка сощурила глаза, но в ее позе читался лишь веселый интерес.
Растерявшись больше прежнего, Элоквент просочился мимо них во двор.
Жилище Собратьев в Нью-Саге представляло собой череду глубоких ниш, крытых загонов и насестов в круглом дворе за школой. Хотя центр двора находился под открытым небом, навесы и тенты надежно защищали от солнца и дождя, а высокие стены спасали от ветра. Квен помогал планировать это жилье и вместе со своими братьями, сестрами, тетями и дядями участвовал в строительстве.
Здесь было тихо. Ни малейшего намека на беду. Что же тогда?..
«А вот и он».
В голове Элоквента ясно прозвучал голос Флэя. Квен мог слышать своих Сородичей, как и любого члена собачьих кланов. И волков тоже, учитывая их близкое родство.
«Может, глаза у меня ослабли, но нос пока работает».
Это была Эдж, подруга Флэя. Эти Сородичи были компаньонами Отца еще в его юности, и прошедшие столетия выбелили им морды.