– Это многообещающе. И приятно. – Он буквально излучал радостное возбуждение. – Когда придет время, я знаю, что буду делать.
Она предпочла не спрашивать, что он имеет в виду.
Элоквент уткнулся носом ей в волосы, бормоча:
– Твоя кровь тоже бурлит. Это хорошо.
Кимико была почти уверена, что кивнула. Еще она была почти уверена, что Квен снова ее поцелует, но он этого не сделал.
Вместо этого он задал вопрос:
– Кимико, ты рассказала родителям?
– Н-нет.
К Квену моментально вернулась сдержанность:
– Увлечение без обязательств было бы оскорблением.
– Прости, вчера выдался жутко беспокойный день. – Это было неубедительное оправдание. По правде говоря, Кимико просто не представляла, как ей подступиться к теме. – Я не хотела тебя обидеть.
– Я просто пошутил – не больше, чем ты иногда шутишь. – Квен поцеловал ее в лоб. – Одобрение моего отца у нас есть. Твоему отцу тоже нужна возможность одобрить этот брак или возразить против него.
– Пойдем ко мне домой? – предложила Кимико. – И расскажем обо всем вместе.
– С радостью. Можем договориться на завтра?
Они быстро уладили детали, и Кимико собралась уйти. Но Элоквент ее не отпустил. Нет, он ничего не сказал, ничего не сделал. Но наступившая тишина умоляла ее спросить о чем-нибудь, начать все сначала.
И она спросила:
– Тебе был нужен только вкус, чтобы понять, что мы совместимы?
Вдруг Элоквент гордо выпятил грудь:
– Мужчины боятся вопросов такого рода, потому что любой ответ рискует вызвать недовольство его дамы.
– Это не ловушка. – Кимико решила выразиться резче: – Я даже не уверена пока, принимать ли твой ответ близко к сердцу.
Он моргнул.
Она ждала.
И Квен заговорил:
– Я доверяю себе и считаю, что ты также заслуживаешь доверия. Там, где живет доверие, вырастает преданность. А преданность порождает привязанность, о которой собаки говорят открыто. – Только дождавшись кивка Кимико, Квен продолжил: – Моим доверием, моей преданностью, моей привязанностью пользуются мои родители, братья и сестры, мои Собратья, даже Тэмма и Айла.
– Это хорошо.
– Очень хорошо. – Он снова коснулся ее лица. Рука была теплой, как и его взгляд. – Но я не зажимаю их по углам и не тянусь к их губам как влюбленный. И рядом с ними никогда мое сердце не бьется чаще и кровь не вскипает. Потому что одним своим вкусом ты сделала такие вещи своими и только своими. Так что да, мне хватило одного вкуса.
Глава 25Единение
Вообще-то Акира неплохо ладил с девочками. Ну, не в каком-то там романтическом смысле. Но его опыт общения с сестрой показывал, что Кими нужна такая поддержка, которую может оказать только семья. Или, возможно, парочка соседей по «гнезду».
– Поговори с нами, Кими.
– Обязательно. – Она уткнула нос в шарф и не отрывала взгляд от тротуара. – Мне нужно все вам рассказать, но не здесь.
Акире хотелось растормошить ее, но тут Суузу обнял ее за плечи:
– Если ты желаешь подать жалобу на Элоквента Стармарка, я охотно поддержу и помогу обосновать твои требования, – тихо сказал он.
Кимико резко остановилась и покачнулась:
– Ч-что?
– Что натворил Квен? – воинственно спросил Акира. Он знал, что Суузу улавливает штуки, которые ему самому недоступны, например запахи, а может, даже состояние души Кими. Акира-то сам мог лишь догадываться о ее настроении и ждать, пока она не решит с ним пооткровенничать. Но, вообще, предложение Суузу не имело особого смысла. – Я не понимаю. Квен хороший парень.
Суузу схватил друзей за руки и потащил их за угол.
Прижимая их к грязным кирпичам в тесном переулке, он придвинулся ближе и пробормотал:
– Если есть проблемы, скажи мне сейчас, пока не выветрился запах, чтобы следопыты могли взять след.
– Квен хороший парень, – повторил Акира, исподлобья уставившись на своего лучшего друга.
Суузу склонил голову к плечу, потом к другому:
– Кимико расстроена, и причиной тому, несомненно, Элоквент.
– Кими? – Акира схватил ее за руку. – О чем это он?
Казалось, у нее вот-вот брызнут слезы из глаз. Но не от огорчения и даже не от злости. Сестра Акиры тоже плаксивостью не отличалась, а редкие ее слезы всегда были связаны с сильными переживаниями, смешанными чувствами. И смятением. Когда не знаешь, как поступить, даже такой уверенный человек, каким всегда казалась Кимико, может испугаться.
– Он хороший парень, – твердо сказала она. – Он очень… добрый.
Теперь Акира не знал, что и думать, в голове с бешеной скоростью сменялись мысли, одна безумней другой, и он очень, очень надеялся, что они были неправильными.
– Добрый? В каком смысле?
Кими наконец встретилась с ним взглядом, и раздался ее смех – грустный и дурашливый. А потом она окончательно сбила его с катушек, поцеловав в лоб.
– Хватит воображать худшее. Я все расскажу, обещаю, но не на улице.
Потирая лоб, Акира пробормотал:
– Ты меня беспокоишь. Серьезно.
– А вы мне поднимаете настроение. – Она замялась. – Может, останетесь на ночь еще разок? Или боитесь, что Сентинел будет психовать?
Суузу взял Кими за руку и решительно повел обратно на тротуар.
– Мы останемся.
Акира взял ее за другую руку:
– Опять хочешь спрятать нас в той секретной библиотеке?
– Нет, так что мужайтесь. Думаю, пришло время познакомить вас с моей семьей.
– Будем вести себя идеально, – пообещал Акира.
Кимико снова рассмеялась, но смех ее все равно звучал нерадостно.
– Хотела бы и я гарантировать такую же вежливость. Просто… заранее прошу прощения.
Наконец-то Акира всё понял. Он попал в ситком. Члены семьи Миябэ были обычными людьми – но причудливыми, сложными, симпатичными, – и вокруг них закручивался целый вихрь хорошо отрепетированной драмы. У каждого была его собственная роль. Любящий отец. Мать-говорунья. Старшая сестра Кими была вся такая милая, с мягкой улыбкой, а младшая – суровая красавица с оценивающим взглядом. Бабушка только что не потребовала документального подтверждения их родословных.
– Какая-то хилая порода, – приговаривала она. – И какая классификация у ваших родителей?
Кими бросилась на защиту Акиры.
– Наблюдатель в нашей группе я, бабушка. А Акира – единственный человек.
Старуха прищурилась:
– Ну тогда род их деятельности? Чем они отличились?
– Я сирота, госпожа. – Акира виновато улыбнулся. – И плохо помню родителей.
– Как ты попал в такую престижную школу? – Казалось, она в чем-то его подозревает. – Успехи в учебе?
– Учусь я довольно средне.
Ниже среднего, если быть до конца честным.
– А я очень рада, что Акиру приняли, – медленно и спокойно сказала Кими. – Он и Суузу – замечательные партнеры.
– Лучше бы поискала в пару симпатичного парня-наблюдателя, – проворчала женщина.
Кими сохраняла хладнокровие, не извиняясь и не оправдываясь.
– Это противоречит цели интеграции, бабушка. В тройках по одному представителю от каждой группы, и наблюдатель в нашей – я.
В этот момент матери Кимико удалось перехватить инициативу:
– Я уверена, что это большая честь для нас! Не так ли? – Косой взгляд в сторону мужа, кажется, подтвердил ее догадку, и она заулыбалась шире. Повернувшись к Суузу, продолжила: – А вы, что вы за существо, интересно?
– Мама, Суузу – не существо. Он личность.
– Я и не говорила, что это не так! Но вы личность-животное, не так ли, дорогой?
Мама Кимико с очаровательной улыбкой перла напролом, явно не ведая о простейших правилах этикета и вежливости по отношению к амарантам. Акира вмешался бы, да только она не давала никому вставить ни слова.
– У вас такой экзотичный вид. Вы и правда что-то экзотическое? Возможно, зебра?
Суузу поправил ее, не выказав никаких признаков обиды. Акира всегда восхищался его терпением, когда люди подчас задавали нелепейшие вопросы. И теперь, зная, на что обращать внимание, он смог заметить, что все три девочки Миябэ усердно подергиваются, вероятно извиняясь перед Суузу, и одновременно делают попытки перебить и отвлечь от него свою мать.
Акире эта женщина нравилась, хотя бы оттого, как мягко смотрел на нее отец Кими. Остальные члены семьи могли тревожиться о том, что еще она может ляпнуть, но этот симпатичный человек ее слушал. И для Акиры это имело значение. Это соответствовало тому, как, по его мнению, все должно быть устроено.
Возможно, именно поэтому он хотел поучиться у Кими знакам и сигналам, которые она использовала. Раньше он даже не сознавал, что упускает часть разговора.
– Хадзимэ-кун?
– Да, сэр? – отозвался Акира.
Кими была сильно похожа на своего папу – немного старомодного на вид, хотя, пожалуй, дело тут было в его традиционной одежде. От него исходили волны спокойствия и мудрости. К сожалению, вдобавок он был еще и очень проницателен.
– Не входите ли вы в некий незарегистрированный род, в который, как недавно было признано, входят мощные наблюдатели?
Кимико вздрогнула.
Они все надеялись, что связь никто не проследит.
Может, он не станет поднимать шум.
Поэтому Акира кивнул:
– Ну да.
– Что? – моментально подключилась госпожа Миябэ. – Что ты имеешь в виду, дорогой? Я подумала, что он человек.
– Такой же человек, как ты и я, – с любовью ответил ее муж. – Я лишь хотел заметить, что сестра этого молодого человека – госпожа Меттлбрайт.
Мать Кими могла не знать тонкостей амарантийского этикета, но колонки светской хроники она читала. А зять Акиры был известной личностью.
Ее рука взлетела, прикрывая рот:
– Все-таки ты наблюдатель!
– Не я. Моя сестра.
Тут же его окружили, и все загомонили одновременно. Акира почувствовал некоторое облегчение, когда Суузу – очень вежливо – вытащил его из возбужденной группы.
Кими их предупреждала заранее и, надо сказать, довольно точно угадала, как все будет происходить. Кроме части, касавшейся ее мамы и контракта. Бумагами перед его носом размахивала не мама, а бабушка. А ручку – он был почти уверен в этом – сунула ему в руку младшая сестра.