Всхлипнув, Кимико раскинула руки и крепко обняла кота. Потому что, даже если в деле имелись свои хитросплетения и скрытые мотивы, сейчас для нее важнее всего было понять истинную цель. А в данном случае это означало, что, несмотря ни на что, ее сестры будут в безопасности.
Глава 28Неоценимое значение
Обычно Элоквент наслаждался теми редкими моментами, когда папа целиком оказывался в его распоряжении. Но все, что он мог сделать сейчас, это заглядывать в лицо отцу с плохо скрытым ужасом.
– Что ты сделал?
– Все устроил. – Папа похлопал его по плечу. – Я забочусь о тебе.
– Я сам могу о себе позаботиться.
Снисходительная улыбка отца не слишком обнадеживала. Квен попробовал убедить:
– Мы с Кимико уже пришли к соглашению. Надеюсь, ты не ждешь, что я откажусь от своего слова.
– Ничего подобного я не ожидаю. Не волнуйся ты так сильно. Я послал посредника.
– Ты… подожди. Что?
– Я знаю свои обязанности! – Отец сиял. – Я делал то же самое для всех твоих сестер.
– Папа! – Что может быть хуже? – Я не женщина!
Отец только фыркнул:
– Гендер тут ни при чем. У тебя появился поклонник. Я не допущу, чтобы хоть одно мое дитя погружалось в тонкости официального сватовства без поддержки посредника.
Это было несправедливо, обидно.
– Ты назначал посредника, когда Мерит, или Шанс, или Валор ухаживали за своими невестами?
– Конечно нет. Они были вполне способны ясно заявить о своих намерениях.
– А я, значит, неспособен?
– Ты – нет. – Отец совершенно не хотел понимать, в чем суть. – Кимико – претендентка. Намерение будет высказано ею.
Элоквент признал эту точку зрения, но все же возразил:
– Она же не знает наших традиций. И уж тем более не знает, чего ждешь от нее ты.
– Тем больше причин назначить квалифицированного посредника! – убежденно возразил папа.
Он был так доволен собой! Кого же он выбрал? Только не кого-нибудь из старших братьев – это было бы ужасно, они потом задразнят. И дядя Лауд не подойдет, он ведь такой молчун. Ужасающее подозрение закралось в душу Квена.
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что это не дедушка!
Отец вытаращил глаза и даже, кажется, выругался, а потом заключил Квена в объятия:
– Творец, сжалься над нами! Нам всем придется достаточно сложно и без участия моего отца. Нет, я выбрал Твайншафта.
Квен понимал, что его отец вправе ставить Кимико высокую планку. И все-таки на нее явно возлагали слишком много надежд.
– Кимико – человек. А вдруг она решит, что сватовство для нее – это слишком сложно?
Папа нахмурился:
– Не принижай себя лишь потому, что боишься потерять нечто, – возможно, оно того и не стоит.
Квен даже зарычал, услышав оскорбительный намек в адрес Кимико. Но отец щелкнул его по носу:
– Следи за своим тоном. Все твои сестры знают, каковы мои требования к поклоннику.
– Я твой сын.
– И имеешь для меня неоценимое значение. Поэтому послушай меня. – Удерживая его на расстоянии вытянутой руки, Хармониус заговорил серьезно. – Вполне естественно задаться вопросом, будет ли ваш (любого из вас) поклонник переживать из-за вас так же сильно, как вы уже переживаете из-за него. И оценит ли тот факт, что он – ваш единственный шанс на счастье.
Квену не нравилось, что перед ним произнесли речь, явно предназначенную для дочерей стаи, но, положа руку на сердце, он не мог отрицать, что и у него возникали подобные мысли.
– Сватовство поднимает вопросы, на которые можно и нужно ответить. А хороший поклонник развеет все страхи, освободив место для доверия, привязанности и обязательств. – И Хармониус тихо добавил: – Твоя мать, моя Аврора, часто говаривала: «Предъявляй своему жениху самые высокие требования, и он будет возрастать навстречу тебе». Кимико должна доказать свою собственную ценность, не ставя под угрозу твою.
Элоквент не успел переговорить с Кимико наедине перед уроком, но ее взгляд был тверд, поза уверенна, а ее партнеры сплотились по обе стороны от нее. Он попробовал простой сигнал: давай встретимся позже.
К счастью, она заметила. Наклонила голову в знак согласия и пробормотала чуть слышно:
– Да, пожалуйста. Нам нужно поговорить.
Ее услышал только феникс. Взгляд Суузу – открытый, заинтересованный – тут же скользнул в его сторону. Квен был совершенно уверен, что он уже все знает, и почувствовал себя до ужаса неловко. Но тут голова молодого феникса склонилась в птичьем знаке признания. Уважительном, даже почтительном. Неуверенность, должно быть, была написана у него на лице, потому что Суузу приподнял брови и повторил его же предыдущий жест: встретимся позже.
Разумное предложение.
Кимико переводила взгляд с одного на другого, ее глаза светились пониманием.
– Суузу уже зарекомендовал себя как отличный посредник. Где и когда?
Феникс – ее посредник?
– После уроков, ладно? У Собратьев, там, где живут Эдж и Флэй.
Суузу наклонился, передал его сообщение на ухо Кимико, та с благодарностью приняла его.
Все это казалось очень многообещающим, даже несмотря на то, что кот сунул в это дело свою лапу. Спокойствие Кимико позволило Квену немного расслабиться, но он все равно не мог сосредоточиться на госпоже Ривз, чья утренняя лекция началась с исторических основ практики ухода. Эта сильно сокращенная версия, узаконенная Открытием, делала акцент на красоте доверия и силе сотрудничества.
Квен знал эту версию достаточно хорошо, ведь она являлась частью его наследия.
Блеск Стармарк, Первый из Собак, заключил союз с ранними наблюдателями – еще до того, как они стали известны под этим именем, – и стал соучредителем Междумирья.
Его дед нарушил традицию той ранней эпохи, когда наблюдатели считались честной добычей. Фрагмент истории, который при огласке вызвал бы недовольство многих, особенно в местах вроде Америки, где мирный процесс внешне выглядел блестящей шерстью, зато весь подшерсток был в шипах и колючках.
– Некоторые кланы сознательно воздерживаются от ухода, – рассказывала госпожа Ривз. – А некоторые представляют уходнаблюдателя как обряд перехода во взрослую жизнь. Амаранты, живущие в союзах, где они вступают с наблюдателями в случайный контакт, извлекают выгоду из такой близости.
– Типа перепадает с чужого плеча? – спросил Сосукэ.
Госпожа Ривз замялась:
– Как бы ты это описал, Хану?
Волк вскочил:
– Уход – это слишком целенаправленная штука, чтобы распыляться, затрагивая других. Но присутствие наблюдателей в доме создает определенную… атмосферу.
– Пьянящую, – согласился Юта.
Плум кивнул:
– Интимную.
Хвост Хану задвигался быстрее:
– Отчасти дело в детях. Маленькие наблюдатели не контролируют выход энергии и могут взвинтить всю стаю. Особенно если они такие потрясающие, как Айла.
Общее внимание переключилось на Айлу, и девочка отодвинула стул:
– Это одна из причин, по которой детей высокого ранга быстро переводят в академии, такие как Ингресс. Уроки владения собой начинаются очень рано. – Айла подняла руки и продемонстрировала браслеты с выгравированными на них переплетающимися чарами. – Эти обереги предназначены для вашей защиты не меньше, чем для моей. Хоть я особо и не «выплескиваюсь», эмоции до сих пор еще мешают мне сохранять контроль над собой. Иногда. – Она забавно сморщила нос. – А сенсей и папа строгие.
– И не зря, – сказала госпожа Ривз. – Все процедуры ухода регулируются ради защиты обеих сторон. Если у наблюдателя во время процедуры ухода наступит истощение, это может привести к смерти. Но и амаранты также уязвимы, когда сталкиваются с теми, у кого сильная душа.
Хану дал понять, что хочет сказать, и госпожу Ривз, похоже, порадовала возможность выслушать его мнение.
– Так что, конечно, здорово, когда под ногами малышня, но все больше зависит от цели анклава. Потому что некоторые классы наблюдателей очень агрессивны. Даже когда их рабочие места огорожены, они все равно действуют на общую атмосферу. Как запах корицы, доносящийся из закрытой духовки, или электрический привкус во рту, который говорит вам, что в тучах над головой появляется молния.
Госпожа Ривз энергично закивала:
– Это одна из причин того, почему амарантийский эквивалент больниц часто расположен в шахтерских анклавах. Наблюдатели, которые режут и настраивают кристаллы, обнаруживают, что их души резонируют на огромных расстояниях. И целители обнаружили, что увеличение и усиление способствуют…
Элоквент ссутулился на стуле, сосредоточив внимание на Кимико. Она была полностью поглощена обсуждением и, казалось, хотела выступить или задать вопрос. Где-то в глубине души он желал бы сам ответить на все ее вопросы, но не мог позволить своим инстинктам контролировать каждую мелочь. Тем более что ему предстояло отсиживаться в пассивной роли объекта ухаживаний.
Это было на удивление неприятно. И как только женщины это выдерживают?
Пожалуй, надо бы расспросить сестер. Или Флэй, ее он увидит раньше.
Наконец госпожа Ривз объявила перерыв, и Айла ткнула его в плечо:
– Ты не поднял руку.
– Я что-то пропустил?
– Неофициальный опрос. Около двух третей амарантов в классе уже пробовали уход. А ты нет?
– Почему, и я тоже. – Хармониус заранее договорился о его первом уходе, – вероятно, в надежде, что это ускорит его рост.
– Тебе не понравилось?
Квен вздохнул. Ему нравился восторг от прикосновения к могущественной душе, но не нравилась сопутствующая уязвимость. Довериться было трудно. Подумав об этом, Квен сразу почувствовал себя глупо, учитывая, как быстро он решил довериться Кимико.
– Понравилось, даже слишком.
Любопытство на ее лице тут же сменилось беспокойством:
– Если это очень личное…
– Ничего подобного. – Он слегка коснулся ее золотистых волос и улыбнулся, глядя в глаза, напомнившие ему другие, смеющиеся, зеленые. – Он был тогда лишь немного старше, чем ты сейчас. И с тех пор мне никто особо не был нужен.