– Однажды я ночевал у Квена. Вот так же.
Хвосты тут же завиляли.
– Стаей, вповалку? – спросил Юта.
– Ага. Лорд Моссберн тоже был там.
Лапис оторвался от изучения своих когтей с синими кончиками:
– Хармониус объявил мальчика частью стаи. Все очень трогательно.
– Клево. Здесь примерно так же. – Хану указал на груду шкур. – Приятно, когда тебе рады. Честно говоря, я не большой сторонник личных дистанций и всего такого.
Тэмма рухнул на ковер с удивленным смешком:
– Вы с Инти как сговорились. Кстати, с ним все в порядке? Не знаешь?
– Он в порядке, – уверил Юта, лежа на боку и вытягиваясь. – Он в том святилище, которое закрыли на прошлой неделе. В полной безопасности, за барьером.
Лапис коснулся мочки уха:
– Я дал ему настроенный кристалл, чтобы он смог преодолеть этот барьер. Надеюсь, он поймет, что это на время. Именно такой оттенок встречается даже реже, чем маяки.
Тэмма не успел улечься, как Хану пробормотал:
– Чем ближе, тем лучше. Вались прямо на меня. Клади голову мне на плечо.
– Дайте и мне местечко. – Плум заполнил тесное пространство между Тэммой и Ютой.
Вероятно, это должно было тревожить, но сейчас Тэмма почти не обращал внимания на мешанину тел и конечностей. На таком близком расстоянии он начал ощущать другие, менее осязаемые вещи.
– А ты молодец, справляешься. – Хану снял с Тэммы очки, погладил его по волосам. – Возможно, ты ничего не почувствуешь, просто потерпи немного.
Но Тэмма определенно что-то чувствовал – легкое давление, непривычное проникновение, осветившее его разум.
– Дыши, – велел Хану. – Расслабься и дыши. Это всего лишь я, и я не причиню тебе вреда.
– Это небольно, – пробормотал Тэмма.
Сзади Плум ткнулся носом ему в волосы и прошептал:
– Осторожно, Хану. Огонек очень слабый, еле теплится.
– Мне этого достаточно, – огромный Хану подгреб Тэмму под бок. – Поработай со мной.
Тэмма согласно хмыкнул.
– Что вы, ребята, затеяли? – Голос Лаписа прозвучал резко.
– Помогаем новичку освоиться в логове – это самый действенный способ, – объяснил Юта.
Голос дракона приблизился:
– Кто вас научил?
– Никто, – сказал Юта. – Сами придумали. Плум сообразил, как это сделать, но у Хану получается лучше всех. Дети очень быстро осваиваются, именно когда он с ними занимается.
– Не вмешивайтесь без надлежащего надзора. – Лапис подошел, отодвинув шкуры. – Этот мальчик – мой.
– Вы же вроде бы сказали, что на него претендует Хармониус, – осмелился заметить Юта.
– Я увидел его первым. – Лапис указал на место, которое он намеревался занять. – Стармарк сделал его почетным членом стаи, и это по-своему хорошо. Хармониус – образцовый отец. Но это не та роль, которую я рассчитываю когда-либо сыграть.
Хану с достоинством уступил место:
– Конечно, добро пожаловать, лорд Моссберн.
Дракон протиснулся между Тэммой и Хану, долго ворчал и ворочался, но наконец устроился спиной к груди Хану, лицом в сторону Тэммы. Синие волосы были теперь абсолютно повсюду.
– Никогда раньше не делил логово с драконом, – сказал Плум с благоговейным трепетом.
Негромко мурлыкнув, Лапис заметил:
– Общее тепло тел – о, зимой это блаженство.
– Почему вы не сказали, что вам холодно? – воскликнул Хану, заботливо растирая плечо дракона.
Юта набросил на них еще одно толстое одеяло, закутал их в мех.
Довольный Лапис потянулся, а Тэмма хмыкнул:
– У вас руки холодные.
– Гостеприимство по отношению к амаранту – обязанность и радость каждого наблюдателя, – мелодично пропел дракон.
– Я не наблюдатель.
– Ты просто не зарегистрирован. – И с благодушием величественного завоевателя Лапис кивнул: – Продолжайте, юные Найтспэнглы. Но с величайшей осторожностью.
Глава 49Возвращение святой
Кимико подвела остальных к незаметной боковой двери самого большого из складов Кикусавы – старинного двухэтажного каменного здания с глубоким подвалом. Это помещение, забитое хламом минувших десятилетий, они с сестрами в шутку называли чуланом святилища. Но только если не слышала бабушка. Для нее это была Сокровищница.
Взгляд исподтишка подтвердил подозрения Кимико. Хисока, Арджент, Сайндер и Бунмар-фен последовали за Стармарками, вероятно желая взглянуть на обещанные реликвии.
Она очень надеялась, что они их не конфискуют. Бабушка определенно расценила бы это как кражу.
– Госпожа Стармарк, я должна проверить. У нас довольно много оружия, и мне не хотелось бы тыкаться наугад. – Кимико подняла тяжелый засов на двери и остановилась на пороге. – Уж не о Пламени ли Хризантемы вы говорили?
– Ты знаешь, где он лежит?
Кимико улыбнулась:
– На почетном месте. До сих пор даже споры ведутся: святилище ли названо в честь этого клинка, или клинок в честь святилища. Но я понятия не имела, что это ваше оружие.
Анна Стармарк явно была взволнована, но отвечала терпеливо:
– Этот меч намного старше меня, а это место служит для него убежищем вот уже больше тысячелетия. Именно слухи о его существовании привели меня сюда, а моим он стал по необходимости. Защищая себя, я защищала этот город и его жителей.
И, задумчиво взглянув на Хармониуса, она поправилась:
– Мы защищали.
– Вы – та самая собака из легенды? – спросила Кимико.
Хармониус ухмыльнулся и покачался на пятках. Не ответ, но уж точно подтверждение.
Впервые в жизни Кимико была благодарна бабушке за то, что она так строго и придирчиво подходила к генеральной уборке в конце года. Благодаря тому, что ежегодно из всех уголков их святилища беспощадно изгонялись пыль и беспорядок, сокровищница и теперь еще слабо пахла мылом, маслами и воском. Полки были переполнены, но всё было расставлено и разложено по местам.
Стеллажи с фонарями. Фестивальная платформа. Маски и барабаны. Свертки, обернутые тканью и перевязанные шнурами. Сундуки с выцветшими этикетками, некоторые – со слабо поблескивающими чарами. И множество лакированных и инкрустированных шкатулок, каждая из которых – произведение искусства. В детстве Кимико играла в них вместо кубиков, ведь с ранних лет она воспринимала сокровищницу как кукольный домик.
Хисока внимательно осматривал комнату. Невольно Кимико задумалась, не бывал ли и он здесь раньше. Кот, казалось, знал здесь все о каждом предмете, а по сторонам озирался лишь с вежливым интересом. Что это было – желание притвориться несведущим или скрыть степень своего интереса?
Она склонялась к последнему. Ведь Сайндер так спешил быстрее сообщить Хисоке о наличии золотых семян в Кикусаве.
– Ты во всем этом ориентируешься? – осведомился Сайндер.
– О да. В раннем детстве я была тако-ой пронырой.
Бабушка и отец передали девочкам по наследству истории о самых выдающихся сокровищах, находящихся на их попечении. Но они с Норико еще и сунули нос в каждую коробку, запоминая красивые узоры на каждой крышке и перебирая их содержимое. Со временем, когда подросшая Сакико проявила особую сноровку, было решено, что по стопам бабушки пойдет именно она. Сакико могла рассказать историю каждого предмета, с впечатляющей уверенностью перечисляя имена, даты и факты.
Кимико полагала, что это сделало Сакико реалисткой. Учитывая темперамент Норико, ее легко можно было назвать романтиком. Но кто же тогда сама Кимико?
– Вот, – сказала Анна Стармарк, указывая на шкаф, возвышавшийся у дальней стены. – Клинок здесь.
– Да. – Чувствуя на себе пристальные взгляды, Кимико проявила особую осторожность, своим телом прикрывая вид от любопытных глаз.
Доступ в глубокий шкаф был мудреным, как шкатулка с секретом, с хитрыми защелками и потайными панелями, скрывавшими его содержимое. Случайный взломщик мог бы обнаружить множество расписных свитков, резных изделий из нефрита и драгоценных артефактов. Но сокровища Междумирья хранились куда более тщательно.
– Этот шкаф сплошь в чарах, которые замаскированы сверху, – заметил Сайндер.
– Амарантийское мастерство? – заинтересовался Бун.
– Искусство мастера – серебряные рога, – сказала Кимико, слегка нажимая на вырезанную хризантему и поднимая защелку.
Авторами нескольких самых красивых шкафов и ширм были члены кланов оленей. Как и резные деревянные панели над дверными проемами, которые было так трудно очищать от пыли и натирать маслом.
Когда она открыла двойные двери, Бун хмыкнул.
Хисока подошел ближе:
– Как необычно.
Очевидное преуменьшение. Красные кристаллы создавали роскошный цветочный узор на покоящемся на подставке обнаженном клинке. При всей своей красоте блестящие камни делали меч довольно тяжелым для его размера. Лезвие, конечно, было острым, но использовать такой меч в бою было бы затруднительно. Амаранты могли с этим справиться, но оружие было защищено от них мерцающими чарами. Этот таинственный меч предназначался для использования наблюдателями.
– Ты шутишь, что ли? – Сайндер отступил. – Эта штука реально существует?
– Он спрятан здесь уже довольно давно. – Хармониус подошел к дракону и встал рядом. – Хранился в резерве на случай чрезвычайных ситуаций.
– Пламя Хризантемы – наше самое ценное и самое загадочное сокровище. А в записях о нем почти ничего нет, только имя да приказ хранить в секрете то, что он здесь. – Кимико жестом предложила Анне вынуть меч. – Мы должны отдать его только тому, кто придет сюда, зная, что ищет.
Анна подняла меч:
– До сегодняшнего дня мы с Хармониусом, возможно, были единственными, кто об этом знал.
Кимико очень хотелось получить как можно больше информации.
– Мой дед предполагал, что это изделие мастера-амаранта, но меч каким-то образом перешел в руки наблюдателей.
– Можно сказать и так. – Сайндер теперь фактически не был виден за Хармониусом. – Эта штука – один из шедевров Дзюндзи.
Кимико, разумеется, сразу же подумала о своей любимой марке шоколада, но предположила, что речь идет о классических мастерах-оружейниках: