А вот я уже опасно свешиваюсь вниз, а этот гад все не отпустит меня, увлекая за собой вниз.
Я даже не успел закричать. Просто увидел землю, и она показалась мне такой маленькой…
С высоты телевизионной башни люди были не больше муравьев, крыши машин похожи на блестящие ноготочки девушек. И мы, двое дерущихся, зависли над самой пропастью…
Удар в лицо ногой для противника был сильным. Он не понял, что произошло и едва ли соображал о том, что нам грозит беда. Он просто инстинктивно вцепился в меня мёртвой хваткой и не отпускал. А я…
Я успел поймать баланс, чтобы не полететь вниз. И выстоял бы, удержал нас двоих, но голуби… эти пернатые твари, обгадили весь карниз и я, поскользнувшись, полетел вниз…
Я шмякнулся на задницу, больно ударив ее об карниз, который только испас нас, оказавшись чуть ниже основной комнаты. Противник тоже приложился об него челюстью. Если бы в этот момент он пришел в себя и хоть немного сообразил, что произошло, все было бы иначе. Но он по-прежнему мычал, пребывая в тумане нокаута. И именно он первым начал соскальзывать вниз, утаскивая меня с собой в бездну.
Я даже не успел крикнуть. Только выставил руку и ухватился за стальную ферму.
Резкий рывок — и я едва не сорвался.
Мы повисли — я на балке, держась одной рукой, противник — на мне.
И только сейчас стрелок начал приходит в себя. И первой его реакцией был крик ужаса и тщетные попытки вскарабкаться по мне наверх. Тщетно. Только едва не сделал хуже. Он царапался и визжал, а я пытался отстраниться от этих выпадов, чтобы не лишиться глаз.
Но противник вскоре пришел в себя, понял свою ошибку. Даже перестал шевелиться, чтобы сэкономить силы — и мне, и себе. Однако сил было очень мало. Противник едва держался, я чувствовал, как его взмокшие от волнения пальцы скользят, не в силах удержать меня за одежду.
— Кто тебя послал? — прохрипел я, глядя вниз. — Говори, если хочешь жить!
Было видно, что в его глазах блеснуло сомнение. Он, несомненно, думал о том, чтобы выложить все и спастись. Но эта заминка была не долгой. Взгляд его закостенел, парень сомкнул губы в тонкую нить, намереваясь молчать до конца.
— Не глупи. Я смогу вытащить нас. Назови мне заказчика — и я спасу тебя.
— Пошел ты! — прошипел противник и это меня удивило.
Неужели он готов был пожертвовать собственной жизнью, лишь бы не сдать своих заказчиков? Это граничило с безумием. Впрочем, такая самоотверженность говорила о многом. Стрелок предан тому, за кого сейчас выступает, значит он не простой исполнитель. Не только деньги тут решают, а что-то еще, иных связи. Может быть, представитель семьи? Печатник? Тот, кто напрямую не относится к фамилии, но принял печать ее верности? Очень похоже на это.
— Не будь дураком! Разобьешься ведь! — закричал я.
— И утащу тебя с собой! — усмехнулся тот и его лицо со шрамом в этот момент стало похоже на маску смерти.
Я понял, что этот безумец уже смирился с тем, что его ожидает и желает лишь одного — исполнить то, ради чего сюда вообще был отправлен. А именно убить меня. И он готов был исполнить свое последнее страшное дело.
Стрелок подтянул руку и схватил меня второй рукой. Потом принялся трясти. Нагрузка на пальцы возросла. Я стиснул зубы, ухватился крепче. Попытался подтянуться, но не смог.
— Сдохни! — не своим голосом прошипел стрелок.
— И не мечтай! — ответил я и ударил того коленом в живот.
Противник покачнулся, но не отцепился. Напротив, принялся лупить меня кулаком и всячески трясти. Отчаяние, граничащее с безумием.
Эти секунды стоили мне пары локонов седых волос. Я держался из последних сил. Пот застилал глаза, а пальцы предательски болели, едва не разгибаясь.
Я вновь ударил противника коленом. На этот раз попал удачно — прямо между ног.
Стрелок тут же сник, застонал. Весь пыл его и прыть мигом прошли. Он соскользнул вниз, лишь в последний момент ухватив меня за ногу. В глазах уже не было той решимости, с которой он планировал умирать.
— Назови, мать твою, своих заказчиков и я вытащу тебя! Уйдешь подальше, начнешь жизнь заново! Не глупи! Зачем тебе умирать за них?
— Я… — начал хрипло тот. Но закачал головой. — Нет. Нет!
И вдруг я почувствовал, как его пальцы ослабили хватку.
— Нет! — это уже крикнул я от бессилия и того, что не могу сейчас его никак схватить.
Стрелок резко разомкнул руки и полетел вниз, продолжая глядеть на меня безумным взглядом.
…Он упал молча, не проронив ни слова. Шмякнулся так, что было слышно в округе. В последний миг я отвернулся, чтобы не видеть этого ужаса. Безумец! Ведь мог спасти себя. Но до последнего решил служить неведомому заказчику, До последнего вздоха.
Где-то завыла собака, начали стягиваться люди, спрашивая друг друга что произошло?
Подтянувшись, я забрался обратно в помещение. Обессилено упав прямо на загаженный голубями пол, я некоторое время просто лежал, тяжело дыша и взирая на черный потолок, по которому шли кабели. Потом, немного придя в себя, поднялся. Нужно было срочно, до того, как приедет полиция, осмотреть комнату. Возможно, стрелок оставил здесь свои вещи. Я надеялся на то, что они смогут рассказать мне о заказчике покушения.
Например, вот эта винтовка, которую он оставил.
Я подошел к оружию, не поднимая его, чтобы не оставлять отпечатки пальцев, рассмотрел со всех сторон. Ничем не примечательная, самая обычная винтовка. Правда вот с правой стороны приклада виднелась вырезанная на дереве буква «Д» с вензелями. Чуть выше буквы была изображена луна.
Что бы это значило? Буква «Д» — что скрывается за тобой? Имя? Дмитрий? Даниил? Давид? Или это какое-то звание? Дивизионный офицер? Десятник? Дворянский урядник? Или что-то иное? Кличка? Дикий? Дурной? Дуб?
Вопросы сводили с ума. Я лихорадочно соображал и гадал, перебирая версии, но так ничего и не придумал. Потом, решил осмотреть остальную комнату. Ничего интересного не нашел.
Внизу протяжно завывала сирена, заголосили зеваки, указывая, где лежит тело и откуда оно упало.
Пора было возвращаться вниз. Наверняка у полицейских возникнет множество вопросов.
Не ошибся.
— Опять ты, Пушкин? — Руднев смотрел на меня с прищуром.
Вновь эта маленькая прокуренная комнатка, где меня в прошлый раз допрашивал следователь. Вновь я на скрипучем стуле. И вновь это мерзкое чувство, что на тебя смотрят, помимо следователя, еще как минимум три пары глаз.
— Я не виноват, что оказался не в том месте не в тот час!
— А почему ты там вообще оказался? Вместо того, чтобы пойти домой, двинул на ярмарку. Не похож ты на того, кто лечебные травы от радикулита покупает. Очень подозрительное это совпадение.
— Ничего тут подозрительного нет. Я по приглашению госпожи Смит решил покататься на дирижабле.
— А с чего ей тебя приглашать на прогулку? Кто она такая и кто ты.
— А что тут удивительного? Что я, не человек что ли? Она была у нас на балу, мы разговорились, в том числе и про полеты. Много общего обнаружили. Вот она и по доброте своей пригласила меня на прогулку на дирижабле. А дальше вы уже знаете что было.
— И как это у тебя получается? — с прищуром спросил Руднев, доставая сигарету из пачки.
— Что получается?
— Так складно факты под себя выстраивать.
— Я не выстраиваю, — хмуро ответил я, потирая шею, которая адски болела от струны, которой меня душил стрелок. — Говорю все как есть.
— Мы это проверим. Обязательно проверим.
— Проверяйте, — пожал я плечами. — А лучше начните уже выяснять, кто покушается на мою жизнь.
Эта фраза заставила Руднева стать серее тучи. Видимо попал я в самую десятку.
— Сначала салон мадам Шерер. Теперь вот инцидент на дирижабле. Кстати, за десять минут до этого за мной увязалась черная «волга».
— Какая еще черная «волга»? — насторожился Руднев.
— За мной следили.
— Уверен?
— Уверен. Черная «волга». Без номеров, вся затонированная. А потом стрельба. И этот стрелок…
— Про «волгу» проверим, — буркнул Руднев. — Объясните мне, Пушкин, зачем вы бросились догонять этого убиенца?
— Потому что если бы я этого не сделал, то он бы убежал.
— И пусть бы бежал.
— Тогда, я думаю, очередное покушение было бы реализовано наверняка. И вряд ли я бы с вами сейчас говорил.
— Вот только не надо здесь давить на то, что вы делаете за нас работу!
— Именно так и происходит!
— Вы нарушили закон!
— И какой же, позвольте спросить?
— Вы еще спрашиваете? — усмехнулся Руднев. — Человек погиб! Упал с вышки. И многие свидетели говорят, что видели вас с ним. Кто знает, может быть, ему помогли упасть?
— Что?! — задыхаясь от негодования, выдохнул я.
— Именно так, — кивнул следователь.
— Он стрелял в нас! Проверьте оружие! Проверьте его руки, на которых должны были остаться пороховые газы. Проверьте дыры на диафрагме дирижабля! Да он весь изрешечен как решето!
— Все проверим, не сомневайтесь, — кивнул Руднев, с каким-то садистским наслаждением давя окурок в пепельнице. Потом он поднял на меня глаза, произнес: — Пушкин, ты пилота выкинул с дирижабля! Тебе не кажется, что то выглядит со стороны, мягко сказать, ненормально.
— Он уже был убит — тем самым стрелком.
— Ну допустим, — кивнул следователь. — Но кидать его зачем с дирижабля? Бедолаге сильно досталось.
— Я избавлялся от балласта! — почти крикнул я. — В нас стреляли, дирижабль падал и я…
— Кстати, еще нужно будет доказать что стало причиной смерти — выстрел в голову или падение и удар головой.
— Что?! — вновь выдохнул я.
— Именно так. Версии надо отработать все. Что, если вы этого пилота выкинули с корзины, когда он еще жив был?
— Да зачем мне это делать?
— Не знаю, — пожал плечами Руднев. — Повздорили.
— Мы не вздорили с ним, — устало произнес я. — Можете спросить об этом Смит.
— Спросим. Обязательно спросим. А сейчас…