Это была ужасная ночь, большую часть которой я ворочалась с боку на бок, вспоминая сеанс в магазине «Botanica». Затем, уже перед рассветом я погрузилась в некое подобие сна.
Утро нас встретило мокрым белым прибрежным туманом. Он клочьями пролетал мимо наших окон и оседал на ветвях деревьев, мокрых как во время дождя. В угрюмом настроении мы натянули на себя мятую одежду и, хрустя по насыпанному перед мотелем гравию, направились к шоссе, чтобы найти такси.
Такси не было. Через полчаса голодные и злые мы подошли к причалу и, привязав Барона возле закусочной, зашли внутрь. Затем мы долго стояли, вглядываясь в туман и ожидая появления капитана катера.
— Он голодный, — сказала Кэрри, указывая кивком головы на Барона. Собака не стала есть пончик, который Кэрри ей принесла.
— Если бы он был голоден, он бы поел. Барон получит свои собачьи консервы, когда мы доберемся в Оушен Бич.
— В таком тумане катер не пойдет и может задержаться на несколько часов.
Дрожа от холода и сырости в мокром, молочно-белом тумане, мы прождали довольно много времени. Стали подходить и другие пассажиры. В большинстве своем это были местные жители, но было и несколько горожан, намеревавшихся поселиться в своих коттеджах пораньше. На лицах у всех было раздражение. Кэрри была права — отправление катера задерживалось на целый час.
Наконец мотор застучал, загудел гудок и катер отправился в путь. Когда ясным солнечным утром катер проплывает мимо рыбацких лодок, мимо рыбаков в болотных сапогах с длинными удочками, то чувствуешь как городское напряжение понемногу отпускает тебя: легкие наполняются свежим морским воздухом, жизнь кажется простой, чистой и доброй. Но во время тумана это впечатление пропадает. Рыбаков не видно и катер, кажется, рыскает по морю как слепое животное.
Всю дорогу до острова мы просидели на нижней палубе, прижавшись друг к другу и дрожа от холода и сырости, и вышли оттуда, когда молодые матросы прыгнули на причал Оушен Бич, чтобы привязать канаты.
Наше появление на пляже было спокойным. Дети, которые обычно высаживались на берег как морские пехотинцы, были подозрительно послушны. Мы чинно прошли мимо багажных тележек, а затем, послав детей в продовольственный магазин, я заглянула в электрическую и телефонную компании.
После этого я зашла к мистеру Ольсену, который присматривал за коттеджем во время нашего отсутствия. Он рассказал, что только что вернулся с берега, где красил лодку. Его позвала миссис Ольсен, увидев меня издали.
Взяв запасные ключи от коттеджа, я вернулась за детьми. Судя по их покупкам, они собирались провести вечер, сидя у камина. На прилавке перед ними лежали огромные коробки с воздушной кукурузой, пакеты с сосисками и какие-то консервы.
Мы договорились, чтобы всю эту снедь отнесли к нам в коттедж и, забрав лишь самое главное, налегке вышли из магазина.
Мы топали в своей городской обуви по мокрому песку, нас обдувал холодный и влажный ветер, а трава постоянно цеплялась за наши ноги.
Лишь немногие коттеджи были заселены в это время года. Сквозь жалюзи на окнах веранд виднелась укрытая на зиму мебель, то здесь, то там виднелись забытые с прошлого сезона ржавеющие велосипеды и садовые тележки. В тумане даже самые знакомые предметы приобретали причудливые и странные очертания. Дома казались унылыми и заброшенными. Когда мы вышли из Оушен Бич, тропинка стала уже, трава выше и стали попадаться низкие молодые сосны. В траве мы несколько раз замечали кроликов. Несмотря на то, что это была велосипедная дорожка, мы не встретили ни одного велосипедиста.
Большой отель в Оушен Бич Парк был еще закрыт, и, как я ожидала, небольшой магазинчик недалеко от нашего коттеджа тоже еще не открывался. Свернув с тропинки и направившись мимо пустых коттеджей к океану, мы насквозь промочили ноги в мокрой траве. В мои туфли попал песок, и мне пришлось их снять. Мы еще немного прошли по дюнам, и перед нашими глазами предстала широкая полоса пляжа, за которой простирались воды Атлантики, шум которых был хорошо слышен даже отсюда. Мы обошли одну из дюн и вышли прямо к нашему коттеджу, носившему название «Морской ветер».
Это был огромный коричневого цвета дом с мансардой, построенный около сорока лет назад, когда на Файр Айленд жили художники. Трава, растущая на дюнах, и бетонная ограда вели здесь отчаянную схватку с высоким океанским прибоем и я с облегчением обнаружила, что они позволили дому пережить еще одну зиму. Туман был слишком густым, чтобы рассмотреть соседние коттеджи, и я решила, что лучше узнаю у мистера Ольсена, как пережили зиму дома наших соседей. Пока, казалось, мы были единственными обитателями дачного поселка, но, без сомнения, на пасхальные праздники кто-нибудь и приедет.
— У нас нет ключей, — мрачно вспомнила Кэрри, на что я позвенела связкой, полученной от мистера Ольсена, и направилась к двери. Как обычно, мне пришлось немного повоевать с дверным замком.
На кухне было темно как ночью. Чтобы защитить дом от зимних штормов , я попросила сделать ставни как снаружи, так и изнутри дома и закрепить их засовами. Кроме того, электрическая компания не торопилась выполнять свои обязанности, поэтому пришлось разыскивать спички, керосиновую лампу и возиться с фитилем. Наконец при свете лампы мы вошли в гостиную.
Было ужасно холодно, но мистер Ольсен, как и обещал, заготовил за зиму дрова. А прокормить наши огромные камины было нелегко. Подобные украшенные грубыми камнями камины можно увидеть только на фотографиях жилища Тедди Рузвельта и в них спокойно можно зажарить половину быка. Пока я разжигала камин в гостиной, Питер развел огонь в каминах, расположенных в спальнях.
После этого мы разыскали свитера и вельветовые брюки, согрели их и переоделись.
— Я не могу приготовить чего-либо, пока не дадут электричество, — сказала я. — Давайте попробуем поджарить сосиски в камине.
Но, в поисках одежды, дети разыскали спиннинги и уже рассматривали их при свете камина.
— Говорят, рыба здорово клюет в тумане, — сказал Питер.
— Сейчас слишком холодно для рыбалки, — запротестовала я.
Но вскоре появились плащи, а Кэрри разыскала свои резиновые сапоги. Питер заявил, что сапоги ему не нужны. И когда они отправились добывать на обед свежую рыбу, Барон решил составить им компанию. В общем, ночь в Бей Шоур стала забываться, и мы возвратились к нормальной семейной жизни. Но проблема Джоэла все еще довлела над нами. Когда я поднялась, чтобы приготовить постели, то поймала себя на том, что нервничаю все больше и больше по мере приближения времени его свидания с Эрикой. Она, конечно, была права: кроме нее у него никого не осталось, на кого можно было бы положиться. Я не сомневалась, что он придет к ней, но боялась предсказывать его реакцию на новость о том, что она собирается поместить его в психиатрическую лечебницу.
Я вспомнила «Белла-танец» у Дона Педро, упавшую статуэтку святого и погашенные свечи. Если это и впрямь был Тоньо… Обнаружив, что и впрямь верю во всю эту историю с Тоньо, я перестала застилать кровать Питера.
Тоньо существует лишь в воображении Джоэла, причем в его самых дальних и темных уголках, бессознательно, как это было у уборщицы, которая выучила иврит. Тоньо был лишь второй личностью, построенной сознанием Джоэла для самозащиты. Почему-то поверить во все это стало гораздо сложнее, чем в одержимость. Я не понимала, как Джоэл мог узнать о Тоньо, тем более о его смерти.
Когда зажегся свет, я все еще стояла у кровати Питера. Электрическая компания в Оушен Бич наконец-то удосужилась щелкнуть нашим выключателем.
Я спустилась вниз и подняла телефонную трубку — телефон еще не подключили. Но свет — это уже хорошо. Пройдя по комнатам, я потушила керосиновые лампы, закончила стелить постели и подмела.
Я еще убиралась, когда пришел паренек из продуктового магазина и принес наши покупки. Я знала его с прошлого года: высокий, скромный юноша лет девятнадцати, который летом работал в отеле. Его сестра помогала мне законсервировать на зиму коттедж в сентябре прошлого года.
— Как ловится сейчас рыба? — спросила я его.
— Слишком рано для рыбной ловли, — сказал он, выкладывая на стол наши коробки и свертки.
— А Кэрри и Питер только что пошли на пляж порыбачить.
Его взгляд показал, что он давно перестал удивляться глупости городских детей.
— Когда открывается отель? — снова спросила я.
— Как всегда, в канун Дня Памяти.
— А дачники? — продолжала я. — Когда они обычно приезжают в свои коттеджи?
— По-разному, — произнес он.
— А в Пасху?
— Может, и приедет кто… — по его взгляду я поняла, что его не особенно волновал этот вопрос. — Погода не совсем подходящая.
— Понятно, — улыбнулась я. Мне хотелось удержать его подольше, чтобы побороть нарастающее чувство одиночества. Но ему, очевидно, было тяжело в компании со мной. Как только я дала ему чаевые, он тут же вышел за дверь. Я услышала, как захлопнулась входная дверь, потом шум мотора уезжающего автомобиля, затем — тишина.
Я вытащила ласты, надула пляжные мячи, нашла транзисторный приемник, но батарейки давно сели. Посмотрев на часы и обнаружив, что уже полдень, я опять попыталась позвонить, но телефон еще не включили. Я почувствовала раздражение, подумав о том, что Эрика безуспешно пытается дозвониться ко мне. Я несколько раз нажала на рычаг, но это было глупо. Дети вернутся с рыбалки голодные, рассудила я и направилась готовить ленч.
Это было не так просто — воды пока не было, поэтому мне пришлось открыть несколько банок консервов и сделать сэндвичи.
Вдруг, открывая банку майонеза, я услышала как падают дрова. Большинство коттеджей на Файр Айленд обогреваются каминами, дрова достаточно дешевые и их можно купить сразу большое количество, поэтому дрова мы складывали в специальных дровяных складах, крыша которых защищает их от дождя. Было похоже, что в наш склад кто-то забрался. На Файр Айленд давно не было случаев воровства, поэтому я подумала, что просто не услышала, как пришел мистер Ольсен, чтобы принести нам немного дров.