Я кивнула и продолжила:
«…чтобы перевернуть мои представления о нашей древней истории.
Оказывается, наши предки пришли в Гримгост издалека. Я думаю, это место должно находиться в горах где-то к северо-западу отсюда, на этом и строится мой расчет маршрута для поисков. Были некоторые детали в легендах, упоминание положения солнца и звезд, когда первые асы пустились в путь, что позволило мне сделать такой вывод.
Правда, шли они под землёй. И тому были очень веские причины.
Я так поняла, что не весь народ ушёл. Кое-кто остался.
По каким-то причинам племя, жившее на Вороньем камне много веков назад, разделилось на две части. Источники не указывают точную причину. Говорят только, что вспыхнула вражда между двумя братьями, каждый из которых хотел быть королём. Их звали Альв и Ас.
У каждого было своё видение того, что лучше для племени. Каждый был одарённым магом.
Но Альв… он творил такие вещи, которые Ас считал неприемлемыми. Запретными. Летописец не пишет прямо, что именно.
Только то, что Асу пришлось забрать верных ему людей и бежать, потому что Альв накопил такую мощь, что оставалось два варианта – покориться ему полностью или бунтовать. Но силы были неравны, и бунтовщика убил бы собственный брат, если бы он остался.
Ас решил пуститься в долгий и опасный путь со своими людбми, и «зло таилось во тьме, дышало нам в затылок и следовало за нами по пятам». По счастью, они смогли достигнуть Вечных гор, пусть и не все. Там Ас назвался королём и основал королевство Гримгост. А люди его по имени вождя стали зваться асами.
Завораживающая история. И сколько пробелов и загадок в ней! Я бы дорого отдала, чтобы все их разгадать. Но планирую всё же проявлять осторожность. Мне обязана вернуться к сыну.
Прекрасно понимаю, что в одиночку мне соваться на Вороний камень было бы самоубийственно.
Поэтому собираюсь только подойти поближе и посмотреть издали.
Как только я найду в том месте, где ожидаю, чёрные горы – они должны быть непременно чёрными, согласно легендам, – тут же поверну обратно. Мне лишь бы поставить точку на карте там, где сейчас – пробел и пустое место.
И тогда дело всей своей жизни буду считать выполненным. Тем самым я впишу своё имя в историю науки. Останется только написать книгу о моём путешествии и изложить всё, что мне известно, в систематизированном виде. Надеюсь, Асура меня за это не четвертует.
В крайнем случае, я напишу рукопись в стол и завещаю опубликовать после смерти. Пусть этим займётся Хейм. Я уверена, мой мальчик вырастет очень умным, я буду много с ним заниматься и прочту ему все книги нашей домашней библиотеки.
Скорей бы завтра…»
На этом записи обрывались.
Она так и не смогла продолжить свой дневник.
Брунгильда уже, не скрываясь, ревела. Украдкой вытирая ресницы.
Валькирия так и не узнает никогда, каково это – когда у тебя есть ребёнок. Когда есть, ради кого жить и к кому возвращаться. Я могу только представить, что она испытывает сейчас. У меня внутри тоже всё переворачивалось, и боль под рёбрами усилилась так, что я едва могла уже её терпеть.
Хаг вообще отошёл куда-то в сторону, повернулся к нам спиной и не показывал лица.
Я отложила тетрадь в сторону.
Надо, наверное, приняться за остальные… может, в них будет побольше написано о Гримгосте, как Хильда жила в нём, о первых днях её путешествия… но на меня вдруг накатила такая слабость, что закружилась голова.
А потом в животе оглушительно забурчало.
- Простите, - смутилась я.
- Надо ей что-нибудь принести! – встрепенулся Хаг. Резко обернулся, задевая широкими крыльями стены моей маленькой комнатки.
- Погоди-ка! – остановила его Брунгильда, погружённая в раздумья.
А потом она протянула мне увядший цветок.
- Попробуй оживить! И сделать из него плод.
- Ты шутишь? – я посмотрела на неё укоризненно.
Желудок забурчал снова. Головокружение усилилось. Намекая, что хватит сомневаться, пора что-то делать.
Я вздохнула и протянула руку к жалко повисшим лепесткам.
С моей ладони сорвались зелёные искры. Хаг и Брунгильда смотрели, как зачарованные.
Лепестки дрогнули. Выпрямились. Их окутало зеленоватое сияние… они стали меняться. Осыпались. Завязь в центре цветка разрослась и обрела продолговатую форму… а потом стала светлеть.
И в конце концов превратилась в золотистый плод, чем-то напоминающий сливу, но крупнее и более вытянутый.
- Вот это да… - присвистнул Хаг.
- Ты понял? – бросила на него косой взгляд Брунгильда. – Она же понятия не имеет, как должен выглядеть спелый фаэрн! Она на самом деле оживила дерево.
Хаг длинно выдохнул.
Я робко протянула руку к золотистой кожице плода… и поняла, что перед глазами темнеет.
***
Все тетради Хильды после того обморока Брунгильда с Хагом у меня отобрали, разумеется, и запретили переутомляться.
Они теперь без конца у меня торчат, то один, то другая, то оба вместе. Переживают.
А я чувствую себя слабым беспомощным котёнком.
Магией пользоваться мои друзья мне тоже строго-настрого запретили, конечно же. Кажется, я их не на шутку напугала. Бруни считает, что если Один узнает, попытается выжать из меня все силы. Для этого не обязательно прикасаться, достаточно чем-нибудь припугнуть. А он мастер в том, чтобы ломать людей и подчинять их своей воле. Его собственных способностей уже не хватает остановить умирание этого места. Значит, срочно что-то нужно придумать, иначе трон пошатнётся. Если он поймёт, что во мне пробудилась собственная магия, заставит оживлять деревья на Вороньем камне снова и снова. И скорее всего просто сломает меня, а потом выбросит, как испортившееся орудие.
Я согласилась, что лучше сидеть в своей комнате и не отсвечивать. Затаиться, как мышь под метлой.
***
Шло время.
Я не замечала его бег. Здесь нет часов, и все дни слились в одну мешанину. Почти постоянно я находилась в своей комнате и опасалась из неё выходить. Впрочем, затворничество мне было не впервой, и не слишком меня угнетало. Намного больше сводила с ума тоска под дому и по Фенриру. Я не знала, что с ним, Хаг тоже ничем не мог помочь – Один больше не отправлял его за барьер, иначе он бы непременно попытался узнать ради меня хоть что-то.
Я много рассказывала Хагу о своём Волки и он как-то признался мне, что хотел бы иметь такого друга. Что теперь ему очень стыдно за то, что он послушался приказа отца. Я утешала, что у него ведь не было другого выбора. Магия короля Вороньего камня сковывает всех его обитателей по рукам и ногам – всех, в ком течёт кровь местных. Хага это не слишком-то успокаивала и я видела, как он терзается, глядя на мои переживания.
Мой живот постепенно начал расти, аппетит прибавился. Я не помнила, чтоб у моей матери хоть в одну беременность живот рос так быстро! А ведь кажется, даже месяца ещё не прошло, как я на Вороньем камне – но под ладонью уже ощущался едва заметный холмик.
Я привыкла разговаривать с малышом. Мысленно называла его только так, или «мой волчонок». Хочу, чтобы имя ему дал Фенрир.
Почему-то когда думаю об этом, на глаза наворачиваются слёзы. Хильда тоже планировала своё будущее и о чём-то мечтала. Никак не могу выкинуть из головы её дневник. Ужасно страшно, что мне уготована такая же судьба.
Вместе с моей тревогой росла и боль в сердце. Бывали дни, когда я часами ходила туда-сюда из угла в угол и разговаривала со своим сердечком, как с живым. Уговаривала его не болеть.
Друзьям в этом, конечно же, не признавалась.
Но они и сами многое замечали, и без конца тревожились о моём самочувствии.
Непогода снаружи всё больше усиливается. Небеса постоянно тёмные, низкие, злые. Все выходы завалило снегом. Теперь выйти и подышать воздухом на ту площадку, где мы с Брунгильдой разговаривали и я впервые оживила цветок, просто невозможно.
Меня пугает, что в мои редкие вылазки за пределы комнаты с целью размять ноги я постоянно вижу в каменных коридорах воронов с оружием. Много. На Вороньем камне живёт несколько сотен обитателей. Среди них много опытных воинов. Валькирии тоже с детства учатся владеть оружием. И многие служат Одину не только по приказу, как Брунгильда – они и правда верят в свою исключительность и в то, что только их король способен привести их маленькое королевство к могуществу и славе.
Такое чувство, будто к чему-то готовятся. Хаг мне сказал, они постоянно тренируются, по много часов в день, чтобы не терять боевой формы. А ещё его тревожит, что Мун подозрительно пропал в последнее время. Он его давно не видел.
Но я не сильно беспокоюсь по этому поводу. Чем дольше этот негодяй будет пропадать – тем лучше, как по мне.
***
В тот день я чувствовала себя особенно слабой, мучала тошнота. По приказу Брунгильды я не вылезала из постели, а она сидела на краешке мой кровати и развлекала разговорами. Хаг делал вид, что его тут нет, но маячил в углу угрюмой тенью. Я видела, что оба за меня страшно переживают и бесятся, что не могут чем-то помочь. Старалась улыбаться. Хотя тревога захлёстывала изнутри, и мне с каждым днём всё труднее давалось не ударяться в панику.
О Фенрире никаких вестей. Что, если с ним что-то случилось?
Я думала о нём постоянно. По ночам снились кошмары, я слышала рычание волка, просыпалась с бешено колотящимся сердцем.
Неужели мой любимый в беде? Может ли быть такое, что наша связь, которая соединила Волка и его Истинную, говорит мне о том, что с ним что-то прямо сейчас происходит не очень хорошее?
Если бы я могла получить ответ хотя бы на один свой вопрос…
Раздался вкрадчивый стук в дверь.
Брунгильда тут же умолкла и посмотрела на вход. Хаг насторожился и обернулся. Я привстала на локте и крикнула:
- Войдите!
Створка распахнулась и на пороге показалась Альвита.
Златовласая невеста Муна давно не показывалась мне на глаза. Я и забыла уже о её существовании. Она окинула непроницаемым взглядом всю нашу маленькую компанию и усмехнулась.