Злой как черт, он места себе не находил. Он ходил по трейлеру взад-вперед, ерошил волосы, бил кулаком по стенке. Никогда в жизни он не говорил в таком тоне с актером, и хотя Уолкер своей тупостью и театральными приемами, может, и заслужил подобное обращение, но дело вовсе не в этом. Дело в том, что он, Беннати, не мог взять себя в руки.
Он выглянул в окно и увидел слонявшуюся неподалеку Женни. Рывком открыв дверь, он уже собирался послать ее подальше, но, прочтя в ее глазах искреннее волнение, хлопнул дверью и промолчал.
Кристос плюхнулся в кресло и обхватил голову руками. Нет, никуда не деться. Чем больше он старался выкинуть ее из головы, тем больше думал о ней. Кори. Кори Браун. Три раза всего! — в ярости твердил он, стуча кулаком по столу. Мы виделись всего три раза, и она перевернула всю мою жизнь! Днем еще ничего, терпимо, но ночью… Он не мог спать, усталость и разочарование настигали его днем. Неужели это происходит с ним?! Он же разумный мужчина! Он знал все, что только можно знать о любви, да и должен был знать: он снимает любовь… В чем же дело? Почему эта женщина вытворяет с ним такое, чего еще никому не удавалось ни одной женщине? И что самое непонятное — он едва ли мог вспомнить ее лицо. Да дело совсем не во внешности и не в ее фигуре, хотя Бог знает, как безумно ему хочется к ней прикоснуться. Она сама! Наивность ее, что ли, смешные замечания. Как же ей хотелось казаться хладнокровной! Он улыбнулся, вспомнив, как она старалась его рассмешить, очень старалась. Черт побери! Непонятно как, но она забрала его не на шутку. И теперь, когда Фитцпатрик уволил ее с работы, которую она так страстно желала, мысль о том, что она останется одна, без поддержки, заставила Кристоса сломаться.
Спустя некоторое время он успокоился, встал — все уже ждали начала съемки, и, высунувшись из трейлера, позвал:
— Женни! Я знаю, ты где-то здесь, поблизости.
Женни возникла как из-под земли.
— Дай-ка мне номер Ти-ви-дабл-ю, — потребовал он, как только она вошла.
— Ты хочешь ей позвонить? — просияла Женни.
— Нет, я собираюсь позвонить Фитцпатрику и выяснить, где она.
В этот момент дверь трейлера открылась.
— Женни, золотко, я видела, как ты сюда зашла… — Это была Пейдж.
— А, Пейдж, — Кристос бросил взгляд на Женни и скинул ноги со стола. — Я хотел бы поговорить с тобой… ну, скажем, сегодня вечером. Ты планируешь…
Он умолк, поскольку, к его удивлению, Пейдж двинулась к двери.
— Как только мы закончим, — прошипела она, — у меня найдется много, что сказать тебе, Беннати. Но пока я работаю, не смей даже прикасаться ко мне! Ты понял? — Не ожидая ответа, она пулей выскочила на улицу.
Ошеломленный Кристос повернулся к Женни:
— Черт побери, в чем дело?
— Откуда мне знать, — пожала плечами Женни, стараясь не переигрывать, изображая неосведомленность. — Похоже, она больше не претендует на тебя. А теперь о Кори Браун.
— Всего-навсего номер телефона, Женни, и отправляйся по своим делам. Хорошо?
Кори собиралась на съемки. Но, по правде говоря, ей не очень-то и хотелось, и не только потому, что место страшное — там спасаются жены от избивающих их мужей, — но еще и потому, что Аннализа стала совершенно невыносимой. Все, что исходило от Кори, отвергалось и высмеивалось, и если бы не печать страданий на лице сестры, она бы не выдержала.
Отец после того памятного вечера в «Ритце» позвонил всего один раз. Сказал, что надо дать всем время успокоиться. Кори здорово разозлилась: Филипп снова прячет голову в песок! Но им все равно придется встретиться еще раз, ибо теперь, после вчерашнего объявления в «Таймс» о помолвке Аннализы с Люком, дело, похоже, совсем плохо. Глаза Аннализы сияли нездоровым блеском, она смеялась чересчур громко, победно поглядывая на Кори. Правда, из всего этого напрашивался только один вывод, что чувства Аннализы к Люку начали стихать, но гордость не позволит ей признаться, и уж Кори-то в первую очередь. Но может, она откроется отцу? Может, он отговорил бы ее от этой ошибки? Конечно, маловероятно, но кто-то же должен достучаться до Аннализы. Конечно, она сама попытается еще раз во время монтажа, но неплохо бы и Филиппу попробовать.
В офисе царил хаос, события на Ближнем Востоке требовали срочного вылета съемочной группы, вокруг стоял шум и гам: телефоны звонили, факсы работали, ксероксы выплевывали страницы, принтеры печатали, и Кори совершенно машинально сняла трубку.
— Алло, — раздался голос на другом конце. — Есть там где-нибудь Люк Фитцпатрик?
Сердце Кори оборвалось. Она осторожно опустилась на стул.
— Алло, — повторили в трубке. — Я хотел бы поговорить с Люком Фитцпатриком.
— Кристос, — прошептала Кори. — Это Кори Браун. Не знаю, помните ли вы меня…
— Кори!
— Да. — Сердце ее наполнилось радостью. — О, так вы помните!
— Черт побери, о чем ты! Конечно, помню. Что ты там делаешь?
— Я же здесь работаю, — засмеялась она, пытаясь вспомнить, что собиралась ему сказать, если он вдруг позвонит.
Он что-то говорил, но Кори ничего не слышала из-за шума.
— Как ты? — поинтересовалась она, закрыв рукой рот Перкину.
— Прекрасно, — откликнулся он. В его голосе зазвучали интимные нотки, она сразу обмякла.
— А ты? — спросил он.
— Замечательно! Как твой фильм? Двигается?
— Да, все о’кей — его берут на Каннский фестиваль.
— Здорово, — Кори понимала, что это звучит нелепо, но с ходу не могла придумать ничего другого. — А где ты? Слышно так, как будто ты рядом.
— Я в Лондоне.
Она, естественно, это и сама уже поняла, но сердце забилось сильнее.
— О-о, — только и выдохнула она.
Аннализа вдруг окликнула ее.
— Связать тебя с Люком? — спросила Кори.
— Нет. — Повисло тягостное молчание; первым заговорил Кристос: — Слушай, я ведь почему звоню Люку? Чтобы взять номер твоего телефона, я же с тобой хотел поговорить.
Кори закатила глаза от радости, распиравшей ее.
— Но ты же знаешь, что я здесь работаю, — удивилась она и засмеялась.
— А я думал, ты уже не работаешь. Во всяком случае, я подумывал пригласить тебя в Уилтшир на уик-энд.
— С тобой? — ахнула Кори, готовая в ту же минуту очнуться ото сна.
Он засмеялся:
— Ну да, и еще с парой сотен человек.
Кори засмеялась:
— Заманчиво, просто не устоять. Насколько я понимаю, вы там снимаете?
— Точно, уезжаем завтра. А на уик-энд приедешь?
— Да, хорошо.
— Прекрасно. Встретимся в пятницу вечером на Кастл-Комб в отеле «Мэнэр хаус». Мы там остановились.
— Ой, погоди, — Кори вдруг вспомнила, что в пятницу они с Аннализой монтируют. — Вряд ли я буду свободна. Вот черт, слушай, я попытаюсь…
— Что ж, очень хорошо. Ты не свободна. Ты не свободна.
— Кристос, я не так выразилась. Не это имела в виду. Если я смогу, я приеду. Но…
— Все в порядке, у тебя другие обязательства. Я понял.
— Да я монтирую! — закричала она, но он уже бросил трубку.
Из газет Кори знала, в каком отеле остановился Кристос. Надо позвонить и объяснить ему, чем она занята в выходные. Но в отеле Беннати не оказалось.
— Может быть, хотите оставить ему сообщение? — спросил диспетчер.
— Нет, спасибо. — Потом, вдруг вспомнив про Женни, поинтересовалась, нет ли ее в отеле.
— Вы могли бы передать кое-что Кристосу? — спросила Кори, услышав голос Женни. — Это Кори Браун.
— Конечно, Кори, — засияла Женни.
— В выходные я занимаюсь монтажом и потому не смогу приехать в Уилтшир. Но если сумею выбраться, то приеду.
— С удовольствием передам. Видишь ли, я сама собиралась тебе звонить.
— Звонить мне? — удивилась Кори.
— Я, понимаешь ли, решила, что ты послала его к черту, как и сама бы сделала на твоем месте. Но похоже, ты передумала.
Кори смеялась от души.
— Слушай, дам-ка я тебе номер своего мобильного телефона, — продолжила Женни, — позвони мне, если сможешь, потому что до Кристоса трудно дозвониться. Да, и я бы хотела тебя заранее предупредить… Кристос отличный мужик, и я люблю его до смерти. Но он не хочет влюбляться. Ну в общем, ты должна понять… Короче говоря, не относись к его взбрыкиваниям слишком серьезно.
Едва ли в состоянии слово вымолвить, Кори снова уверила Женни, что попытается приехать, и положила трубку.
Боже, Женни сказала, что Кристос влюблен! И в кого?! В нее, Кори Браун! Значит, все это время он думал о ней? Господи, если бы она только знала… И едва не лопаясь от возбуждения, она стала названивать Поле.
— Кори! — застонала Пола. — Извини, перезвоню. Ребенок прямо-таки надрывается от крика.
— Да, слышу, — разочарованно протянула Кори. — Позвони, когда сможешь.
Плеснув в бокал вина, Кори тут же задумалась, как бы увильнуть от монтажа в выходные.
В следующие несколько дней в ход пошло все: от черной магии до попытки переделать расписание. Но в этом случае передача будет не готова. Наконец в отчаянии она спросила Аннализу, не будет ли та против помонтировать одна.
— Конечно, если ты хочешь бросить передачу на полпути, — холодно ответила Аннализа.
Кори так и подмывало напомнить Аннализе о ее недавнем поведении, но, зная, как несчастна сестра, Кори прикусила язык. Ни к чему это.
— Ты правда встречаешься с Беннати, а не с моим отцом? — противным голосом спросила Аннализа.
— О Аннализа! — простонала Кори. — Если бы ты только знала, что ты несешь! — Ей очень хотелось открыться, но об этом все-таки должен сообщить Филипп.
— Да в общем-то мне все равно. Мы начинаем монтировать в субботу в девять.
В тот же день Кори выяснила, что в действительности стояло за этой несгибаемостью Аннализы. Люк собирался из Лондона на уик-энд, и сестре не хотелось оставаться одной.
Сиобан сидела у окна. Взгляд ее был устремлен за горизонт. Через жалюзи проникали лучи яркого зимнего солнца, от чего спартанскую мебель перерезали белые и серые полосы, а на нежной щеке девушки появилось красное пятно — она пересидела на солнце. В комнате ни звука, только монотонный отдаленный шум прибоя. Она не шелохнулась и, когда открылась дверь, даже не моргнула.