– Давай за дружбу! – произнес тост растроганный ученый.
Через час они сидели в грузинском ресторане, расположенном неподалеку от клиники Звягина. Захмелевший пациент с грустью слушал рассуждения доктора о крахе российской медицины и бесперспективности экономической ситуации в стране. Он изредка кивал головой и поддакивал уже изрядно перебравшему товарищу.
– Да, братское сердце, не ту ты профессию выбрал, не ту, слышь меня? Ну кому сейчас нужны кандидаты наук? Вот ты мне скажи, кому? Давай я тебя к себе заберу, хочешь? Сделаем из тебя зубного техника! Съездишь к америкосам на стажировку, поучишься. Не, ну за счет клиники, конечно! Будешь шлепать коронки, там протезы всякие и вспоминать свою науку как страшный сон! Давай? – Звягин протянул очередную рюмку.
– Вот что он? – думал ученый, кивая головой. – Бесподобный врач, кто ж спорит? Сегодня он лечил вора в законе, и поэтому денег у него – полные карманы. Он может позволить себе и дорогущий Бренди и шашлык из молодого теленка! Он все себе может позволить, потому что завтра у него по записи народный артист и депутат, вот так! А я? Я стою на грани научного прорыва в области исследования гиперзвуковой… да ну ее к черту! А платить за стол будет Вовчик, а я от этой ситуации буду несколько месяцев испытывать угрызения совести, а не новый синхрофазотронный…
– Ау, Степик, ты в себя ушел? Ты уже балдой? Еще по маленькой и рванем?!
– Куда?
– Ну, это, мы ж в автоматы собирались оторваться, – с азартом вскликнул Владимир. – Ты ж меня не бросишь?
– Не, Вовчик, я ж говорил, что на мели. У меня вон кроме проездного на метро и дырки в кармане нет ничего!
– Да не парься ты так, братан! Я дам денег, погнали!
– Да ну, Вован, мне и так неудобняк, за зуб, за стол!
– Неудобно спать на потолке! Ну не хочешь просто так, давай я тебе в долг дам тысячу рублей, принципиальный ты наш. Ну давай, ради меня, ну хочешь, на колени встану, – Владимир для достоверности сложил перед собой ладони.
– Ну, блин, Вовка, ну ты мертвого уговоришь! А это все куда? Гляди, сколько мяса осталось!
– Вот ты зануда очкастая! Девушка! – Владимир помахал пятисотрублевой купюрой и схватил за руку, проходившую мимо официантку: – Нам, пожалуйста, такси, и вот это все с собою, ладненько?
Друзья выпили на посошок и груженные пакетами с выпивкой и закусками поехали в игровой клуб в районе Останкино. Можно было пройти и ближе, потому что игорные заведения располагались практически на каждом углу, но добрые воспоминания о новогоднем празднике тянули Владимира именно туда.
На смене была девушка, которая дежурила в новогоднюю ночь. Как ни странно, она сразу узнала посетителей и, оценив их состояние, предложила кофе за счет заведения. Дальше было весело. Друзья отрывались по полной программе, и если Степан вел осторожную игру, то перебравший Владимир шиковал. Он выбрал приглянувшийся в прошлый раз автомат с веселыми обезьянками и излишне эмоционально реагировал на неудачи. Там, где можно было не рисковать, Звягин упрямо пытался переиграть автомат. Сначала ему не везло, и по подсчетам Степана, расположившегося рядом, он проиграл около трех тысяч рублей.
Через час-полтора Владимир умудрился сорвать джек-пот и выиграл около семи тысяч. Душа начинающего игрока развернулась и потребовала выпивки. В казино выпивать не разрешалось, поэтому друзья уговорили девушку-оператора установить на их автоматы таблички «занято» и переместились на природу. Они расположились в песочнице возле старенькой панельной многоэтажки и несколько раз выпили из одноразовых стаканчиков, закусывая мясом из грузинского ресторана.
– Видишь, как мяско пригодилось, а ты брать не хотел! – Владимир по-дружески похлопал Степана по плечу.
– Может, по домам, Вов, – робко спросил кандидат наук. – Ты – в наваре, я тоже чуть-по чуть наиграл. Тут ведь главное – вовремя остановиться! Давай, а?
– Степыч, дружище, все только начинается! Мы имеем права на отдых? Имеем! Мы его заслужили? Заслужили! Мы мужики, в конце концов? Мужики! Так что хватит канючить! Вот червонец выиграю, тогда и по домам, – Звягин протянул очередную рюмку.
Но выиграть десять тысяч рублей Владимиру было не суждено, потому что он проиграл все до копейки. Азарт не позволял доктору останавливаться и гнал вперед. Он проиграл даже ту тысячу, которую вернул ему Степан и пробовал одолжить у друга деньги из его выигрыша в девятьсот рублей.
В отличие от товарища ученый сохранил остатки разума и в долг ему не дал.
– На такси только осталось, Вовик, только на такси, так что, давай, собираться!
Но Звягин не унимался и требовал продолжения банкета. Он предлагал съездить за деньгами в клинику или домой, а потом собирался вернуться. Степан долго уговаривал друга успокоиться, но остановить его было невозможно. Они вернулись в песочницу и, нарушая общественный порядок, продолжили пьянство. Доктор успокоился только после того, как его вырвало. Рвота сопровождалась жуткими спазмами и длилась долго.
Степан с трудом загрузил друга в такси и, заплатив двойной тариф, доставил домой. По дороге он вместе с таксистом вытерпел целую массу неприятностей, которые только может доставить смертельно пьяный человек. Окончание хорошего вечера было безвозвратно испорчено.
2017 год. ДНР, Украина
Василий сидел в кабинете временно исполняющего обязанности командира батальона и старался не слушать нервный разговор хозяина кабинета с неизвестным телефонным абонентом. Несколько минут он рассматривал карту ДНР, а потом следил за ходом секундной стрелки больших настенных часов с российским флагом.
Он знал, что от предстоящего разговора зависит не только служба, но и без преувеличения вся дальнейшая жизнь. Парень был спокоен и в целом готов к разносу, но все же хотел, чтобы телефонный разговор начальника приобрел доброжелательный тон и хоть немного улучшил его настроение. Наконец Малой стукнул трубкой по аппарату, щелкнув зажигалкой, прикурил и отошел к большому окну с красивой кружевной занавеской.
– Что же ты наделал, братишка? – через некоторое время с раздражением спросил он, нещадно колотя окурком по пепельнице.
– Я его наказал, Вячеслав Георгиевич! На мой взгляд, по совести, по справедливости! – опустив глаза ответил Василий.
– А какое ты имеешь право наказывать? Ты что, суд, царь или Бог? Кто тебе разрешил наказывать? – повысил тон Малой.
– Он невесту мою убил, моих боевых товарищей и еще много хороших людей!
– Это не значит, что чувства и эмоции нужно ставить выше народных интересов!
– А какие здесь народные интересы? В чем они заключаются? В том, что Вы вместо пятнадцати пленных четырнадцать передадите? А они нам вдвое меньше! – продолжал огрызаться ополченец.
– Да как ты не можешь понять, эта цифра уже озвучена там, понимаешь, там! – командир поднял указательный палец вверх. – Ее знают на государственном уровне…, на государственном! Что мы им теперь скажем? Что мы не выполняем договоренностей или что мы его расстреляли?
– Мы скажем им правду. Мы скажем, что мы его отпустили, Вячеслав Георгиевич!
– Да кто нам поверит, Рыжик? Кто поверит в этот бред?
– Все поверят, разрешите? – ополченец указал рукой в сторону компьютера и, не дожидаясь ответа, прошел к нему и присоединил флэшку. Около минуты Василий щелкал мышкой и наконец радостно сообщил: – Вот сами смотрите! Вот он красавчик!
На экране монитора появилось испуганное лицо снайпера. Он смотрел в объектив камеры с инфракрасной подсветкой и что-то говорил. Потом пленный попытался выбраться из окопа, поскользнулся, упал, встал, снова что-то сказал и вылез наружу. В правом нижнем углу экрана происходила фиксация текущего времени. Камера долго снимала спину снайпера, пока он не побежал и не пропал из виду.
– Ну вот, теперь докажи, что он к своим живым добрался! – с досадой вскликнул Малой.
– Секундочку, Вячеслав Георгиевич, я там на передке[28] еще кое-что приготовил, просто времени на нормальный монтаж не хватило.
Действительно, через несколько секунд возникло изображение бегущего пленника. Внезапно он остановился, снова что-то сказал, поднял руки и медленно пошел. Через несколько минут его встретили два бойца и сильно толкнули в спину.
– По губам можно легко прочитать, – Василий широко улыбался.
– Не зря тебя Рыжиком кличут! – восхитился командир. – Хитер ты, зараза, все предусмотрел, да?
– Так я ж технарь! – не без гордости ответил ополченец. – К тому же в Москве кое-какого оборудования прикупил.
– Да, вот в том-то и дело, что ты технарь! Был бы ты, например, психологом, наверняка смог предугадать мои чувства и реакцию начальства на твои выкрутасы!
– Догадываюсь, Вячеслав Георгиевич, поэтому готов понести заслуженное наказание, – Василий вновь опустил взгляд и добавил: – Только я его и взаправду наказал. Так бы после обмена из него дома наверняка бы мученика сделали, а сейчас, скорее всего, пытают. Гиви, когда мы их взяли, обещал для них суд, чтоб все по закону. А раз суд отменили, так выходит, мы из него все это время украинского супермена выкармливали, чтоб он и дальше наших женщин и детей отстреливал?
– Дело не в этом, Вася. Здесь ты, скорее всего, прав и вызываешь уважение и восхищение своими архивами, побегом и камерами на передке! Но все это ты провернул за моей спиной, и я не знаю, смогу ли я верить тебе дальше?
– Готов, Вячеслав Георгиевич, готов понести наказание! А Вашу веру в меня я в первом же бою верну, вот увидите!
В то самое время, когда Рыжик перед строем ополченцев получал дисциплинарное взыскание в районной больнице г. Красноармейска (Донецкая область, подконтрольная ВСУ) после неудачной попытки суицида очнулся Михаил Петренко.
Покрытым мутной пленкой взглядом бывший снайпер осмотрел потолок, давно требующий побелки, и понял, что на небеса он не попал. Внутри похолодело. Значит, ему снова придется иметь дело с самыми страшными на планете хищниками, разговаривающими, к сожалению, на мове. Еще несколько месяцев назад пережитые мучения показались бы ему бессмысленной и малореальной фантастикой. Но безумный парень из непризнанной республики раскрыл ему страшную действительность.