К сожалению, не играть он не мог, но наученный на прошлых ошибках делал это сейчас крайне осторожно, по крайней мере первое время. Для приобретения необходимых для игры денежных средств Звягин продолжал занимать или подворовывать у всех подряд. У родных, у друзей и персонала, и даже у клиентов, но теперь он вел себя по-другому и брал по чуть-чуть. Где сто рублей, где двести, и обворованные им люди не замечали или винили сами себя.
Исходя из дефицита денег, приходилось играть с маленькими ставками. Иногда, выходя из игрового клуба с пустыми карманами, Владимир давал себе слово об очередной «завязке». Но стоило хоть на немного прикрыть глаза, как воображение начинало рисовать перспективные схемы победы над игровым автоматом.
Примерно через полгода ненасытная душа игрока потребовала проведение матча по-крупному. Владимир давно думал о продаже своего стоматологического кабинета в школе-интернате. Это был выход! Это был потрясающий шанс на последний и решительный бой!
– А может не надо? – испуганным голосом спрашивало подсознание. – Ведь это нечестно по отношению ко всем: жене и родителям, себе и детям-инвалидам?!
– Разве ты можешь в очередной раз проиграть? – отвечал подсознанию змей-искуситель, сидящий в голове. – Ты будешь аккуратен, как первоклашка на диктанте, и обязательно победишь. Ты выиграешь и откроешь еще один кабинет! Два кабинета! Ты откроешь клинику и докажешь Лерке, что ты мужик, способный достать звезду с неба!
Так продолжалось несколько месяцев, но Владимир держался, и мысли о продаже кабинета оставались только мыслями. К реальной суперигре его подтолкнул очередной удар коварной судьбы. Степка, добрая душа и настоящий друг, поверил в очередную сказку, поведанную Звягиным, и одолжил пять тысяч рублей. На радостях Владимир не смог дождаться окончания рабочего дня и ушел на час раньше, передав последнего клиента одному из подчиненных врачей. С улыбкой открывая входную дверь казино, доктор дал себе установку пробыть там не больше часа и сразу сделал ставку в двести рублей.
Неожиданно игра пошла. Через пятнадцать минут Звягин снял с автомата червонец, который сильно «грел карман» и еще через десять минут увидел на табло веселую цифру в пятнадцать тысяч.
– Жизнь хороша, и жить хорошо! – радостно подумал он и вновь собрался снимать выигрыш, как вдруг автомат выдал очень редкую комбинацию из пяти бонусных обезьян. Такое выпадало ему всего лишь несколько раз в жизни.
Владимир зажмурился и, резко открыв глаза, потряс головой. Нервным движением руки он вытер лоб и решил выйти в туалет, умыться и сбить зашкаливший адреналин. Его не было около трех минут, и когда он подошел к своему обещавшему крупный выигрыш автомату, то увидел на его экране крупную надпись губной помадой: «РАЗВОД!». Мужчина обернулся и встретился взглядом с женой.
– Я сейчас, Лерик! Это самый последний раз в жизни! Ты подожди минутку, видишь, как прет! – Звягин отвернулся к экрану и дернул за первую из пяти предложенных веревок. На мгновенье игрок прикрыл глаза и мысленно пожелал выпадение кирпича, означавшего конец призовой игры. Тогда можно было падать перед любимой женщиной на колени и вымаливать очередное прощенье, но, к большому сожалению, выпали бананы с цифрой 48. Учитывая ставку в двести рублей, этот приз означал несгораемые 9 тысяч 600 рублей.
Голова закружилась, и он напрочь забыл о присутствии супруги и о том, что написано на экране автомата губной помадой. Для него не существовало больше ничего, кроме оставшихся четырех веревок. Он мысленно молил всех святых, чтобы на оставшихся веревках не было кирпича, а были бананы, и в этот раз ему повезло. Он выиграл еще 43 тысячи рублей, но проиграл все остальное. Он проиграл свою состоявшуюся размеренную жизнь, проиграл семью и в целом хорошего и любящего человека, и еще одно очень важное обстоятельство, неизмеримое никакими земными благами.
Супруга несколько часов назад узнала о беременности и рванула к мужу на работу, чтобы сообщить ему это сногсшибательное известие. Не застав любимого, Лера с ужасом представила его в игровых автоматах. Она мчалась в казино в надежде не застать там своего непутевого спутника жизни, и тогда бы вера в его слово и их совместное счастье осталась бы в ее сердце.
Но он был там! Этот человек в очередной раз кованым сапогом растоптал ее душу. Он стремительно пробежал в туалет, чуть не сбив ее с ног и не обратив на нее никакого внимания. Если бы даже увидев на своем злополучном автомате искореженную помаду и страшное для любого нормального человека слово, если бы он плюнул на свой выигрыш и вместо него выбрал ее, нет уже их, то, возможно, она бы простила его в очередной раз, хотя бы ради ребенка! Но он предпочел выиграть ничего не стоящие деньги и проиграть все остальное! Проиграть любовь, счастье и веселый детский смех!
К тому времени, когда Звягин в победном рывке вскинул руки вверх, Валерия уже сидела в такси, бросив свою машину в не положенном для парковки месте. Она прижималась лбом к холодному стеклу, по щекам текли слезы. Через несколько медленно текущих минут Лера приняла твердое и бесповоротное решение. В ее жизни больше никогда не будет этого человека! И ребенка от этого человека тоже не будет!
2018 г. Россия
Через несколько месяцев опекунов вызвали в училище, где учился студент первого курса Митя.
Нужно сказать, что изначально Клавдия Семеновна сильно переживала, что больше не сможет входить в родительский комитет и хоть как-то контролировать ситуацию. Дед реагировал как обычно: «И сколь надо будет платить на ваших коммерциях?».
– Шесть пятьсот, – ответила супруга.
– В месяц? – с издевкой спросил он.
– В год! – разозлилась женщина и подумала: – Вот в кого он такой невозможный?
– А, ну-ну-ну! Ну в год куда ни шло! – мужчина заулыбался.
– Улыбаешься, гаденыш? – мелькнула злая мысль, и она добавила: – В месяц, миленький, конечно, в месяц! Да, правильно ты все думаешь. Это ровно полпенсии и взять эти деньги негде, кроме как с похоронных!
– Вот ты, мать, и вправду ведьма! Скажи-ка, ты все мои мысли читаешь али только наполовину?
– Все, Кощеюшка мой ненаглядный, все до последней!
– Ну тогда скажи мне, Нострадамуса ты наша, о чем я сейчас размышляю?
– Как довести меня до белого колена, – не сомневаясь, предположила она.
– Нет, солнечный человек, сюды не смотри, – дед выкрутил дулю и прокричал: – Митя!
После третьего окрика наверху послышался стук падающего кресла, по лестнице загромыхали шаги.
– Звали? – парень был недоволен тем, что пришлось вылезать из-за компьютера.
– Вот ты мне скажи, Митяйка, сколь у нас бюджет семейный? – издалека начал дед.
– Мало! – не задумываясь ответил внук.
– Ну пусть будет по-твоему! А сколь нам за твоего аплика-тора платить?
– Много!
– Хороший ответ, емкий! Так сколь?
– Ну не помню, дед! Помню, что много!
– Видишь, мать, он даже не запомнил цену вопроса и дальнейшее свое видит так: он сидит за компьютером али с телефоном, а мы платим за его учебу деньжища и мозгуем, как нам ласты не склеить!
– Дед, что ты пристал? – Митя пытался понять, что от него требуется.
– Сейчас растолкую! Вот скажи мне, Митяй, в чем твоя учеба художественная будет заключаться?
– Ну-у, там рисовать. Как его там, лепить.
– Вот! А экзамены как сдавать?
– Э-э-э, ну я же сказал, рисовать, лепить.
– Ну ты, дед, вообще невозможный стал, – Клавдия Семеновна почувствовала раздражение. – Ребенок тебе русским языком сказал, что несет на экзамены все, что подготовил за полгода.
– Это не экзамены, ба! У нас это называется смотр, – вставил слово Митя.
– Ладно, коли так! На русский и математику тебе ходить надобности нет? Ты ж у нас ЕГЭ, как чемпион, сдал?
– Да, туда не пойду, – подтвердил Митя.
– А что ты будешь делать в это время? За компьютером сидеть али в телефоне?
– Рисовать буду, дед, ри-со-вать!
– Но ведь ты рисовать можешь в любое время, лишь бы до смотра управиться, так?
– Деда, ну скажи уже, чего тебе от меня надо? – взмолился Митя. – Или я уже пойду!
– Правильно, Митяй, пойдешь… работать! – торжественно завершил свои рассуждения дед. – Будешь наш семейный бюджет поправлять и на учебу свою зарабатывать! Тебе уже сколь? Восемнадцать? Вот я в твои годы…
Несколько минут в комнате стояла гробовая тишина. Клавдия Семеновна восхищалась супругом. Митя судорожно пытался найти выход из создавшейся ситуации. Дед наслаждался произведенным эффектом.
– И куда же я пойду? – растерянно спросил парень.
– А хоть куда! Хошь листовки раздавать, хошь в грузчики, знаешь, сколь они заколачивают? И график свободный, как раз для таких апликаторов.
– Сколько? – тихо спросил Митя.
– Триста в час! – ответил довольный собой дед.
– Э, деда да это даже на шавушку[33] нормальную с колой не хватит!
– А ежели восемь часов отработать, сколь шавушек взять можно?
– Если я восемь часов буду работать, то когда же я буду учиться? – удивленно спросил парень.
– В смысле рисовать?
– Ну да.
– Все, Митяй, я понял! Вот смотри сюда. Учиться нужно по расписанию, правильно? Работать можно, когда расписания нет! Рисовать можно, когда нет расписания и работы, усек? Ты, Митяй, уже большой, понимать должен! Пенсий-то наших, сам знаешь, на сколь хватает. Помощь нам с бабулей позарез нужна! Как на духу тебе скажу, не справляемся мы уже, старенькие стали. Мне в дежурства выходить иной раз невмоготу, у матери в интернетах перебои какие-то идут, так что без помощи твоей нам несдобровать!
– Я понял, дед! Можно идти?
– Что ты понял, Митяй?
– Что нужно работать.
– Молодец, мой хороший! – вмешалась Клавдия Семеновна. – В интернете поищи, там работы какой хочешь много.
– Хорошо! – как всегда коротко ответил Митя.
– Ну все, мой ласковый! Иди уже, пока этот репей ползучий еще чего не выдумал!