– Блин, точно! – парень начал убирать телефон в карман и, казалось, вовсе не ждет ответа, но это было не так: – Он что, в магаз пошел?
– А когда ты его видел последний раз?
– Кого его? – удивился Митя.
– А ты про кого спрашивал?
– Э-э-э, блин, как его там? Вчера. Нет, блин, ну не помню я, ба!
– Он в больнице третий день!
– А почему ты не сказала? – юноша побледнел.
– Ты не спрашивал! Ты с порога бежишь наверх и целый день ничего вокруг не замечаешь. С тобой даже за столом не посидишь, всё наушники вытащить не можешь, а без видюшки ложка в горло не лезет. Ты…
– Ну хватит, ба, я все понял! Что там с дедом, когда его домой отпустят?
Клавдия Семеновна не нашла сил для ответа и молча пожала плечами. Она смотрела на внука и на секунду ей показалось, что он разволновался и сейчас потребует подробностей, и предложит так необходимую ей помощь, но вибрация в кармане отвлекла его от этих мыслей. Парень достал телефон и несколько минут переписывался с неизвестным абонентом.
– Ну ладно! – сказал он, сгребая посуду со стола. – Ты это, ба, когда поедешь, привет ему передавай!
2019 г. ДНР, Россия
К поездке в Москву Василий готовился основательно. Получить отпускной билет было несложно. Для человека, который не был в отпуске два года, ограничений быть не могло. Хотя многие крутили пальцем у виска. Еще бы, лето на носу, нужно потерпеть пару месяцев, а потом можно в Сочи, Анапу или Гагры, выбирай, чего душе угодно. Но Рыжику было угодно сейчас, потому что его ждали не в Гаграх, а в российской столице.
Василий приехал к родителям посмотреть кое-что из гражданки. Школьный костюм был мал, а надевать свадебный было больно для сердца, которое продолжало периодически напоминать о себе. Несколько раз хватало так, что сам себе казался семидесятилетним стариком. Почему не пожаловался на боли тогда, после ранения?
– Ничего, из отпуска вернусь, займусь здоровьем! – пообещал сам себе ополченец.
Он собрал старые вещи, которые уж точно никогда не наденет, и отвез их в пункт сбора одежды для нуждающихся при городской церкви. Сдал четыре пакета и почувствовал что-то теплое и приятное. Были мысли зайти в храм, поставить свечки и помолиться, но он не решился и ограничился питьем освещенной воды из церковного крана.
Дел дома было много. Три дня повкалывал на огороде, день провозился с электрикой, два – с сантехникой. Не был-то сколько! А батя уже старый, не тянет этого. В конце недели выбрались с сестрой на базар. Купить нужно было костюм, рубашку и туфли. Сестра порхала по магазинам, как перелетная птичка, носила новые модели, придиралась и торговалась. Вряд ли бы без нее справился.
– Ну ты, братишка, как киноактер, бомбовски выглядишь! Только седина твоя ни в какие ворота не лезет, давай покрасим?
Предложение покраски волос Рыжик оставил без внимания, не хотелось грубить родному, заботливому человеку. Василий чувствовал, что жизнь бьет ключом. Все время прошло в бегах и погонях, даже перекус на ходу. И вот, наконец, пункт пропуска через Государственную границу. Чувства восхитительны. Волнение, радость и необъяснимый душевный подъем. Хочется во весь рот улыбнуться молоденькой пограничнице, занятой проверкой документов…
Около четырех часов ополченец трясся на стареньком автобусе, пока наконец не прочитал надпись на большой стелле при въезде в город: «Ростов Великий, год основания 862, Добро пожаловать!». Парень взял билеты на вечерний поезд и скоротал время, бесцельно бродя по улицам города.
За час до отправления он зашел в гипермаркет игрушек и купил милого плюшевого котенка. Из всего многообразия расцветок ополченец выбрал рыжего с тонкими белыми полосками. Это было логично.
– Катя, Катюша, Котенок! Все сходится, – подумал парень, рассматривая игрушку. – Покупать другое животное нет смысла. Котенок – он и в Африке котенок!
Перед самой отправкой Василий долго мучал приветливую девушку-продавца цветочного салона. Она оказалась профессионалом и стойко держала все удары назойливого покупателя.
– А желтые розы, что означают? – задавал очередной вопрос парень.
– Счастье, радость и дружбу, но дарят их после ссор, – невозмутимо отвечала девушка. – Этим как бы говорят: «Давай оставим позади былые обиды и откроем новую страницу в наших отношениях».
– Нет, не пойдет. А красные?
– Страсть и глубокую любовь!
– Нет не пойдет!
В конце концов Василий выбрал семнадцать розовых роз, символизирующих рождающиеся любовные чувства. Число семнадцать было уместно как знак первой встречи, ведь познакомились молодые люди семнадцатого октября. Для транспортировки цветов было приобретено небольшое ведерко, и счастливый отпускник наконец протянул свой билет приветливой проводнице.
Рыжик отыскал свое купе и ощутил восхитительное чувство уюта и радости от начала пути к заветной цели. Парень постарался вспомнить, когда последний раз ездил поездом. Два года назад самолет, пять лет автобус, получалось, еще в детстве с родителями на море. Но тогда вагоны были не такие комфортные, как сейчас. Небольшой рюкзак с вещами лег под нижней полкой, а ведро с цветами заняло место на верхней. Чтобы придать ведру устойчивость, Василий обложил его одеялами и подушками.
– А если подсядет кто? – спросила соседка, пожилая, на вид сердитая женщина.
– Не подсядет, я два билета выкупил, – ответил парень.
– Миллионер?
– Нет, солдат. Два года в отпуске не был, – Василий почувствовал дискомфорт от злобы соседки.
– Вы бы, военные, попробовали пожить на двадцать тыщ, как вся страна живет! А то посмотри на них – «контракщики»! Деньжища сумасшедшие не пойми за что получают и швыряются ими направо и налево. Цветочки, костюмчики, полки им дополнительные!
– Повезло с соседкой! – подумал ополченец.
Он не стал отвечать. Молча повесил пиджак на плечики и вышел в коридор. За окном мелькали красочные пейзажи Ростовской области. Кое-где копошилась техника, встречались стада животных на пастбищах и населенные пункты, бурлящие суетой. Россия-матушка жила!
– Везет людям! – с грустью подумал Рыжик. – Они просто живут! Пусть на двадцать тысяч, как сказала недружелюбная соседка, но живут. Их не бомбят и не отстреливают. Они не слышат свиста мин и не боятся в любую минуту умереть или потерять близкого человека. Что же наши-то натворили? Почему за несостоятельность политиков должны расплачиваться простые люди? Первые продаются кому-то более могущественному, а потом начинают продавать вторых. Продают сотнями, тысячами, а иногда просто так отдают.
Вот и Олеську мою продали, меня, Гиви, Мотороллу, да того же Петренко и еще очень много простых людей, которые хотели жить, радоваться солнцу и чистому небу и получать эти несчастные двадцать тысяч. Вот заело с деньгами!
А я буду жить! Всем назло: бандеровцам, америкосам, натовцам! Буду, потому что на Казанском вокзале через восемнадцать часов меня встретит удивительная девушка. Нет, она вовсе не напоминает Олесю, это просто показалось. Она особенная и ни похожа ни на кого на свете! Она самая лучшая, и я просто обязан сказать ей об этом прямо в глаза. Я обязан заявить об этом всей Москве и всему миру. И я это сделаю, чтобы ни случилось. Подарю ей цветы и плюшевого котенка, и она поймет все, что я хотел ей сказать. А если растеряюсь? Тогда мне поможет игрушка. Нужно написать записку, которую этот рыженький прикольчик передаст Кате.
Ополченец выпросил у проводницы ручку, бумагу, нитку с иголкой и заказал два чая с лимоном. Соседка, оценив шаг попутчика к примирению, достала ароматные ватрушки. Она оказалась не такой уж плохой, какой показалась вначале, и они разговорились. В душевной беседе незаметно пролетело два часа, и поезд подъехал к большой станции. Василий умчался на перрон курить.
Чтобы заправиться никотином на несколько часов, он решил выкурить две сигареты подряд, но едва прикурив вторую, почувствовал головокружение и тошноту. Тупой, давящей болью опять дало знать о себе сердце.
– Вот, блин! – подумал ополченец, прижимая руку к груди. – Ведь сколько раз собирался пожаловаться врачам?!
Он выбросил недокуренную сигарету и медленно пошел вдоль вагона. Стало легче. Парень зашел в купе и принялся сочинять записку. Он понимал, что нужно написать коротко и понятно, но почему-то не получалось. Испортив несколько листов, Василий решил написать, как получится.
– Будь как будет! Она поймет! – Рыжик свернул записку в трубочку и крупными жирными буквами подписал: – КАТЕ!
Аккуратными маленькими стежками он прикрепил записку к лапке котенка…
2006 г. Москва
В Государственной Думе Российской Федерации произошло событие, которое испортило настроение многим как в стране, так и за рубежом. От него пострадал игорный бизнес. Это был удар по сотням тысяч людей, зависимым от игры и не представляющим свою жизнь без риска и полученного от него адреналина.
Но это были внутренние дела. То ли дело за границей! Несколько человек за океаном при получении информации о происшествии посчитали себя проигравшими. Они очень старались, чтобы этого события не произошло даже во сне, но переиграть своих российских оппонентов не смогли.
Пленарное заседание Думы медленно катилось к обеду, и скучающие народные избранники с нетерпением ждали перерыва. На рабочем месте находилось чуть больше половины списочного состава. В целом все шло, как обычно. Кто хотел, тот уже высказался, выспался, решил кроссворды и обсудил кулуарные новости. Казалось, что сегодня вряд ли что-то способно перевернуть вялотекущий рабочий день, но на трибуну поднялся малоизвестный в широких кругах депутат от КПРФ.
Он появился в Думе неожиданно, скорее всего, первый и последний раз. Избирался по одномандатному округу. Ну и что, что доктор медицинских наук, профессор? Таких в России хоть пруд пруди! Вряд ли они способны на что-то серьезное. Однако после первых фраз этого, с виду невзрачного человека даже лидеры фракций приоткрыли рот.