В свой домик я залетела рассерженной фурией. Чтобы не было соблазна что-либо сотворить, а потом раскаиваться, я сразу закинула сумку и волшебную палочку в дальний угол комнаты, сама же плюхнулась на жесткую постель и накрылась одеялом. Так легче, кажется, что никто не услышит твоих слез, а значит, их как будто нет. Будто и не позволяла себе такую слабость.
Как же больно и обидно получать наказание за то, что оскорбила какую-то высокомерную стерву в ответ! Почему ее не заставят мыть полы холодной водой и протирать пробирки до мозолей на пальцах? Леди! Она, видите ли, леди! А я кто? Не человек уже? Чем я ее хуже? Менее подлая и более умная? В этом моя вина? Или в том, что не отрастила волосы? Дались ей они…
Я потрогала чуть отросший темный ёжик на голове. Ведь так удобней! Но… как же хочется, чтобы было еще и красиво!
Обида сдавливала горло. И ведь не с кем поделиться. В кресле у камина не сидит мама, а отец не выйдет из своего кабинета на мой плач. Детство кончилось. Самая большая рана заныла еще больше. Сестра. Нора ведь тоже ушла. Даже скорее бросила. Обещала, что мы еще увидимся, сказала хранить острый осколок и… не пришла. Каждую ночь я всматривалась в зеркало, которое не отражало ничего, и каждую ночь видела лишь гладкую темную поверхность. Ничего. Я одна. Все меня бросили.
Экзор же…Я не хотела ни с кем сближаться, чтобы не было так больно, чтобы не терять. Но ведь пришлось! Ради знаний я согласилась просиживать с ним все вечера, пить чай и вести неторопливую беседу о том, что я уже прочла и что еще предстоит. Говорить о розах, о том, как прошел день, о ветре, который дул с этой стороны горы, и какие потрясающие грозы будут весной. О том, что это совсем не сложно вьюжной зимой протянуть заклинание от горящей башни к моему домику и растапливать снег вокруг. Говорить о книгах моей матери и стихах ее подруги. Он не знал, что она мне мать, у нас просто были одинаковые вкусы. И это было приятно. Профессор видел и понимал ту же красоту, что и я. Экзор относился ко мне хорошо. Он был открыт, причем открыт, по большей части, только мне, и это заставляло довериться, почувствовать к нему расположение и привязаться всего за один месяц.
Вот только сейчас я не хотела его видеть. Я никого не хотела видеть и слышать. На ужин не пойду, не хочу даже слышать щебет Ливир с другого конца стола. Не могу видеть ее довольную физиономию. Как же она меня бесит! Хотелось кричать и крушить все вокруг! Но я лишь глубоко вздохнула и крепче сжала в объятиях подушку. Вечером идти к Экзору, мне надо успокоиться!
Ко времени отработки я опоздала и уже не плакала. Хотя злость все еще душила. Если Экзор хочет со мной подружиться, то пусть учитывает и некоторые обидные для меня вещи.
Двери в класс открыла ногой, сумку швырнула на парту и зубром прошла мимо ошарашенного Экзора в подсобку. Там я еще погремела швабрами, уронила ведро. Раз. Второй. Третий. Потом решила, что хватит, и наполнила его водой несложным пасом волшебной палочки. Еще один протест. Воду наказанным полагалось наполнять из крана и таскать из одного угла класса в другой руками, а не так, как я. Два ведра на швабру и все это отлевитировала к центру комнаты. Все так же безмолвно и быстро прошла мимо Экзора, застывшего с пером в руке. На каменный пол ведра опустились с оглушительным грохотом, а вода вылилась за края, щедро обливая пол. Профессор вздрогнул и наконец-то отмер. Пергамент выпал из его руки и медленно опустился на стол. Сверху уже аккуратно легло перо. Все это я видела мельком, из-под челки, потому как неистово терла пол. Точнее размазывала по нему пыль и грязь. Недавно начались дожди, похолодало, и дорога до замка превратилась в лужи с болотом. Курсы постарше уже умеют через все это безобразие переносить себя, а вот мы… разве что только чистую обувь перед собой перенести и на пороге переобуться. Но вот запасной обуви у многих не было, и теперь я убирала плоды "бережливости" ректора, которому не хватило денег на дорожки от студенческих домиков.
- Ливир по пути встретила? - осторожно поинтересовался Экзор.
- Нет, а должна была? - тут же огрызнулась я, дальше размазывая грязь по полу. - Она тоже напрашивалась на отработку?
- Нет, я подозреваю, что шваброй ее в детстве пугали, как меня злым хозяином леса, - осторожно ответил алхимик.
- И вы его боялись? - не успела я остановить свое любопытство.
- Нет, сбежал туда в пятнадцать, - однако! Смелый все же он мужчина. Но отчего тогда боится сказать Ливир, какая она дура?!
- Ясно, - буркнула я.
- Так отчего ты в ярости? - так же осторожно поинтересовался профессор.
- Я не в ярости, - проницательный какой! И чего же не думал, когда меня из-за Ливир наказывал?
- Пол дымится, - будто его это не волнует, отметил Экзор.
- Что?
- Пол, говорю, дымится. Ты так яростно елозишь по нему тряпкой, что я боюсь за свою башню. Все же люблю эти стены, и устраивать в них пожары это моя прерогатива, и, я бы даже сказал, эксклюзивное право.
- Может, тогда и пол здесь сами мыть будете?! - тут же прошипела я в ответ и бросила швабру о пол. Смотреть в глаза профессору было немного неловко и даже страшно. Но моя злость была сильнее.
- Да что с тобой?! - не утерпел Экзор и тоже перешел на повышенный тон.
- Ливир! - буркнула я и снова схватила швабру. Снова размазывать грязь лучше, чем смотреть в зеленые глаза профессора.
- Все-таки она… Что эта девица опять ляпнула? - устало спросил Экзор.
- Вы отлично слышали, что она сказала и… - язык нехотя ворочался. Злиться у себя в домике и в тишине и темноте было куда проще, чем высказывать все профессору в лицо.
- Что?
- Вы ничего не сказали ей в ответ, - более смело и четко сказала я. Более зло. - Ни одного замечания, хотя вещи, которые она говорит громким шепотом, не менее оскорбительны, чем мои ей ответы.
- Она аристократка, - будто это слово все объясняло, ответил Экзор.
- И что с того?! Она заносчивая, наглая, пользуется своим положением и теми крохами мозгов и знаний, что в нее вбили богатенькие родители. Но в основном она просто пользуется своей красотой и именем! Она просто… - прорвало меня.
- Такая, какой могла быть и ты, - спокойно отметил Экзор.
Я лишь ошарашено запнулась на очередной характеристике Ливир. Что он сказал???
- Не смотри на меня так, Элли. Я ведь сказал правду. По красоте вы не слишком катастрофически разные, но ты привыкла ее оставлять естественной, лишь чуть ухаживая, Ливир же возвела это в искусство. Волосы. Прости, но отрасти ты свои, были бы не хуже, хотя на экспериментах пришлось бы ставить крест. Ум? Она получила хорошее образование, чем и пользуется. Как и ты. Имя… Элли, признайся сама себе, будь у тебя чуть меньше ума и воспитания, чуть больше красоты и имя, ты бы была такой же. Гордость у вас одинаковых размеров. Я бы даже сказал, гордыня.
- Я не такая… - хрипло вырвалось из горла. Говорить было сложно. Снова давили слезы.
- Не такая. Но вполне могла такой стать. Подумай, пожалуйста, об этом и признайся сама себе, - чуть смягчился Экзор.
- Я не смотрю на людей, как на отбросы, только потому, что они не родились в замке, - торопливо возразила я.
- Неужели? Ты ведь морщишься от каждого "шо" и "га" от одноклассников, - напомнил мне профессор. Наблюдательный.
- Ну и что? Это просто любовь к правильной речи, - опять горячо возразила я. - От этого я не считаю их вторым сортом!
- Серьезно? - теперь уже немного зло спросил мужчина. - Значит, твое отношение ко мне не изменится, если я признаюсь тебе по большему секрету, что я бастард и "Экзор" - вовсе не фамилия моего рода, а просто кличка, которую я оставил себе, когда получал новые документы? Старые благополучно сжег.
- Светлый мир, - потрясенно выдохнула я. - Это правда?
- Чистая, - твердо сказал Экзор. - Ну как, Эллисон Этнер, хочется со мной в одной комнате находиться? Чувствуешь, как уважаемый преподаватель превращается в безродного простака. Гордыня позволяет говорить со мной?
Хотелось провалиться ниже подвала. Ведь он прав. Сто раз прав в своих наблюдениях. Но время изменить себя у меня есть, а вот если сейчас не извинюсь перед профессором, то потеряю человека, хоть как-то заботящегося о мне.
- Простите, профессор, - хотелось плакать. - Я была не права. Вы…извините… я глупая. Простите, я не хотела вас обидеть и… просто Ливир сегодня…
- Ливир придется еще очень долго учиться быть выше, никого не унижая, - жестко припечатал Экзор. Ему тоже сложно держать маску вечно доброжелательного преподавателя. - Я почти уверен, что ее род на грани бедности, и у нее тоже осталась лишь одна гордыня, а остальное скоро исчезнет. У тебя же есть возможность измениться. Тебе это не так сложно, ты все же добрая девочка, этого у тебя не отнять. - Усмехнувшись, Экзор добавил, - шваброй меня не отходила, хотя могла, пока я был обескуражен твоим появлением. Что бы сделала Ливир, я даже боюсь представить.
Мой взгляд был уже где-то на туфлях профессора. Поднимать голову было стыдно. Но я все же сказала то, с чем Экзор наверняка согласится:
- У нее есть родители… Род и имя это чепуха. У нее есть родители.
Экзор просто прижал меня к себе. Мягко придерживая плечи и поглаживая мои короткие волосы. Как отец, когда говорить в утешение было нечего, и надо было просто поплакать.
- Кушать будешь? - через несколько минут спросил Экзор, когда я уже немного успокоилась, а слезы порядочно пропитали мантию профессора.
- М?
- Ты ведь голодна. На ужине тебя не было, - своим обычным тоном отметил преподаватель.
- Я просто не хотела никого видеть, - все еще глядя в пол, пояснила я.
- Ясно. У меня там мясо есть, овощи для салата и еще по мелочи. Думаю, можем что-то приготовить. Ты как? - и будто не было моей глупой обиды и страшного разговора. Как он так может? Просто простить мне мою глупость и идти дальше. Приглашать меня на ужин? Нет, слишком много.