– И что там во взгляде?– спрашивает с вызовом, поворачиваясь, наконец, лицом к бывшему жениху. Заглядывая в бездонную пропасть его синих глаз.
– То же, что было у меня,– отвечает, не отрываясь. Глухо, сипло…
Она вздыхает. Некоторое время они просто молчат.
– Ты разве любил?– ее голос дрожит. И ей плевать… Слишком много она по нему выплакала, слишком сильно страдала, чтобы вот сейчас, держать лицо, храбриться…
А он молчит в ответ… Как тогда… Ничего не меняется в голове у этого странного, жесткого человека с внешностью снежного короля…
– Знаешь ответ, Оксана… Всё ты прекрасно знаешь…– снова закуривает, сверкая вспышкой пороха на кончике сигареты.
И снова повисает тишина, снова тягучая недосказанность между ними, которая склеивает, как каучук.
– Ты смотрел иначе… Совсем…
Усмехается.
– А ты все так же красива… Нет, ты даже лучше… У всех дыхание, наверное, спирает, как ты появляешься… У баб от зависти, у мужиков– от похоти… И как он это позволяет?
Раздраженно выдыхает в ответ.
– Он нормальный человек, Микаэл, не пещерный. Не деспот и не тиран… Он дает мне право на самореализацию и гордится мной…
– Да, кстати, стоило бы тебя поздравить… Блестящий успех… Ты добилась своей мечты…
– В твоем голосе все еще сарказм, Микаэл…– усмехается печально в ответ,– ты все так же ко мне жесток и критичен…
– Нет смысла обсуждать это… Ты сделала свой выбор…
– Что верно- то верно…
– Так что с женихом? Ты так и не ответила… Любишь?– он не отрывает своего взгляда от нее, буквально прожигает…
И она отвечает ему так же… С вызовом, настороженно, нахохлившись…
– Я счастлива с ним…-
– Счастлива, говоришь? Это для тебя хэппи энд? А со мной как бы было?– опять сигарета… Боже, сколько же он курит… Гробит себя? Нервничает?
– Не было бы с тобой ничего, Микаэл. Я бы здесь не стояла, вообще не стояла. Ты бы меня сломал, как куклу… И так почти сломал… Одиночество, ревность, боль, черная тень от никаба (араб.– вид женского головного убора, оставляющий лишь прорезь для глаз)… Вот что меня бы ждало… А теперь, я звезда… Мне рукоплещут лучшие театры мира. Миллионы меня хотят, миллионы считают меня своей богиней…
А я бы, всего лишь хотела быть богиней, для тебя, – застряло у нее на языке, так и не вырвавшись на свет…
Смотрит на нее долго, прицельно, внимательно.
– Я рад, что ты счастлива, Оксана…
Да, счастлива, счастлива, счастлива,– повторяла про себя она, как мантру, стоя, через десять минут, в женской уборной и подставляя руки под струи ледяной воды, чтобы смыть с себя не утихающую агонию от их встречи…
Девушка закрывает глаза. В очередной раз за вечер, сильно жмурится, чтобы отогнать это наваждение… Чтобы забыть, стереть из памяти… Его глаза, его дыхание… Его так близко… Слышит, как шумно хлопает дверь позади… Не в силах открыть глаза, но уже знает, кто это… Чувствует… Совершенно неподдающаяся объяснению и пониманию, волна радости и торжества, разливается по венам… Он… Это Он… А потом резко вздрагивает от его грубого голоса…
– Ни хера ты не счастлива, Оксана!– выплевывает хрипло ей на русском,– я же вижу… Врешь… Себе врешь… Ему врешь…
Подходит близко… Она поднимает на Микаэла свои светящиеся, каким- то неестественным, изумрудным блеском глаза. Сердце теперь заходится в эйфории, словно получив свою дозу наркотика… Он вернулся… И почему это ее сейчас так радует…
Смотрят друг на друга через отражение в зеркале. Оба дышат тяжело…
– Это тебя не касается, Увейдат,– выплевывает с вызовом… Ей нравится, вот так вести себя, с ним, на равных.
Мужчина совсем близко… Их разделяет каких- то пару жалких сантиметров…
– Зачем весь этот цирк, Оксана? Ты мне пытаешься что- то доказать?– хрипло выдыхает почти в губы ей.
– Не обольщайся… Мир не крутится вокруг тебя, Мика… Мне на тебя плевать… Иди, трахай свою гинекологшу и дальше… Она и есть твой уровень…
– Мой уровень….– усмехается,– скажи еще,– его голос теперь царапающий, шершавый, дико сексуальный…
– Что сказать?
– Мое имя… Скажи..
Она придвигается совсем близко.
– Мика,– выдыхает ему прямо в губы, но когда он порывается ее поцеловать, резко отстраняется.
Он хищно усмехается… Резко притягивает к себе, за талию, обратно.
– Признайся, бабочка… Ты все еще хочешь меня… Бьюсь об заклад, если бы я сейчас запустил руку тебе в трусики, они были бы очень сильно влажными… Такими влажными, что… Я бы засадил тебе без подготовки, сразу на всю длину…
Она вскидывает бровь, высокомерно, как кажется, даже совсем и не стесняясь его слов.
– Разве ты так делал, только когда я была влажной? Дай- ка вспомню наш первый раз… Что- то такое как раз и припоминаю…
Он усмехается, совершенно не стесняясь и не сожалея… И почему- то ее аж скручивает от возбуждения, когда девушка видит, именно такую реакцию…
– Признайся… Все эти тату бабочек на заднице, фотосессии в стиле «ню» в модных журналах… Ты хотела меня уделать? Задеть?
– Бьюсь об заклад, ты смотрел на эти фото и дрочил,– пародирует его, наклоняясь к уху.
И он снова перехватывает ее. Прижимает к стене…
– Открою тебе тайну, бабочка… Я делаю это каждый день… Каждую гребанную ночь, я беру в руки этот журнал и довожу себя до разрядки, представляя, что бы я сделал с твоим сочным задом…. Сучка… Оксана… Почему ты такая, а? С первой секунды, как увидел тебя, сразу башку снесло… И ничего не помогает… Ты, ведьма, во мне…
Она резко вырывается. Вмиг становится холодной, отстраненной… Поправляет одежду.
– Ты сам и ответил на свой вопрос, Мика… Ты алчно жаждешь меня тогда, когда я на виду… Когда меня хотят сотни… Когда во мне горит огонь… Азарт… Вот что ты любишь, когда смотришь на красивую, рыжеволосую Оксану, которую вожделеют все, а она под тобой… Зато, когда ты посадил меня на цепь, и спрятал от окружающего мира, ты потерял ко мне всякий интерес, и пошел трахать первую встречную… Вот в чем наша с тобой правда, Мика… Прими ее- и поверь мне, жить станет легче… Я приняла… Простила… И теперь могу идти дальше…– в два шага оказывается у двери, моментально ее распахивает, лишь бы быстрее вырваться наружу, подальше от него…
– Я не изменял тебе…– хрипло говорит ей в спину.
Она горько усмехается… Да ну….
– Это была не измена… Я ничего не испытывал, к этой… Пойми, Оксана… Ты…. Ты была так холодна… Так отстранена… Я просто хотел почувствовать себя кому- то нужным… Любимым… Тем, с кем хотят быть не из- за одолжения или страха… А потому что хотят… Даже несмотря на все мои несовершенства… Мужчине важно чувствовать себя любимым… Важно, когда кто- то смотрит на него снизу вверх, восхищается, принимает таким, какой он есть…
Она резко оборачивается на него…
– Дурак, Микаэл… Ни одна женщина не любила тебя сильнее, чем любила я… Но… себя я люблю больше… И знаешь, открою тебе небольшую тайну… Понимаю, она несколько может изменить твое представление о центробежности мира вокруг твоего эго, но все же… Женщине тоже важно чувствовать себя любимой… Чтобы ею восхищались и принимали такой, какая она есть… И то, что ты со мной делал- это не любовь… Да, отношение как к содержанке, постельной утехе, экзотическому трофею- возможно, но как к личности- нет… Ты одаривал меня богатствами, решал мои финансовые проблемы, дарил наслаждение в постели, получал его сам, но ничего, ровным счетом ничего, с того дня, когда ты украл меня и изнасиловал, глобально, в твоем отношении ко мне, не изменилось… Как и тогда, ты не спрашивал… Просто потреблял… Поэтому прощай, Микаэл… Хочу, чтобы ты был счастлив… Попытайся не совершать тех же ошибок с очередной девочкой, которая будет иметь несчастье попасться на твоем пути самца…
Глава 15
Карим
– Юлианна, давай выбирайся из своей скорлупы,– настойчиво постучал он в дверь после того, как это безуспешно сделала, раз пять, горничная,– Не откроешь, я вышибу эту дверь из петель…
Прошло пару мгновений, он услышал еле заметное шевеление внутри, а потом щеколда тихо щелкнула.
Карим сразу, бесцеремонно, нырнул внутрь. На секунду возникла мысль, что не надо было этого делать, что он слишком настырен, но… В голове был такой раздрай, эмоции, буквально пенились в горле, что удержаться не смог…
– Что такое, Юля?! Прекрати так себя вести! Мне больно на это смотреть…– его голос звучал как- то глухо и растерянно, еще секунду назад бушующая в крови решимость испарилась…– Прекрати себя накручивать.. Отпусти ситуацию… Не произошло ничего криминального… Аллах, Юля, да то, что произошло- было просто феерией! Ты ведь тоже это почувствовала! Зачем сейчас это страдание на лице с красными глазами…– нервничает, рассекает комнату нетерпеливыми, нервными шагами, рука то и дело в непослушных волосах.– Хорошо, что не так? Вот что не так?
Она сидела на кресле, обнимая себя руками, раскачиваясь потихоньку и смотря в одну точку… Бледная, словно истощенная, заплаканная…
Парень подался к ней, прямо в ноги, сел на пол…
– Посмотри на меня,– протянул руку к подбородку, тронул его тремя пальцами, – давай поговорим… Ты уже три дня сидишь тут, взаперти и даже от еды отказываешься… Где я накосячил? Тебе было больно? Неприятно? Скажи честно… Ты сделала это через силу? Может быть, решила, что должна мне и так отблагодарила, увидев, что я хочу… Скажи… Пожалуйста, мне нужно знать…
Юлианна подняла на него взгляд. Внезапно сама протянула руку к его лицу. Нежно прикоснулась кончиками пальцев так, что его подбросило… Ошалел от такого внезапного нежного порыва.
– Все было замечательно, Карим… Ты… ты сказочный… Мне никогда не было так хорошо с мужчиной, но…– не выдержала, заплакала, снова отводя глаза,– мы не должны были переходить черту.. Я и ты… Мы..
– Все дело в том, что это произошло так быстро, стремительно, да? Хара (араб.– мат), Юля, я просто не понимаю всех этих растягиваний, никогда не понимал, зачем притворяться и сопротивляться, если, здесь и сейчас есть взаимное желание… Ведь мы оба этого хотели… Так зачем тянуть?! Все эти условности придумали глупые люди, которым больше нечем прикрываться, кроме как ними… Что сейчас тебя стыдит? О чем сожалеешь? Все еще там, в той своей жизни? На месте слабой и истратившей свою жизнь на деспотичного старика Юлианны?