емьи…
– Мадлен, ты забываешься… – спокойно, но так, что всех передергивает от страха, говорит Васель. – наверное, тебе не мешает пройтись, проветриться…
Фыркает резко. Встает шумно из – за стола…
– А еще можешь параллельно закрутить роман с Анваром… Это тоже добрые традиции этой семейки… – бросает злобно на ходу, – Он, кстати, на тебя смотрит не как на девушку лучшего друга…
– Вот дрянь, знал бы, что эта мегера прилетела, в жизни бы не приехал… – злобно шипит Микаэл, вытирая рот салфеткой и кидая ее на стол, – пойдем, Оксан, зря я притащил тебя в этот серпентарий…
– Мика, подожди, пожалуйста… – вмешивается мертвенно бледная Влада… – Мадлен не в себе… Она только что до обеда узнала о планах отца выдать ее замуж…
– Мне посрать, какие там планы… Искренне сочувствую ее будущему мужу… Даже не представляет, на что подписывается… – кидает Микаэл на ходу, не оборачиваясь, и увлекая за собой девушку, еле поспевающую за ним на выход…
– Микаэл, давай нормально поговорим. Пойдем в кабинет… А Оксана пусть выпьет чаю в зимнем саду с Владой…
– Пожалуйста… – тихо шепчет ему Оксана на ухо, сжимая руку…
Наверное, этот ее шепот и взгляд искренний его и подкупили. Останавливается, выдыхает…
– Я быстро… – тихо говорит ей, проводя быстро рукой по рыжим волосам… – не слушай их, ты лучшая…
Микаэл
Она красивая… Объективно красивая, без всяких прикрас… – говорит отец, по – царски занимая свое кресло и приглашая сына присесть напротив. – Давно вы вместе?
Микаэл уловил оценивающий интерес в глазах опытного отца еще там, в фойе, когда они с матерью вышли их поприветствовать.
– Нет…
– Это правда?
– Что именно, отец?
Пристальный взгляд Васеля не дает Микаэлу расслабиться… Ему удавалось блефовать перед всеми, но только не перед Увейдатом – старшим…
– До меня дошли слухи, что она твоя временная жена… Что заключил с ней джаваз мутъа после того, как взял силой… Это правда?
– Отчасти да… – признает Микаэл, опуская глаза, – только не смей читать мне нотаций… Не хочу напоминать, какие глупости ты творил из – за матери… Один из наглядных тому примеров – эта сучка Мадлен, которая, видимо, впитала весь яд ненависти к Владе от своей матери…
– Она твоя сестра, выбирай выражения…
– Она идиотка, отец. И ты сам это прекрасно видишь… А еще так и горит ненавистью ко всем нам, неблагодарная…
– Не суди ее, Микаэл… Ей непросто… Так что у тебя к этой девушке? Все серьезно?
– Не знаю пока…
Васель делает паузу… Тишина тяжестью нависает в полумраке шикарного кабинета…
– Каждый идет к любви своим путем, сынок… – нарушает ее Васель, – этот путь тернист. Опасен, эгоистичен, часто беспринципен… В любви не бывает благородства, это такое жуткое, переворачивающее внутри все чувство, что человек под его действием превращается в фанатика… Моя история с Владой действителньо была далека от сказки… И да, я делал странные, алогичные и подчас болезненные для нее вещи, но во всем этом важно другое – я ее реально любил… И люблю… А ты? Уверен, что эта танцовщица – твоя любовь?…
Молчит, смотрит на свои руки…
– Танцовщица… – усмехается еле слышно, – ты тоже ее осуждаешь? Тоже считаешь ее не достойной твоей великой крови? Влада тоже была не ангелом спустившимся с небес, когда ты ее встретил…
– Влада была журналисткой, арабисткой, за ее плечами было солидное образование… Она была достойной девушкой…
– Которая продала тебе свою девственность за интервью, да? То еще достоинство, – теперь взгляд Микаэла был обращен на отца, колючий, враждебный, морозящий.
– Ты что такое болтаешь, сопляк?
– Васель, остынь, – продолжает Увейдат – младший, – я все слышал сам… Лично от тебя… Вы… действительно всегда любили друг друга… Иногда слишком громко… Так, что ваши дети слишком рано узнали о том, что бывает между мужчиной и женщиной за закрытыми дверьми… А ты ведь не ограничивался спальней…
Васель сконфузился… Было видно, такого он не ожидал… Да и вообще, не знал, что сын или еще кто – то из детей может догадываться о тонких обстоятельствах их реального знакомства…
– Ты ничего не знаешь обо мне и Владе, Микаэл. Не смей думать плохо о своей матери! – Теперь он так же смотрел в ответ на сына, и это зрелище, увидь его кто – то со стороны, могло бы заворожить… Морозный холод глаз Микаэла, голубая глубокая синяя бесконечность глаз Васеля… Они были словно копией друг друга – один моложе, другой старше… Редко кто из родителей так сильно походил на ребенка и наоборот…
– Ты ничего не знаешь об Оксане, отец. Не стоит судить ее только по танцам, заниматься которыми ее заставила нужда… Не все рождаются в семьях премьер – министров… Кому – то нужно зарабатывать тем, что есть – красотой… Она просто танцевала, отбиваясь от похоти таких, как мы с тобой… Другие идут в модельки, эскортницы, проститутки… Такова жизнь.. Оксана была чиста. Я ее первый мужчина. Я хочу быть и последним…
– Не боишься за свою репутацию? За себя не боишься? Одно дело просто проводить время с девушкой, другое – приводить ее в семью и в свою жизнь на постоянную основу… Всегда найдется тот ублюдок, который покажет на нее пальцем и скажет, что она танцевала для него… И ты не сможешь возразить… Это будет правдой…
Микаэл выдохнул… Васель был опытным, искушенным мужчиной, а еще прекрасным психологом. Он был прав… Это будет… И именно этого, наверное, Микаэл и боялся больше всего… Именно это его так и разрывало всякий раз, когда Оксана давала хоть малейший повод приревновать…
– Отец, а за твоей спиной не шептались? Не показывали пальцем, когда вы с Каримом Дибом делили одну любовь на двоих?– он изо всей силы решил теперь избегать этой темы… В конец концов, этими разговорами он не только отца задевает, но и ни в чем не повинную мать… Но само собой вырвалось…
– Если уж ты решил сейчас полоскать имя своей замечательной матери, то скажу тебе в первый и последний раз, как взрослому мужчине, что в истории твоей матери не было ни секунды, за которую можно бы было стыдиться… Когда-нибудь я найду в себе силы рассказать тебе все, раз уж это так тебя гложет, но в отношении ее репутации будь спокоен. Влада вышла замуж за Карима, когда мы не были вместе… Она вообще не знала, где я и что со мной… И про ребенка не знала… И я тоже… А я женился на ней уже тогда, когда она стала вдовой… В этом нет ничего скандального и порочащего ее честь, как ты понимаешь… Если бы Карим был жив, и я, и она бы наступили на горло своим чувствам друг к другу – и ни о какой совместной жизни даже бы не думали… Надеюсь, я ответил на твой вопрос… Я рад, что Оксана была чистой девушкой, что за ней нет шлейфа из ненужных и вульгарных историй… Но ее репутация- с твоей стороны понадобится немало сил, и финансовых, и банально психологических, чтобы стереть эти страницы из ее прошлого, если ты хочешь, чтобы она стала частью нашего восточного мира и вошла в него как равная… Я знаю тебя, сынок, не сорвись и не сломай ее…
– Я разберусь с этим… – тихо ответил он. Отцу не за чем знать о его переживаниях… Отчасти от был прав… Да во всем он был прав… Но ему об этом знать не обязательно…
– Хорошо, раз так… Пойдем пить чай… К тому же я слышу замечательную музыку… Должно быть, Влада пригласила музыканта…
Оксана
– Оксана, не слушайте Мадлен, сегодня не самый лучший ее день… На самом деле, она очень добрая и ранимая девушка, – поспешила успокоить сконфуженную и взволнованную девушку Влада.
Она тоже невольно смотрела не Оксану с оценивающим интересом… Еще бы, девушка ее старшего сына… Девушка ли?
– Вы любите зеленый или черный чай?
– Все равно…
– Замечательно… Давайте я проведу Вам экскурсию по первому этажу и потом мы выйдем в зимний сад. Там уже все накрыто…
Через десять минут, после истинного эстетического наслаждения от прогулки по дому – дворцу Оксана в сопровождении Влады зашла в не менее впечатляющий зимний сад, утопавший в экзотичских цветах. По центру словно парящего в воздухе стеклянного сооружения стоял потрясающей красоты белоснежный рояль, от чего девушка невольно ахнула.
– Какой инструмент… – с восторгом выдохнула она.
– Это «Блютнер», изготовленный на заказ… Мы любим устраивать здесь камерные концерты для своих…
Оксана подошла с придыханием к «королю среди роялей», как мысленно окрестила этот фантастический инструмент. Открыла крышку. Провела чуть слышно по клавишам…
– Можно? – спросила она и, дождавшись одобрения Влады, присела за инструмент.
Пальцы побежали по черно – белым клавишам, наполняя фантастически красивое помещение мелодией одного из вальсов Шопена, унося ее далеко в прошлое, в ее мечты на уроках музыки, когда она, худая, уставшая от бытовых проблем девочка, растворялась в мелодиях великих классиков и представляла себя выросшей, красивой, успешной, любимой… Играющей на инструменте в каком – нибудь шикарном доме, не за деньги, а для души, для любимого… Вызывая восхищенные взгляды и одобрение… Она мечтала о такой жизни… Неужели ее мечтам суждено было сбыться?
Девушка доиграла последние ноты, убрала ногу с педали, продлившей упоительное звучание заключительного аккорда и подняла глаза… Все присутствующие в этом доме на обеде, включая вернувшуюся взбалмошную Мадлен, сейчас смотрели на нее с неподдельным восхищением, аплодировали ей. Но она видела только одни глаза – глаза Микаэла… В них читались нежность и восхищение… Без похоти и грязи, которых она все время видела в глазах мужиков, смотрящих на ее танцы, это был восторг иного рода – он окрылял…
Они уехали буквально через пятнадцать минут. В Дамаск не вернулись. Решили переночевать в гостинице на побережье. Вернее, все решал Микаэл, Оксана только соглашалась. Хотелось просто расслабиться и довериться ему…
После ужина он все равно помрачнел… Был немногословен, даже напряжен…
– Все прошло хорошо, Микаэл? – спросила она с опаской.
Мужчина поднял на нее глаза. На миг Оксане показалось, что он сейчас скажет что – то хлесткое, грубое, как умел. Но…