Члены комиссии по исследованию чудес Питирима, например, рассмотрели дело, которое еще в XIX веке было бы названо кликушеством. Оно включало в себя «исцеление крестьянской девицы Пелагии Клюевой от болезни истерии», недуга, который выражался в «крике и икоте», симптомах, связанных с одержимостью. Согласно отчету, эта Клюева из села Епанчино написала настоятелю тамбовского собора 20 августа 1912 года, что благодаря посредничеству Питирима с Божьей помощью она излечилась от двухлетнего приступа истерии. Однако комиссары не уточняют, кто именно назвал болезнь истерией – сама Пелагия или священник, сообщивший церковным властям о чуде. Во всяком случае, описание так называемой истерии совпадает с тем, что обычно считалось одержимостью бесом: сначала женщина непроизвольно кричала по два-три часа, после чего начала икать без перерыва в течение нескольких дней. Она настолько страдала от припадков, что ей пришлось отказаться от всех тяжелых работ. В январе 1912 года Пелагия Клюева сообщила, что ей было видение пожилого человека, похожего на святого Николая. Он сказал ей, что она должна отправиться в паломничество к могиле Питирима в Тамбове. В конце концов она так и сделала, добравшись до Тамбова 19 июня 1912 года. «В Кафедральном соборе она помолилась у раки Святителя Питирима, приобщилась Св. Тайн, взяла елея из лампады у гробницы его и выпила, чтобы унять икоту». Впоследствии икота не возвращалась, и Пелагия смогла вернуться к работе[186].
В ходе церковного расследования 4 ноября 1912 года священник Гавриил Соколов в присутствии представителя полиции опросил Пелагию Клюеву под присягой. Подтвердив то, что написала в письме, Клюева более подробно рассказала о поразившем ее в возрасте 30 лет недуге. Она также рассказала, что говорила о своей болезни со старцем Анатолием в Оптиной пустыни и впоследствии навещала его летом 1911 года, просив совета о том, следует ли ей лечиться. Старец благословения на лечение не дал, а женщина по-прежнему страдала от болезни. Все свидетели, в том числе крестьянки Ольга Тенина, прожившая с Клюевой двенадцать лет, и Феодосия Пенина, вдова священника Ольга Ивановна Зарубкинская с дочерью Таисией и приходской священник села Епанчино Михаил Елеонский, подтвердили описание болезни Пелагии Клюевой и ее чудесного исцеления на могиле Питирима[187].
Между тем назначенные тамбовским епископом светские и духовные следователи попросили доктора Пушкарева, врача земской Старо-Юрьевской больницы, дать экспертную оценку болезни Пелагеи Клюевой. Поскольку та ни разу не обращалась к врачам во время болезни, а вместо этого прибегала к духовным советам, Пушкарев был вынужден основывать свою медицинскую оценку на ее показаниях и свидетельствах очевидцев. Отметив, что невозможно однозначно заявить, исцелилась ли женщина на самом деле, он высказал мнение, что Клюева, должно быть, страдала тяжелой формой истерии. Врач пояснил, что, хотя случаи, когда люди полностью излечивались от своего истерического поведения, действительно существовали, науке известны и случаи, когда некоторые симптомы болезни, такие как икота Клюевой и припадки, связываемые с кликушеством, исчезали, но затем снова появлялись в другое время и в другой форме. Интересно, что доктор Пушкарев был единственным человеком, упомянутым в отчете комиссии, который использовал термин «кликушество». Пушкарев добавил, что даже пациенты, которых врачи считали полностью излеченными, снова заболевали. На основании показаний эксперта отец Гавриил сделал вывод, что, по мнению врача, истерия «в большинстве случаев, и в особенности в тяжелой форме, лечению медицинскими методами не поддается». Непрофессиональные члены комиссии подтвердили это мнение, заявив еще более категорично, что истерия «не в большинстве только случаев, а никогда медицинскими средствами не излечивается. Медицина может только облегчить некоторые проявления „истерии“, да и то долговременным и настойчивым лечением и режимом, совершенно же побороть эту болезнь медицина бессильна». Установив, что Клюева когда-то была больна, но теперь полностью исцелилась, что она никогда не обращалась за помощью к врачам и что в отношении истерии медицина неэффективна, комиссия, занимавшаяся исследованием чудес, приписываемых Питириму, согласилась с отцом Гавриилом, что Клюева вылечилась благодаря божественному вмешательству[188].
Совещаясь с врачами и включая их диагнозы, а иногда и подробные записи больничных журналов в отчеты о чудесах, Русская православная церковь признала, по крайней мере до определенной степени, авторитет медицины. Если бы до исцеления на мощах Питирима Пелагия Клюева обращалась за помощью к врачам, вероятнее всего, комиссия пришла бы к другому выводу, как в случае с тамбовчанкой Елизаветой Кононовой-Трошиной. Врачи диагностировали у Трошиной серьезное нервное расстройство. Однако сама Трошина утверждала, что лекарства, прописанные ей в психиатрической лечебнице, были неэффективными, пока она не выпила святой воды из колодца святого Питирима. Не имея возможности окончательно определить, повлияла ли на исцеление Трошиной святая вода или предписания врачей, члены комиссии не включили его в число чудес, официально приписываемых Питириму[189]. Чудеса должны были иметь неопровержимые доказательства.
Осознавая достижения науки, церковь никак не могла принять рационалистический аргумент о невозможности чудес. Сделать это означало бы подорвать церковную доктрину. Таким образом, церковные авторы отстаивали понятие чудесного в религиозных журналах, особенно после того, как разразился скандал о плохом состоянии мощей Серафима Саровского, ставший причиной витавших сомнений относительно его канонизации. Сергей Голощапов опубликовал в религиозном журнале «Вера и разум» мощную полемическую статью против современного скептицизма. Защищая библейские чудеса от нападок скептиков, он отверг представления эпохи Просвещения о Боге как о высшем часовом мастере и о Вселенной как о механизме, утверждая, что «чудо есть проявление силы Божией в мире духовном и вещественном» и что «чудеса Божии видимы всеми нами в явлениях природы… гармонии, целесообразности и красоты [мира]». Голощапов убеждает рационалистов не отвергать чудеса, называя их следствием естественных причин, и нападает на склонность ученых связывать так называемые чудеса с прихотями человеческой психики, которыми можно управлять с помощью гипнотизма, силы внушения, силы веры, воздействующих на нервную систему. «Почему, – спрашивает он, – если врач возвращает жизнедеятельность больному с помощью лекарств, мы не считаем это противоестественным, а если Иисус Христос, как Бог Всемогущий, как создатель врачующих стихий и сил природы сказал больному – встань и ходи, мы считаем за нарушение законов природы?» Признавая чрезвычайность библейских чудес, Голощапов отмечает, что «сила Божия действовать в мире не перестала… Бог дал миру чудеса вечные» через Христа, его чудесное воскресение и, в конечном счете, христианство. Впоследствии чудеса совершались при посредничестве святых. «Достаточно, – рассуждает Голощапов, – указать на св. [святых,] ближайших к нашему времени: св. Тихон Задонский, Феодосий Черниговский, Серафим Саровский и ныне канонизированный св. Иоасаф Белгородский»[190].
Тот факт, что в начале XX века одержимость все еще занимала место среди недугов, связанных с божественным вмешательством, всплывает в другой статье из религиозной прессы. По мнению В. Виноградова, одержимость бесами не просто суеверие, и нет лучшего авторитета для доказательства этого утверждения, чем Евангелие. Виноградов подчеркивает, что Христос обратил внимание на одержимого бесами среди больных, которых привели к нему для исцеления. «Человека, ставшего жилищем для бесов, можно причислить к больным, так как он претерпевает жестокие мучения, не только физические, но и нравственные». Виноградов утверждает, что подобный недуг не имеет ничего общего с нервными заболеваниями или психическими расстройствами. «Втесняясь в личную жизнь человека, демоны не уничтожают… но извращают» психику человека; «они становятся распорядителями и управителями нервной системы человека в то время, как дух больного совершенно бездействует». Защищая чудесную способность Христа изгонять бесов и исцелять одержимых, Виноградов, как и Голощапов, отвергает идеи психиатров, предпочитающих натуралистические объяснения духовным. Никогда, напоминает Виноградов своим читателям, никто не может знать наверняка, что случилось с пациентами, выписанными из клиник, что происходит после того, как больной покидает клинику, вылечился ли он или получил некоторое облегчение[191]. Виноградов готов согласиться с предположением, что чудесные исцеления, включая исцеление одержимых бесами, происходят не благодаря медицине, весьма ограниченной в своих возможностях, а через горячую веру человека в Бога и святых, в ходатайства святых от имени страдающего человека и бесконечную милость Бога.
Несмотря на то что одержимость бесами редко упоминается в чудесах, приписываемых новым православным святым начала XX века, церковные авторы продолжали упоминать бесноватых в описаниях массовых торжеств по прославлению святых. Например, присутствие кликуш в толпе паломников было отмечено на церемонии канонизации в Саровской пустыни в 1903 году. Архимандрит Евдоким, рассказывая о своем паломничестве, заметил, что на вокзале Арзамаса он случайно услышал рассказ паломников о некой одержимой женщине, исцеленной у Серафимовского источника в скитах. Его описание прихожан у источника содержит еще одно описание бесноватых: «Здесь можно видеть и слепых, и хромых, и бесноватых, и параличных, и умалишенных, и расслабленных»[192]. Консервативный православный журнал «Вера и разум» приводит такое печальное описание страждущих на пути к святому источнику: