Раду наклонил голову.
- Милорд.
- Садитесь, прошу вас. Не желаете бокал вина? Я лишь недавно получил груз роскошного кларри из Западных Врат. А может, шербета?
- Благодарю, милорд, - сказал Раду. – Я не хочу пить.
- Тогда к делу.
Тамалон снова уселся в своё кожаное кресло. Послеполуденный свет тёплыми полосами падал в комнату сквозь узкие окна, оставляя половину его лица в тени. Эффект подчёркивал некую едва сдерживаемую эмоцию, нечто отличное от простой усталости.
Раду сказал:
- Моя мать.
В дальнейших объяснениях не было нужды. Оба мужчины знали, зачем Раду пришёл в Штормовой Предел – несмотря на то, что пятнадцать лет миновало со дня, когда последний Мальвин ступил в дом Ускевренов. Двумя днями ранее старый чонсель осудил Велонью Мальвин в отсутствие обвиняемой, и старший пробитер нашёл её виновной в пиратстве. В городе плутократов не могло быть худшего преступления. Теперь леди Мальвин и её второй сын, Станнис, оказались изгнанниками в море Павших Звёзд и не могли вернуться в родной порт, не пожертвовав своей свободой и жизнями.
- Никто не сочувствует вашей беде больше моего, - сказал Тамалон. – Моего собственного отца казнили за дела с контрабандистами. Однако когда старший пробитер вынес решение, его вердикт уже не отменить – даже хулорну, уже не говоря о простом лорде.
- Я не прошу об отмене приговора, - ответил Раду. – Вы могли бы послать ей помощь.
Брови Тамалона дугой выгнулись над его ярко-зелёными глазами.
- И погубить собственный дом, как мой отец? Юный мастер Мальвин, наше текущее процветание – дело, в лучшем случае, хрупкое. Простого шёпота о незаконных операциях будет достаточно, чтобы весь Селгонт снова обрушился на нас. Один лишь факт вашего визита уже породил полдюжины планов разнюхать о каком-то воображаемом проступке. Странно, если вам не пришлось спотыкаться о сплетни, преследовавшие вас до моих дверей!
Раду нахмурился.
- Ещё до моего прихода вы знали, зачем я попросил о встрече.
Тамалон кивнул.
- И уже тогда решили отказать мне.
- Как вы и предвидели, еще не нанеся мне визит, мастер Раду, - ответил Тамалон, печально улыбаясь.
- Тогда зачем рисковать своей репутацией? – прежняя вежливость юноши исчезла, и гневный румянец наконец окрасил его бледные щёки.
Если Тамалона и оскорбил тон мальчика, он этого не показал.
- Мне в каком-то смысле повезло, - сказал Тамалон. – Мой дом пал почти без предупреждения, всего за несколько часов. Прежде чем я успел разозлиться на отца за то, что он сделал, они с братом погибли, чтобы я мог спастись и всё возродить.
- Я готов умереть ради спасения моей семьи, - сказал Раду.
- К несчастью – или наоборот, как мне кажется – твоя смерть ничем здесь не поможет, - сказал Тамалон. – Вместо этого ты должен заменить свою храбрость терпением, выносливостью. Точно так же, как бывает время покупать и время продавать, вы с братьями должны приготовиться пережить времена бедствий и восстановить семейное состояние в грядущие годы. Предупреждаю, это тяжкий труд – и одинокий. Однако судя по мужеству, которое я вижу в вас, сэр, я не сомневаюсь, что вы добьётесь успеха в отведённый вам богами срок.
- Вы говорите так, будто моя мать и Станнис уже… - наконец, Раду узнал в выражении глаз Тамалона жалость. – Что вы слышали, лорд Ускеврен?
- Весть прибыла незадолго до вашего визита, - признался Тамалон. – Сегодня ранним утром флот нашёл «Красный горизонт». Ваша мать отказалась сдаваться, и при помощи колдовства сожгла две каперских галеры до ватерлинии, прежде чем её корабль сумели потопить.
- Были… выжившие?
- Нет, сынок, - сказал Тамалон. – Боюсь, пора для твоего терпения начинается сегодня.
Мечник легко обошёл вдоль планшира рыбацкой лодки и прыгнул на баржу. Команда, которая спала на пропитанной солью палубе, даже не повела ухом, когда нарушитель пересёк их судно и шагнул на замусоренный ялик. Он легко вскарабкался на груду мусора и прыгнул на речную шаланду, заставленную освещёнными изнутри палатками.
Никто не окликнул мечника, пока тот пересекал город лодочников. Здесь, среди сотни судов, связанных вместе посреди Селгонтского залива, не было патрулирующих город скипетров, защищавших собственность землевладельцев. После заката и до рассвета в разношёрстном царстве лодок, плотов и бригантин не было законов, собственников и никто не задавал вопросов.
Мечник приблизился к коническому красному шатру у кормы низкого, прямоугольного судна. Он откинул полог, и красноватый свет озарил его изменённые черты. Открытый шлем закрывал его лоб, а под ним была маска из белого фарфора, которая исчезала в тени его плаща с высоким воротом.
В шатре сидел широкоплечий мужчина, которого вторжение, похоже, не удивило. Непокорные волосы торчали по бокам лысеющей головы, а правый глаз закрывала красная кожаная повязка. Он сидел на груде ковров рядом с длинным невысоким сундуком, и улыбнулся почернелыми зубами, когда поднял взгляд на мечника.
- А ты шустрый.
- Я же говорил, что она ведьма, - пропел насмешливый голос в голове мечника. – Она уже отправила предупреждение этому попрошайке, и к утру весь город будет гудеть от историй о безумце в маскарадной маске, прибитой к лицу. С тем же успехом ты мог утопиться, чтобы избавить семью от позора. Вот что я думаю.
Мечник проигнорировал голос и заговорил с мужчиной на коврах.
- Я заплатил ведьме за молчание.
- А ещё ты заплатил ей за визит ко мне – а я не люблю незваных гостей. Кроме того, что сказано на воде, остаётся на воде. Ты бы знал об этом, не будь ты здесь чужаком.
- Сколько за клинок?
- Всё. Весь остаток того, что она дала тебе за адский меч.
- Мне не нужно зачарованное оружие.
- Не переживай. Ты платишь за мастерство, а не за магию.
Мечник повернулся, будто готовый уйти, но замешкался. Вместо этого он оглянулся на мужчину.
- Покажи мне.
Одноглазый мужчина открыл сундук. Внутри было три углубления в форме мечей с подложкой из бархата. Оружие было только в одном, клинок столь тонкий, что ещё на палец уже – и был бы рапирой. Его трёхполосая витая гарда была простой, но элегантной, похожей на тетирскую работу начала века. Хват был перевёрнут, сделан под левую руку.
Мечник поднял оружие, проверил баланс, осмотрел его маслянистый блеск. Он начертил в воздухе фехтовальную руну. В его руке оружие было веточкой ивы, пёрышком, невесомым продолжением его воли.
- Это древний клинок с большой историей, - сказал одноглазый. – Его первым владельцем был посол в Калимшан в годы, предшествующие…
- Никаких чар? – оборвал его мечник. – Даже вечной яркости?
- Никаких, - заверил продавец.
- Я его возьму.
- Я вижу, что ты мужчина, который знает мечи и умеет с ними обращаться.
Купец положил ладонь на футляр для свитков у себя на поясе.
- Не каждый может использовать клинок, чтобы выполнить желаемую работу. Некоторые приходят ко мне в поисках человека с такими навыками.
Что-то заскрежетало у мечника в глотке.
- Заткни пасть.
- Ты что? – вмешался невидимый голос, этот призрак, занявший место в черепе мечника. – Это же работёнка как раз для тебя. Конечно, было бы неплохо, если бы они могли найти кого-то, чтобы жертв сначала ловили и мучили голодом…
- Молчать!
- Я просто подумал, что ты не откажешься от заработка, - сказал одноглазый, не ведая о призраке. – Учитывая, что последние свои монеты ты только что потратил.
Он кивнул на толстый кошелёк на поясе мечника и протянул простые кожаные ножны для меча.
Мечник разрезал шнурки на поясе и позволил тяжёлому кошелю упасть на пол.
- Если передумаешь, приходи, - сказал торговец. Он потянулся за деньгами, не беспокоясь о грубости плательца.
Хлестнув плащом, Раду покинул шатёр. Несколько мгновений спустя он взбирался на борт купеческого кога, направляясь в доки.
- Ой какие мы нежные, - упрекнул его призрак. – Стоило догадаться, что среди созвездия набранных тобою грехов лицемерие – отнюдь не первый. Тебе что-то не нравится в слове «головорез»? Может быть, лучше подойдёт «мясник»? Или – останови меня, если я стану чересчур прозаичен – как насчёт «убийцы»?
- Ты ничего не знаешь, - сказал мечник. Он остановился на краю судно и добавил: - Чейни Фоксмантл.
- Хорошая догадка! – воскликнул голос. – А я как раз думал, похож ли мой голос на тот, каким я обладал при жизни. Скажи-ка, у меня по-прежнему тот бархатистый голосок, что так любили дамы?
Мечник ничего не ответил.
- Ну давай, побалуй своего призрака. Это меньшее, что ты можешь для меня сделать. В конце концов, это ты лишил меня зрелого возраста и старческого слабоумия, не говоря уже о расцвете сил. И поэтому у меня есть чувство, что мы будем вместе очень, очень долго. Ну, если подумать, может и не настолько. Печальной известный Раду Мальвин не так грозен с левой рукой, как был с правой. Да?
- Сойдёт.
- Для чего?
Мальвин не ответил.
- Для чего? – настаивал Чейни.
- Для терпения.
Молодой Раду отодрал последние доски и позволил им упасть. Они со стуком рухнули на камни и заставили уличного пса залаять.
Шум скрыл его вход, когда он обернул свой шёлковый жакет вокруг кулака и ударил в окно. Освинцованное стекло еле треснуло. Раду упёрся ногами и плечами в оконную раму и ударил снова. На этот раз он пробил стекло, выбив парочку треугольных осколков. Они с глухим стуком упали на ковёр внутри и зазвенели друг о друга.
Он сунул руку внутрь, открыл защёлку и распахнул окно. В открытом окне тихонько засвистел ветер. Раду закрыл его, и звук превратился в пронзительный свист, когда воздух стал продираться сквозь разбитое стекло. Раду взял свой меч и принесённый факел и забрался в помещение, которое до прошлого месяца было его спальней.