– Она похожа на тебя, Алекс, – проговорила Доуз. И не ошиблась.
Теплый оттенок волос Блейка Кили чем-то напоминал ярко-рыжие локоны Доуз. Детектив Кармайкл, только появившись на тротуаре, носил дешевый костюм; теперь же его наряд стал более строгим и элегантным, на шее красовался темно-сиреневый галстук, вполне в духе Тернера. А Спенсер? Неужели он в самом деле выглядел более несчастным, менее жестким и суровым?
Глядя на не-Хелли, стоящую через дорогу от Il Bastone, Алекс отметила, что у нее не осталось легкой, спортивной грации Хелли, она выглядела настороженной, напряженной. Алекс словно смотрела на саму себя, ощущала собственный неугасимый гнев.
Алекс задернула тяжелые синие шторы. Она научилась любить эту комнату, узоры на витражном стекле, проявлявшиеся ближе к вечеру, ванну на когтистых ножках, которой до сих пор не набралась смелости воспользоваться.
– Кажется, я знаю, что случилось с Лайнусом Рейтером.
– С кем? – спросил Трипп.
– Он вампир, я сцепилась с ним в Старом Гринвиче, когда… потеряла «Мерседес».
Доуз резко втянула в себя воздух.
– Вампир? – В голосе Мерси слышались одновременно ужас и восторг.
– Ради всего святого, – бросил Тернер.
– Лайнус Рейтер учился здесь, в Йеле, – продолжила Алекс. – Но тогда его звали иначе. Он был членом «Черепа и костей». Думаю, он входил в число тех, кто в тридцатые годы воспользовался Проходом. Полагаю, Лайнус – точнее, Лайонел Рейтер – спустился в ад.
– Мы ведь точно не знаем…
– Да ладно тебе, Доуз. Зачем создавать Проход без намерения использовать? Зачем убивать архитектора…
– Они убили архитектора? – пискнула Мерси.
– Бертрама Гудхью никто не убивал! – резко возразила Доуз, потом прикусила губу. – По крайней мере… не думаю, что его кто-то убил.
Алекс принялась расхаживать взад-вперед по комнате, то и дело поглядывая на существо на тротуаре. Хелли-не-Хелли. Алекс-не-Алекс.
– Они прикончили первоначального архитектора, – пояснила Алекс. – А потом создали в гигантском соборе эту безумную головоломку. Зачем? Просто чтобы проверить свои силы? В качестве великого жеста?
– Люди творили и более безумные вещи, – заметил Тернер.
Верно. Алекс вполне могла себе представить беспечных, дерзких, ужасных мальчишек, создающих подобные сложности. «Ради шутки», – как сказал бы Банчи. Впрочем, она сомневалась, что именно так все и случилось.
– Они создали Проход, – проговорила она. – А потом отправились в ад. Лайонел Рейтер, член «Черепа и костей», стал одним из паломников.
Трипп снял бейсболку и провел рукой по песочного цвета волосам.
– И он привел с собой демона?
– Думаю, да. И демон взял над ним верх, в буквальном смысле. Лишил его надежды и похитил жизнь.
– Но ты сказала, что Рейтер… э-э… вампир. – Последнее слово Трипп прошептал, понимая, насколько неправдоподобно оно звучит.
– Вампиры – это демоны, – тихо заметила Доуз. – По крайней мере, согласно одной из теорий.
В этом определенно был смысл. Рейтер питался болью, используя кровь всего лишь в качестве средства. И, конечно, от изначального Рейтера в нем уже ничего не осталось. Он превратился в демона, который поглощал силы настоящего Рейтера, пока не стал ходить, говорить и выглядеть, как оригинал. В точности как демоны, собравшиеся внизу, на тротуаре.
Лайонел Рейтер происходил из Коннектикута, из богатой семьи, занимавшейся производством водонагревателей. Его родители выстроили себе прекрасный дом и отправили сына и наследника в Нью-Хейвен изучать греческий и латынь и налаживать деловые связи. И Лайонел преуспел, даже стал членом самого престижного университетского общества. Он подружился с юношами, которых летом привозил домой поездить на лошадях и поиграть на лужайке в теннис, а зимой – кататься на санках и петь рождественские гимны. С юношами по имени Банчи и Гарольд.
Его ввели в тайный мир, и он чувствовал себя в безопасности, даже наблюдая, как руки Гаруспика вспарывают людей и копаются в чужих внутренностях. Он стоял, одетый в мантию, и твердил нужные слова, ощущая трепет от осознания подобной власти и в то же время понимая, что его самого защищает богатство, имя или просто факт, что сейчас на столе оказался кто-то другой. Он общался с членами «Костей», «Свитка и ключа» и, может, в одну роковую ночь даже «Леты». Он вошел в Проход и увидел… что? Возможно, Алекс ошибалась насчет этих подвыпивших ночных гуляк, но вряд ли они были убийцами. Так куда они попали в аду? В каком уголке потустороннего мира побывали? Что там увидели? И что принесли с собой по возвращении?
– Об их кратком пребывании в аду не осталось никаких записей? – спросил Тернер. – Книги подчистили?
– Точнее, пытались, – заметила Алекс. Но ведь библиотека знала о Рейтере; вероятно, заметки о попытке использовать Проход когда-то все же существовали. – Нужно выяснить, кто был Вергилием в то время, когда Рейтер учился на последнем курсе, и отыскать его дневник.
Тернер прислонился к стене, одним глазом наблюдая за собравшимися внизу демонами.
– То есть ты хочешь сказать, если мы не вернем этих… тварей туда, откуда пришли, они станут вампирами?
– Думаю, да, – подтвердила Алекс. Вампирами с их лицами, питающимися их душами.
– Они сожрут наши сердца, – прохрипел Трипп. – Спенсер был… Он сказал…
– Это не Спенсер, – заметила Алекс.
Трипп вскинул голову.
– Да нет, он. Спенсер был именно таким. Он… всегда знал, что сказать, чтобы побольнее ударить.
Алекс не требовалось убеждать. Она еще помнила страх и беспомощность от осознания того, что никто не поверит в порочность Спенсера. И вновь будто ощущала себя одинокой маленькой девочкой в окружении Серых, у которой не было ни волшебных слов, ни прекрасных рыцарей, ни кого-либо вообще, способного ее защитить.
Алекс села на кровать рядом с Триппом. Она втянула его в то, к чему он оказался не готов, и сейчас парню приходилось хуже всех.
– Ладно, Спенсер был тем еще гадом, но вспомни, чем питаются те твари внизу. Они попытаются заставить тебя сдаться, даже не вступая в борьбу, и ощутить себя маленьким и беспомощным.
– Да, конечно, – пробормотал Трипп, не отрывая глаз от ковра. – Это сработало.
– Знаю. – Она окинула взглядом остальных, явно усталых и напуганных. – Кто-нибудь еще вступал с ними в контакт?
– Я увидел Кармайкла, – проговорил Тернер. – Но он почти ничего не сказал. Просто напугал меня до чертиков в участке.
Доуз спрятала руки под толстовку.
– Я видела Блейка.
– Он разговаривал?
Доуз опустила голову, как будто пыталась стать незаметной, и проговорила низким, писклявым голосом:
– Он много чего сказал.
Алекс не собиралась выпытывать подробности; разве что Доуз сама захочет поделиться.
– Но они только разговаривали?
– А что еще они могли сделать? – спросил Тернер.
Алекс не знала, как на это ответить. Почему Хелли напала на нее, когда другие демоны обошлись словами? Может, потому, что Алекс сама бросилась за ней вслед? Или ей просто вечно доставались наихудшие из возможных исходов?
– Хелли напала на меня физически.
– Они могут… причинить нам вред? – Трипп впился пальцами в бедра.
– Не знаю, может, только мне, – заметила Алекс.
– Нужно готовиться к худшему, – отозвался Тернер. – Мне вовсе не улыбается, настроившись на оживленный спор, оказаться в гуще настоящей драки.
Молчавшая все это время Мерси теперь выступила вперед с таким видом, будто собиралась исполнить соло а капелла.
– Я… кажется, кое-что нашла в библиотеке. Нечто полезное.
– Давайте сперва поедим, – предложила Алекс.
Триппу сейчас не помешает суп. А может, и порция виски.
31
К удивлению Алекс, суп отлично помог. Она согрелась впервые с тех пор, как вырвалась из потустороннего мира и оказалась под холодным нью-хейвенским дождем. Теперь, когда желудок наполняли клецки, а на языке ощущался вкус укропа, все случившееся казалось не столь ужасным.
– Черт, Доуз, – ухмыльнулся Трипп, словно позабыл о Спенсере и прочих ужасах. – Можешь поселиться в моей квартире и помочь мне растолстеть?
Доуз в ответ лишь закатила глаза, но Алекс видела, что ей приятно.
Никто даже не смотрел в сторону окон с задернутыми шторами.
Потом они отправились на поиски дневника «Леты», относящегося ко времени учебы Лайонела Рейтера в Йеле. Роль Вергилия тогда исполнял Рудольф Китчер, но от него осталась лишь «Демонология», все дневники исчезли. Явно подверглись чистке.
Найденное Мерси защитное заклинание привело Доуз в восторг. В хранилище «Леты» имелись все нужные ингредиенты, а в качестве сосуда подойдет горн Хирама. Доуз раздала им списки компонентов, и весь следующий час они провели в оружейной, обыскивая в тусклом свете выдвижные ящики и стеклянные шкафы, под аккомпанемент напевающего рок Триппа, который взвизгивал время от времени, прикасаясь к чему не следует.
– Зачем здесь вообще это барахло? – жалобно пробормотал Трипп, посасывая палец, ужаленный медальоном, принадлежавшим Дженни Черчилль.
– Чтобы храниться в безопасности, – сухо заметила Доуз. – Пожалуйста, займись своим списком и постарайся ничего не сломать.
Надув губы, Трипп вернулся к работе и уже через минуту вполне сносным фальцетом запел Under the Bridge. У Алекс не хватило духу сказать, что она согласится провести два семестра в аду, лишь бы больше никогда не слышать Red Hot Chili Peppers.
Рецепт оказался довольно банальным: защитные травы, среди которых встречались шалфей, вербена и мята; молотый аметист и черный турмалин; связанные веточками розмарина вороньи перья и сушеные глаза галки, падавшие на дно горна, будто камешки. С помощью Тернера Доуз сдвинула несколько половиц под горном, обнажив кучу углей, прошептала несколько слов на греческом, и угли засветились красным, мягко нагревая дно большой золотой чаши.
– Величайший момент в моей жизни, – восторженно выдохнула Мерси.
– За все приходится платить, – предупредила Алекс.