– Алекс, ты шутишь? – прокашлявшись, поинтересовалась она.
– Боюсь, что нет, – неуверенно проговорила Алекс. – Вампиры ненавидят сильные запахи. Вот откуда пошел миф о чесноке. Тебе еще не поздно отказаться. – Она должна предложить подруге возможность сбежать и укрыться от опасности. Мерси не колеблясь прошла этот путь, но знала ли она, к чему столь радостно стремилась?
– Думаю, пути назад уже нет.
– Сбежать никогда не поздно. Уж поверь мне.
– Знаю. – Мерси взглянула на меч, который держала в руках. – Но такая жизнь мне нравится больше.
– Больше чего?
– Больше прежней. Не хочу вновь возвращаться в мир без магии. Кажется, я всю жизнь только и ждала момента, когда кто-нибудь сможет разглядеть во мне что-то необычное.
– Как и все мы. – Алекс не смогла скрыть горечь в голосе. – Именно так мы попадаемся на крючок.
– Нет, если доберемся до них первыми. – У Мерси заблестели глаза.
Алекс и забыла, что внутри милой, умной, доброй Мерси живет настоящий боец. Однако на ум тут же пришла Хелли, которой дружба с Алекс стоила жизни. Чем она аукнется для Мерси? Впрочем, уже слишком поздно для подобных размышлений. Алекс нужно, чтобы сегодня ночью Мерси несла стражу во дворе.
– Телефон включен, – проговорила она, протягивая Мерси свой мобильный. – Пусть так и будет.
– Поняла, – кивнула Мерси.
– Держись ближе к фонтану. Не забудь про бальзам. И если все станет хреново – беги. Запрись где-нибудь в библиотеке и дождись утра.
– Поняла. – Теперь Мерси явно заколебалась. – Ты ведь вернешься, верно?
– Так или иначе, – проговорила Алекс, растягивая губы в улыбке.
Они тихо ждали внутри, пока во дворе не начал тикать метроном. Тогда, собравшись перед главным входом в библиотеку, паломники порезали себе руки – левые. Окинув взглядом Дарлингтона в темном пальто, Доуз в толстовке и спортивных штанах, застывшего в боевой готовности Тернера, который, кажется, не слишком верил, что эту войну вообще можно выиграть, Алекс проговорила:
– Ну что ж, давайте отправимся в ад.
Они по очереди оставили свою кровь на колоннах у входа. На Алекс внезапно накатила тошнота, в животе словно застрял крюк, который с силой тянул ее вперед – как тогда, босиком через весь город, к «Черному вязу». Пройдя под египетским писцом, они вошли внутрь, в холодную тьму, скрывавшуюся за дверью, в которой от обычной двери уже ничего не осталось.
Их роли остались прежними, порядок не изменился – лишь Триппа с ними не было. Воин – Алекс – вошла первой, за ней последовала Доуз – ученый, после жрец – Тернер и, наконец, Дарлингтон – принц. Теперь, когда он занял место Триппа, этот титул приобрел другой смысл, и Алекс от подобных мыслей терзалась чувством вины. А какую роль играл Лайонел Рейтер, проходя этот путь почти столетие назад?
Они гуськом направились к «Альма-матер», прошли под аркой с Древом Познания, которую снова отметили кровью, и двинулись по коридору, мимо двери воина и каменного студента со Смертью за плечом, прямо в вестибюль со странными окнами, словно принадлежащими какому-нибудь деревенскому пабу.
– Лишь человек, – пробормотал Дарлингтон. Он явно вспоминал, как упорно пытался подсказать им путь к Проходу, силой человеческой надежды борясь с уловками живущего в нем демона.
Но сейчас, когда они пробирались через Стерлинг, Алекс видела на его лице восторг, удивление и замешательство. Несмотря на все, что с ним случилось, Дарлингтон с волнением погружался в тайны, которые скрывали каменные стены, а им предстояло раскрыть. Он с блестящими глазами увлеченно бормотал цитаты и называл символы, и Алекс ощущала облегчение. «Это по-прежнему он». Пусть золотой мальчик «Леты», повидавший ужасы и поступавший, как не свойственно человеку, больше не казался прежним, однако перед ней все еще был Дарлингтон.
– Вот, – тихо проговорила Доуз. – Твой дверной проем.
Дарлингтон кивнул, потом нахмурился.
– Что не так? – поинтересовалась Алекс.
– «Свет и Истина»? – Он кивнул головой в сторону каменной стены. – У них закончились идеи?
Даже возле скрытых врат в ад Дарлингтон не мог удержаться от снобизма.
Когда камень окрасился их кровью, возникла черная дыра. Вырвавшийся из тьмы ледяной ветер взъерошил темные волосы Дарлингтона. Алекс хотелось как-то его успокоить, сказать, что он не обязан этого делать, заверить, что все будет хорошо, однако даже она не смогла бы столь искусно солгать.
– Я… – начала Доуз и резко замолчала, когда потухла свеча.
– Вы знаете историю о корабле-призраке? – в воцарившейся тишине спросил Дарлингтон. – Когда в колонии Нью-Хейвен настали трудные времена, горожане совместными усилиями снарядили корабль, загрузили его лучшими товарами, стремясь показать, что мог предложить этот дивный новый мир, и самые видные граждане отправились в Англию, чтобы убедить правительство вкладывать деньги в колонию и, возможно, даже перебраться в Новый Свет.
– У меня такое чувство, что у этой истории нет счастливого конца, – заметил Тернер.
– Не думаю, что они вообще существуют в Нью-Хейвене. Достопочтенный преподобный Джон Дэвенпорт…
– Тот, который призывал «укрыть изгнанных»? – уточнила Алекс.
– Тот самый. Так вот, он сказал: «Господи, если будет в воле твоей схоронить наших друзей на дне моря – они твои, спаси их!»
– То есть призывал их утопить? – проговорил Тернер. – Вдохновляющее напутствие.
– Корабль так и не добрался до Англии, – продолжил Дарлингтон. – Жители колонии пребывали в неизвестности, не имея ни малейшего понятия о том, что случилось с их близкими и сложенным в трюм богатством. Однако ровно через год после отплытия корабля с моря начал наползать странный туман. Все добропорядочные горожане Нью-Хейвена вышли на берег и увидели, как в гавани из тумана возник корабль.
Сейчас он походил на Ансельма, рассказывавшего историю о трех судьях в ресторанчике на набережной. Неужели Ансельм подражал Дарлингтону? Или у демона Дарлингтона, питавшегося его страданиями и говорившего, как он, это вышло само собой?
– Они вернулись? – спросила Доуз.
Дарлингтон покачал головой.
– Это была иллюзия, общее наваждение. Столпившиеся в доках увидели, как корабль-призрак прямо на их глазах потерпел крушение; мачты сломались, людей смыло за борт.
– Чушь собачья, – пробормотал Тернер.
– Задокументированный факт, – невозмутимо возразил Дарлингтон. – И город воспринял его как благую весть. Жены, ждущие мужей, теперь стали вдовами и могли вновь выйти замуж. Зачитывались завещания, наследники делили имущество между собой. Случившемуся нет объяснения, но я всегда понимал смысл.
– Неужели? – поинтересовался Тернер.
– Ага, – вступила в разговор Алекс. – Этот город погряз в дерьме с самого начала.
Дарлингтон широко улыбнулся.
– Я буду ждать сигнала.
Остальные двинулись к следующей двери в кабинете библиотекаря. Алекс оглянулась на Дарлингтона. Он застыл в обрамлении темноты, склонив голову, словно в молитве.
Тернер занял пост у двери с солнечными часами.
– Выше голову, – произнес он те же самые слова, что и во время первого спуска. – И не утоните.
Алекс вспомнила Триппа, цепляющегося за поручни яхты, представила опускающийся на дно моря призрачный корабль.
– Не утони, – отозвалась она, встречаясь взглядом с Тернером.
Пройдя через потайную дверь, Алекс и Доуз оказались в читальном зале Линонии и братьев. В этой части библиотеки было настолько тихо, что Алекс слышала шарканье их подошв по покрытому ковром полу.
– Дарлингтон думает, что не вернется, – заметила Доуз.
Алекс спиной ощутила ее взгляд.
– Я не позволю этому случиться.
Они застыли возле главного выхода во внутренний двор, над которым виднелись золотые буквы имени «Селин».
– А как же ты, Алекс? – спросила Доуз. – Кто присмотрит за тобой?
– Со мной все будет хорошо, – отозвалась Алекс, с удивлением отметив, как дрогнул голос. Она знала – Доуз невыносима сама мысль о том, чтобы снова лишиться Дарлингтона, но даже не представляла, что Памела может волноваться о благополучии Алекс.
– Я не оставлю тебя внизу, – решительно заявила Доуз.
Те же самые слова Алекс сказала Дарлингтону. В этом мире обещать было легко. Так к чему останавливаться?
– Мы все вернемся, – поклялась она.
Алекс шлепнула окровавленной рукой по дверному проему, Доуз оставила сверху свою кровь. Дверь растворилась, золотые буквы имени Селин пропали, сменившись загадочными письменами.
– Я… – Доуз пристально взглянула на надпись, – могу ее прочесть.
Ученый. Какие знания получила Доуз во время первого спуска? И что за новые ужасы может познать, пройдя на этот раз по дороге в ад?
– Что здесь написано? – спросила Алекс.
Побледнев, Доуз сжала губы.
– Никому не видать свободы.
При этих словах тело охватила дрожь, но Алекс попыталась не обращать внимания. Она уже слышала их прежде, во время первого спуска, от демонической половины Дарлингтона, мучителя, находящегося в своей стихии.
– Доуз… – нерешительно проговорила Алекс, – если все пойдет не по плану… спасибо, что обо мне заботилась.
– Почти не сомневаюсь, что с момента нашей встречи ты несколько раз едва не умерла.
– Ну, не умерла же. Вот что главное.
– Мне это не нравится, – заметила Доуз, вновь взглянув на золотые буквы. – Похоже на прощание.
«А была ли я вообще здесь?» – задумалась Алекс. Или умерла вместе с Хелли? Может, она – всего лишь призрак, пролетающий по коридорам библиотеки?
– Не утони, – пожелала Алекс и заставила себя двигаться вперед, обратно по нефу, где старательно отводила взгляд от фрески «Альма-матер», потом направо, к началу круга. Пришло время замкнуть петлю.
Алекс окинула взглядом витраж, изображающий Даниила во рву со львами. Кем ей суждено стать на этот раз? Мученицей? Раненым зверем с торчащим в лапе шипом? Или просто воином? Порез уже затянулся, поэтому пришлось вновь провести ножом по руке. Алекс размазала кровь по стеклу, и оно исчезло, словно бы библиотека с радостью поглотила предложенную пищу. Впереди открылась пустота.