Линдсей неодобрительно взглянул на отца, но тот лишь гневно крякнул.
– Она превращает твою жизнь в ад. Забудь ее! – взревел отец, ударяя по подлокотнику кресла. – Забудь ту ночь в конюшне, потому что твоя Анаис, очевидно, все забыла! Ты, возможно, и отдал ей свое сердце той ночью, но она не отдала тебе свое взамен. Поверь мне, такая жизнь однажды обернется сущим адом!
– Моя жизнь – ад, если ее нет рядом.
– Разве ты не слышал ни одного треклятого слова из всего, что я сказал? Она никогда не будет твоей. Ты волен сколько угодно думать о том, что можешь заполучить ее, но это тебе не удастся. Отпусти ее прежде, чем она уничтожит тебя!
– Отец, ты слишком взвинчен. Эта эмоциональная вспышка может плохо сказаться на твоем самочувствии.
– Черт тебя дери! Тебе обязательно нужно заставить меня рассказать об этом? Что ж, очень хорошо, – зашелся от ярости маркиз. – Броутон и эта девчонка Дарнби кое-что от тебя скрывают!
Уставившись на отца, Линдсей почувствовал себя так, словно кто-то со всей силы ударил его под дых. Чем дольше Линдсей смотрел на отца, тем более безумные, неистовые мысли рождались в его голове. Они затопляли мозг, будто потоки воды, хлынувшие через прорвавшуюся плотину.
– Мне очень жаль, – пробурчал отец, поднимаясь с кресла. – Я понимаю, что она значит для тебя, я знал это с тех пор, как обнаружил тебя в конюшне, когда ты изо всех сил пытался убедить меня, что ее с тобой не было. Ты не мог скрыть своих чувств, и когда я обернулся и увидел ее, понял, сразу же понял: она не любит тебя так, как ты любишь ее.
– Это – отвратительная ложь!
– Ее привязанности меняются в зависимости от обстоятельств, мой мальчик! Это – не любовь. Ты никогда не видел ее ошибок, ты вечно закрывал глаза на ее недостатки, потому что был ослеплен любовью, готов был целовать землю, по которой она ходила! Чтоб мне провалиться, я не могу стоять в стороне и спокойно наблюдать, как ты убиваешь себя ради той, что недостойна подобной жертвы! Она – не такая, как ты думаешь, и пришла пора взглянуть правде в глаза.
Отец сделал нетвердый шаг в сторону Линдсея.
– Все вокруг думают, что я – жалкий пьянчуга, и я действительно такой. Люди считают, что я ничего не замечаю, но уверяю тебя, у меня есть глаза, и я вижу все. Спроси свою обожаемую Анаис о ее тайнах, и помни, Линдсей, что ты всегда был с ней джентльменом.
Дверь кабинета со стуком закрылась, и Линдсей остался один – наедине с грубыми словами отца, так и стучавшими в висках. Какие тайны он имел в виду? Что он видел? Нет, старик явно не в своем уме. Алкоголь отравил его сознание – отцу нельзя доверять! В конце концов, в жизни Линдсея была лишь одна вещь, на которую он мог положиться, – добродетель Анаис и ее неизменная способность говорить правду.
Но купил ведь Линдсей медицинский справочник, чтобы выяснить побольше о ее состоянии – том самом состоянии, которое она так упорно желала от него скрыть! Линдсей не сомневался: он может разгадать эту тайну, если доверится своим инстинктам.
Бурча под нос ругательства, Линдсей взял со стола книгу и принялся листать, погрузившись в изучение справочника на несколько часов. Внимательно, страница за страницей, он вчитывался в слова, пока они не стали расплываться в черную вереницу типографской краски. Наконец, Линдсей добрался до главы «Заболевания крови. Всестороннее исследование». Он пробежал по параграфам и вдруг обнаружил нечто, заставившее его насторожиться.
«Анемия: плохой состав крови и ее компонентов сказывается на общем состоянии организма. Симптомы включают в себя явное кровотечение, скрытое кровотечение, одышку, бледность кожных покровов, повышенную утомляемость. Если недомогание оставлено без должного лечения, оно может привести к непоправимым нарушениям сердечной деятельности и последующей смерти. Лечение: употребление мясных продуктов – непрожаренного…»
Почувствовав себя немного дурно, Линдсей поднял глаза от страницы. У Анаис были все симптомы, включая проблемы с сердцем. Сколько раз она выглядела неестествен но бледной, такой бледной, словно в ее теле не осталось крови, циркулирующей по венам? Сколько раз выглядела запыхавшейся? Неожиданно перед мысленным взором Линдсея предстала Анаис, которая с трудом, толком не прожевав, глотала почки и полусырые куски говядины, плавающие в соках. Он снова погрузился в чтение, желая быстрее узнать, как же человек может оказаться настолько анемичным, чтобы его сердце начало страдать от нехватки крови.
«Болезнь чаще всего обнаруживается у женщин детородного возраста. Обильные менструации могут являться результатом выкидыша и родов. Именно роды – основная причина болезни для женщин, которые до зачатия отличались хорошим самочувствием».
«Броутон и эта девчонка Дарнби кое-что от тебя скрывают…» – зазвучал в ушах резкий голос отца. Внутри у Линдсея все сжало болезненным спазмом, словно чья-то рука проникла ему в живот и скрутила все внутренности узлом. Приступ тошноты нахлынул на Линдсея, угрожая выплеснуть наружу содержимое ланча, стоило ему подумать о мягком округленном животе Анаис. «Роды – основная причина…»
Эти слова терзали Линдсея. Ну что он должен был думать? Сейчас он не был уверен даже в том, что способен мыслить здраво.
– Милорд, – осторожно окликнул Уэртинг, дворецкий. – Леди Анаис просила, чтобы один из лакеев доставил письмо лорду Броутону. Я пришел, чтобы известить вас: леди велела, чтобы для нее в течение часа оседлали лошадь. – Я… – с явной неловкостью добавил дворецкий, и его щеки непозволительно зарделись, – я подумал, что вам хотелось бы об этом знать.
– Благодарю, Уэртинг, – машинально отозвался Линдсей, ощущая себя истуканом, движущимся вперед без цели или чувства. – Я действительно должен об этом знать.
– Я подготовлю для поездки арабского скакуна, милорд?
Линдсей задумчиво постучал кончиками пальцев по лежавшей на коленях книге, продолжая смотреть на огонь.
– Да, – еле слышно сказал он, срываясь со стула.
«Да, настало время узнать твои тайны, Анаис».
Глава 19
– Что случилось? – спросил Гарретт, обнимая Анаис. – Я не находил себе места от волнения с тех пор, как получил твое письмо. У тебя снова открылось кровотечение?
– Нет, дело не в этом, – пробормотала Анаис, шмыгая носом в платок. – Думаю, он все знает. О боже, Гарретт, мне на самом деле кажется, что Линдсей каким-то образом все узнал!
Облегчение отразилось на лице Гарретта, и, успокаивая Анаис, он мягко провел рукой по ее спине.
– Это невозможно, – усмехнулся преданный друг. – Тебе не о чем волноваться, Анаис. Ты просто сейчас слишком впечатлительна, только и всего. Брат говорил мне, что это совершенно нормально для женщины в твоем состоянии.
– Ты не понимаешь. Я не хочу причинять ему боль.
– Я знаю, – прошептал Гарретт, и Анаис услышала в его голосе печаль.
– Я не хочу причинять боль и тебе, – зарыдала она. – Клянусь, Гарретт, я никогда, никогда не хотела заставлять тебя страдать, не хотела использовать тебя для того, чтобы облегчить боль, которую причинил мне Линдсей!
– Тсс, моя милая, ты слишком расстроена… Это может сказаться на твоем самочувствии. Ну же, протяни мне свои руки. – Анаис позволила Гарретту проводить ее в дом. – Ну а теперь могу я предложить тебе чашечку чая? Ты могла бы погреть о чашку замерзшие ладони. Выглядишь очень бледной. Ты не спала?
Слезы снова потоком хлынули из глаз Анаис, устремившись по щекам. Лицо Гарретта смягчилось, и он потянулся к ней:
– Не переживай. Прежде чем ты уедешь отсюда, мы разработаем подходящий план. Клянусь тебе, точно так же, как клялся много месяцев назад, что поддержу тебя и любые решения, которые ты примешь.
Кожаное седло заскрипело на холоде, когда Линдсей выдернул ногу из стремени и спрыгнул с Султана. Конь фыркнул и вскинул голову. Потянувшись к карману пиджака, Линдсей вытащил три куска сахара и положил их на ладонь. Султан провел мордой по коже перчатки, увлажнив ее прежде, чем взять угощение. Не говоря ни слова, Линдсей оставил лошадь и, стараясь ступать неслышно, пошел по снегу.
Действовать нужно было хитро, стараясь не выдать своего присутствия. Он оказался здесь, чтобы шпионить за женщиной, которую любил. Когда Линдсей следовал за Анаис через лес к маленькому коттеджу на границе имения Броутона, требовалось проявлять недюжинную выдержку. Ему так хотелось пустить Султана вперед, во весь опор, и догнать Анаис, чтобы допытаться, какого черта она собралась встречаться с Броутоном в столь глухом месте. Но Линдсей знал: если он налетит на Анаис в подобной манере, наверняка никогда так и не узнает, что же она так тщательно от него скрывает.
Пробираясь вперед, Линдсей откидывал с пути низко нависавшие над головой ветви, которые покачивались за его спиной, опускаясь на прежнее место. Сделав еще два шага, он оказался у тронутого морозом оконного стекла.
Сердце Линдсея, казалось, никак не могло успокоиться. Он не стыдился признавать эту слабость. С ужасом думая о том, что может донестись до его слуха, Линдсей потер рукой стекло, счищая грязь, копоть и следы мороза.
Он услышал их прежде, чем увидел. Нежный голос Анаис вдруг перекрыл гул баритона Броутона. Казалось, она плакала. Не в силах дольше терпеть это неведение, Линдсей приложил кулак к окну и принялся водить им по кругу. Медленно, словно по волшебству, перед ним появилось изображение Анаис.
Наблюдая за ней здесь, с Броутоном, сидящей на уютном угловом диванчике в этом уединенном доме, Линдсей чувствовал, как все тело бьет мелкая дрожь. Слишком много эмоций, бушевавших словно шторм, накрывало его – гнев, разочарование, страстное желание, любовь… Это были яростные, необузданные эмоции, буквально пожиравшие его. Линдсей не лгал Анаис прошлой ночью, когда говорил, что поглощен ею. Без Анаис он был бы лишь бездушной пустой оболочкой.
Уголком глаза Линдсей заметил, как Броутон метнулся к Анаис, простер к ней руки, а потом с легкостью, непринужденно сжал ее за плечи. С такой же легкостью она ступила в объятия Броутона и обернула свои бледные руки вокруг его шеи. Линдсей едва не потерял способность дышать, когда увидел, как она прильнула лицом к груди Броутона и закрыла глаза, словно руки Гарретта были самым безопасным убежищем на свете.