— Сегодня вечером к нам придут Макаровы.
— Оу, — удивленно вскидываю брови. Что-то о Захаре мне совсем не хочется думать после нашего неудачного свидания. Папе, конечно, нет смысла рассказывать о поведении младшего Макарова.
— И Диан, — нежно берет мою руку, целует. — присмотрись к Захару более внимательнее. Я знаю, что раньше он тебе нравился.
— Это было так давно, детская влюбленность, — смеюсь, отводя глаза в сторону. — Мы с ним сейчас слишком разные. Он весь в тусовках, пробует вкус свободы от учебы и самостоятельности, а мне это не интересно. Я больше думаю о работе, хочу посидеть в кресле с хорошей книгой, послушать музыку, попить чаю.
— Работа никуда от тебя не убежит, а вот такой парень… — многозначительно делает паузу. — Подумай все же. Я не хочу прессинговать, но хочу вверить тебя надежным рукам.
— Да, папа.
— Я люблю тебя, малышка. Ты очень похожа на маму, такая же нежная, чуткая, ранимая. Я не хочу, чтобы ты обожглась в этой жизни, поэтому хочу оградить по максимум, — встает, чмокает меня в лоб, я улыбаюсь до тех пор, пока он не покидает комнату.
Оставшись одна, беру в руки телефон и вбиваю в «гугл» фамилию Адама. Присмотреться к Макарову — для папы это было бы идеально. Семья нам знакома, бизнесы одинаковы и ничего удивительного не случится, если капиталы сольются, закрепленные родственными узами. Только вот… Смотрю на фотографию в «гугле», вспоминаю горячее дыхание сзади себя и последующее томление между ног. Тянет меня к «запрету». Умом я услышала предупреждение, но не сердцем, оно готово рискнуть всем, что есть. Интуитивно чувствую, риск может быть не оправдан, меня могут уничтожить в этих отношениях, ибо никаких полумер мужчина с карими глазами не знает.
Листаю галерею фотографий. Да, на этих снимках он именно такой, какого его все видят со стороны: спокойный взгляд, который скрывает все свои эмоции, сжатые губы, улыбающиеся очень редко, но если видишь его улыбку — теряешься от бури внутри. Темные волосы, ни коротко и ни длинно подстрижены, мне нравится. Вздыхаю, вновь смотрю на губы, шея пылает от жара. Вновь вдоль позвоночника мурашки, а сердце сжимается, ноет. Этот человек действительно последний, на которого я должна была обратить внимание, но он единственный, который заставляет о себе думать, находясь вдалеке. Поднимаю руку, прикасаюсь пальцами к месту поцелуя, прикрываю глаза. Вчера я ощутила в воздухе, во взгляде карих глаз, горячих губах жгучее влечение, которое смешалось с воздухом. И ты им дышал, отравляя себя изнутри постыдными желаниями. Живот и сейчас наполняется томлением, свожу ноги. Не должно так быть… Не должно. Но почему-то поцелуи Захара никак не вспоминаются, а одно единственное прикосновение губ Адама все еще вызывает трепет. Наверное, мне все же стоит присмотреться к Захару по просьбе папы, попробовать еще раз с ним найти контакт, а о вчерашней новогодней ночи забыть.
— Ты очень красива сегодня, Диана, — Захар приветливо улыбается, я смущенно опускаю глаза. Нос у него все еще опухший. Опять яркой вспышкой вспоминаю руки Адама. Мотнув головой, принимаю протянутый букет белых роз.
— Спасибо, — благодарю за цветы, тут же отдавая их Лене, нашей молодой служанке, чтобы она поставила их в воду. — Как ты себя чувствуешь?
— Ты про это? — осторожно трогает нос, улыбается. — Хорошо, что не сломали. Вообще, я должен извиниться перед тобой, — зеленые глаза действительно смотрят виновато.
— Я не держу на тебя зла. Всякое бывает.
— Ты великодушна, — берет мои руки, сдерживаюсь, чтобы их не выдернуть из рук Макарова, так как на нас с улыбкой смотрят мой отец и его родители. Он по-хозяйски приобнимает, ведет меня в столовую, где уже ждал накрытый стол.
Ужин проходит предсказуемо скучно. Все обсуждают светские новости, сплетни, смеются над шутками, смысл которых я не понимаю, но изображаю веселье. Мне хочется всех оставить, подняться к себе и погрузиться в очередную зарубежную историю. Или заняться работой.
— Слышал Тайсум скупил некоторые акции твоих проектов, — вздрагиваю, не поднимаю глаза от тарелки, но полностью обращаюсь в слух.
— Это недоразумение. У нас с ним слишком разные взгляды на бизнес и вряд ли мы пересечемся в деятельности. Где коммуникация, где строительство, — мужчины смеются, чокаются. Мельком смотрю на Захара, он тоже скучает. Возможно, не знает, кто разбил ему нос.
— И все же этот Тайсум очень загадочная личность, — замечает Жанна Романовна, отпивая игристое шампанское. — Никто не знает женат он или нет, есть дети или нет. На все мероприятия приходит один, редко ему кто-то из женщин составляет компанию. А известно, что тайны манят и будоражат.
- Я рад, что у нас нет дочери и не придется переживать за честь семьи, — старший Макаров хмыкает, все смотрят в нашу сторону, я встречаюсь глазами с папой. — И за Диану спокоен.
— Я тоже спокоен, моя девочка умница, с сомнительными людьми не связывается.
Улыбаюсь взрослым, держа при себе свое мнение. Конечно, звонить Адаму я не буду. Повода нет. Ездить к нему тоже не буду, не вижу смысла. Мы действительно как с разных орбит, нигде не пересечемся. И ничего между нами не может быть.
— Диан, — Захар смотрит в глаза, я пытаюсь понять, вызывает его взгляд хоть толику тех мурашек, что были от взгляда Адама. Увы, ничего подобного нет, но ободряюще смотрю на парня. — Может сходим в кино на недельке?
— В кино?
— На комедию, уверен сейчас что-то интересное есть.
— Я не знаю… — мне не хочется с Захаром идти куда-то.
— Парень, она пойдет! — папа хлопает младшего Макарова по плечу, на меня смотрит с намеком.
— Бери задние ряды, — со смешком вливается в диалог отец Захара. — Романтика. Помнишь Жанн, как мы часто любили уединяться на задних рядах, — многозначительные взгляды, улыбки, почему мне хочется провалиться сквозь землю?
— Я позвоню тебе, — смазано чмокает в щеку, старшие мужчины пожимают друг другу руки. Еще десять минут и тишина. Мы с папой идем в гостиную. Я с удовольствием скидываю туфли, ложусь на диван с ногами и прикрываю глаза.
— Диан.
— Ммм…
— Я думаю, что тебе стоит проявить больше интереса к Захару.
— Я не уверена, что у меня от прошлых чувств что-то осталось. Был интерес, но теперь его нет, мы, действительно, слишком разные, — открываю глаза, смотрю в потолок.
— Ничего страшного. Пару свиданий, вернется былой интерес.
— Почему ты так хочешь, чтобы я стала с ним встречаться? Ты никогда не давил на меня в этом вопросе, — приподнимаюсь, приглаживаю волосы и смотрю в ожидании на папу. Его давление мне не нравится, он всегда старался дать мне право выбора, а тут только один вариант и точка.
— Потому что я хочу породниться с Макаровым, — встает, одергивает пиджак. — Это ради тебя, Диана. Ты потом все поймешь. Пойду еще поработаю, — разворачивается и уходит, оставив меня в смятении и в недоумении. Что я должна понять? И сомневаюсь, что мое счастье заключается в браке с Захаром.
10
PRO Диана
- Вот скажи мне, почему симпатичные мужики все уже пристроены?
— Как говорила одна телеведущая, их еще щенками разбирают, — смеемся с Линой, заходим в отдел косметики.
— Я вот чую быть мне одинокой стервой.
— Почему ты так решила? Ты очень красивая девушка, — ободряюще смотрю на подругу. Лина девушка с формами плюс, и мне безумно жаль, что мужчины смотрят на внешность, фигуру, потом уже заглядывают в душу.
— Мы с тобой, как герои сатирического рассказа Чехова «Толстый и тонкий», только местами надо поменяться.
— Дурость все это, — отмахиваюсь, подхожу к витринам, которые ближе к выходу. Бесцельно разглядываю баночки-скляночки, не ища ничего конкретного. Вдруг возникает ощущение взрывной волны, меня словно мысленно отбрасывает в сторону, заставляя вскинуть голову. Непонимающе рассматриваю толпу людей в торговом центре, ища причину такого мощного взрыва внутри себя. Влюбленные парочки, семейные пары с детьми, толпа молодежи, подружки-девчонки, мужчины… Возвращаю взгляд к мужчинам, идущих в отдел напротив. Я забываю о Лине, иду на противоположную сторону, покинув магазин. Возможно ли узнать человека в толпе? Возможно, теперь знаю наверняка. Эту подтянутую фигуру, эти широкие плечи, эти темные волосы — малая часть того, что запомнила навсегда. Я помню и глаза цвета черного кофе или выдержанного коньяка.
— Адама Сулимович, добрый день! — девушка-консультант лучезарно улыбается, светясь всем своим видом. В груди что-то колет, неприятно так, неожиданно и беспричинно.
— Добрый день, Кира, — его голос пьянит меня на расстоянии. Чувствую притяжение, нити, тянущие меня к нему. Он поворачивает голову в мою сторону, сбиваюсь с шага и испуганно замираю на месте. Смотрим друг другу в глаза, взгляд его зажигается, обжигая меня.
Приподнимает один уголок губ, опуская взгляд на прилавок, перед ним выставили несколько образцов наручных часов. Я уже смелее подхожу к нему. Смотрю на часы, беру в руки классические с золотыми стрелками и цифрами, с коричневым ремешком.
— Мне нравятся эти, — протягиваю Адаму свой выбор, он осторожно берет часы, прикладывает к запястью. У него очень красивые руки. Вряд ли эти пальцы раньше сбивались в кровь, ломали кому-то носы, сдвигали с места челюсти.
— Мне тоже нравятся. Беру, — отдает часы девушке. Отворачивается от нее, полностью переключившись на меня. — Хотел извиниться, что спешно вас покинул, не проводив.
— Ничего страшного. Я очень признательна, что ваши люди починили мою машину.
— Больше никаких поломок не возникло?
— Нет, я буквально вчера отвозила свою машину на СТО и все там проверили, долили масла.
— Чудесно. Может выпьете со мной чашечку чая, если свободны? — его вопрос звучит совсем не вопросительно, скорей утвердительно, просто из вежливости задает его мне. Телефон пиликает в руках, я смущенно бросаю на Адама взгляд, снимаю блокировку с экрана.