– Веснуха, вылазь! Амелия, у тебя уже режутся плавнички, пора выходить! – наперебой кричат они. – Месье Фортен, у вас в книгах есть рецепт рыбы на ужин? Амелия, или ты выходишь, или мы тебя зажарим и съедим! Ой-ой, что это? Неужели чешуйка?
Визжащую Амелию вылавливает Гайтан, подхватив одной рукой, выносит на берег и делает внушение:
– Видишь ладонь? Больше твоей попы. Сильная. Поняла?
Амелия ойкает и понимающе кивает. Сорси и Жиль смеются, выбираются на берег и, завернув девочку в куртку, раскладываются сушиться. И Акеми заставляет себя улыбаться и подставляет июньскому солнцу бледное лицо. А Жиль тайком любуется ею и тихонько радуется, думая, что наконец-то его Акеми хорошо и спокойно.
Два часа спустя, обсохнув и перекусив кукурузными лепёшками и сыром, маленькая компания продолжает путь. Впереди Ним – город, в котором запланирована первая ночёвка.
Вокзал в Ниме красивый. Двухэтажный, скромный, с когда-то белой облицовкой, воздушными ажурными арками перед входными дверями и полукруглыми сводами внутри.
– Похоже на Собор, да, отец Ксавье? – спрашивает Амелия, рассматривая аккуратную кирпичную кладку над головой.
– Да, кроха, у нас тоже своды.
– В подземелье, где мы убегали, точно так же, – уточняет девочка.
Ксавье кивает, поправляя на плечах лямки двух котомок. Оглядывается в поисках остальных. Начинает смеркаться, как бы кто не отстал и не заблудился. Тот же Фортен. Редко встретишь человека, настолько оторванного от реальности. Всю дорогу не отрывался от своих книг, то и дело вымеряя что-то складной линейкой. Сорси обнамекалась, как у неё руки устали и хорошо было бы сменить её на рычагах управления дрезиной, но очкастый библиотекарь её упорно игнорировал. Только когда Гайтан потерял терпение и рыкнул: «Порулить не хочешь?» – Фортен сунул ему раскрытый железнодорожный атлас и спокойно ответил: «Порулю. А ты веди нас по картам». После этого от него отстали, но Сорси на одной из «туалетных вылазок» высказалась отцу Ксавье.
– От Амелии пользы в путешествии и то больше! – возмущалась девица, уперев кулаки в бока. – Давайте меняться? Вы нам девочку, а мы вам бесполезный балласт!
– Мадемуазель Морье, – строго нахмурился священник, – месье Фортен – не бесполезный балласт, а наш единственный проводник, умеющий читать карты дорог. И он поедет впереди. С вами. Но, если хотите, мы вам Амелию одолжим на время.
Сорси гордо фыркнула и удалилась за низкорослый кустарник.
Ксавье Ланглу усмехается, вспоминая эту сцену. Забавная девушка Сорси Морье. Вроде грубая и вспыльчивая, но есть в ней что-то, что заставляет заглядывать за отталкивающую резкость. Искать настоящую Сорси, а не ту, которую она напоказ выставляет.
– Отец Ксавье! – окликает его рыжая из-за спины. – Что ещё вытаскивать и куда нести?
– Ведро для воды, топливные брикеты, сухое горючее, – перечисляет он.
– Это всё Жиль уже уволок. Одеяла косая взяла, еду – Йосеф.
– А книжки месье Фортена? – встревает в разговор Амелия.
– Сам понесёт. – Сорси делает загадочное лицо и сообщает, понизив голос: – Он такой жадный, что никому их не доверяет.
Амелия хихикает, поправляет перекинутую через плечо котомку. На пол падает сшитый из лоскутков длиннолапый кот, девочка наклоняется, чтобы поднять его, роняет две книги сказок, магнитный планшет для рисования и маленький, туго набитый чем-то полотняный мешочек.
– О-ля-ля! – воздевает руки малышка, явно копируя кого-то из взрослых дам. – Какая я неуклюжая!
Рядом тут же появляется Акеми, присаживается на корточки и помогает ей собрать вещи обратно. Амелия долго роется в кармашке комбинезона, что-то вкладывает японке в руку и бежит к выходу из вокзала, куда несколько минут назад ушли Гайтан, Фортен и Жиль. Девушка смотрит на маленький искрящийся белый комочек на ладони, напоминающий снег, который несколько раз выпадал зимой в Азиле. Подносит комочек к лицу, нюхает. Пахнет приятно, так и хочется лизнуть, но Акеми опасается. Она бережно убирает подарок Амелии в карман, поднимает с пола связку спальников и спешит туда, где под сводами слышатся голоса. По пути девушка осторожно обходит припорошенные пылью груды костей на полу – то, что осталось от людей на вокзале.
На улице Сорси разворачивает походную кухню. Выливает в большую кастрюлю питьевую воду из канистры, даёт по рукам Гайтану, который с любопытством приоткрывает пластиковые контейнеры с продуктами, водружает кастрюлю на металлический треножник.
– Мужики в команде есть? – почёсывая половником между лопатками, вопрошает Сорси. – Мне кипяток нужен. Или ужинаем холодной водой и галетами.
– Фу-у-у-у! – кривится Амелия. – Мой живот это не будет!
Она сидит на краю прямоугольного каменного фонтана напротив вокзала и наблюдает за взрослыми, то и дело сглатывая голодную слюну. А перед этим девочка полчаса ныла, как ей хочется кушать. Ей сунули остаток кукурузной лепёшки, она сжевала её с обиженным выражением лица, но это не утолило голода. Амелия хотела порыться в сумках и стащить что-нибудь, но месье Фортен на неё неодобрительно зыркнул, и она ушла ждать на край каменной чаши.
– Мадемуазель Амелия! – зовёт Гайтан. – Вы умеете добывать огонь?
Амелия неуверенно пожимает плечами. Подумав, качает головой. Гайтан, сидя на корточках у треножника с кастрюлей, манит девочку к себе. Когда она приближается, он делает таинственное лицо и басит:
– Смотрите!
Что-то резко чиркает в его ладонях, и вот уже по сухим водорослям бежит рыжий огонёк. Амелия застывает, открыв рот. Глядя на изумлённое лицо девочки, взрослые смеются.
– Волшебство? – подозрительно спрашивает малышка.
– Старинная цыганская магия, – важно кивает Йосеф.
– А магия может сварить еду прямо сейчас? – В голосе Амелии столько надежды, что это уже не смешно.
– Прямо сейчас – нет. У мага мало сил, – уклончиво отвечает Гайтан.
Девочка вздыхает, кивает, принимая ответ, и бочком-бочком подбирается к Сорси, которая распаковывает контейнеры и мешочки с едой. Около рыжей уже сидит Жак Фортен. Вроде как смотрит в книгу, но на самом деле следит за руками.
– Месье Жак! – окликает его Амелия.
– Месье Фортен, – пафосно поправляет он. – Да, мадемуазель?
– Мадемуазель Амелия Каро, – в тон ему произносит Амелия и протягивает руку: – Будем знакомы. А про что ваши книги? Кто в них герои?
Жак откладывает в сторону раскрытый на коленях фолиант, поправляет очки.
– Это научные книги, маленькая мадемуазель. В них герои – схемы, цифры, факты и расчёты. Это не для детей.
– А картинки? – с надеждой спрашивает девочка, вытягивая шею и стараясь заглянуть в книгу. – В них есть картинки?
– Нет, – отрезает Фортен. – Это не развлекательная вещь. В ней нарисованы только дороги, по которым мы едем в Кале.
– А вы умеете рассказывать истории? – переминаясь с ноги на ногу, интересуется Амелия.
– Нет, я не знаю детских сказок. – В голосе библиотекаря проскальзывают истеричные нотки.
Акеми подходит к Амелии, присаживается перед ней на корточки:
– Потерпи немного, малышка. Мадемуазель Сорси уже варит нам макароны. Пойдём погуляем пока? Посмотрим вокруг.
– Акеми! – окликает её Ксавье. – На пару слов.
Когда девушка подходит, священник вполголоса просит:
– На улицах много человеческих останков. Если Амелия спросит, что это, – лучше не объясняй.
Она кивает и возвращается к девочке. Берёт её за руку и ведёт не спеша вдоль улицы, что-то вполголоса рассказывая на ходу. Жак Фортен провожает её взглядом и выдыхает:
– Ну слава богу… Дети – это хуже пожара.
– Жак, вы бы помягче с веснушкой, – замечает Сорси, помешивая содержимое кастрюли.
– Месье Фортен, – нервно поправляет он. – Я попрошу.
– Хорошо, Жак, как скажешь, – пожимает плечами рыжая и широко улыбается: – Гайтан, поищи соль вон там. Нашёл? Дай сюда.
Прилежно сопя, Йосеф тащит ей мешочек с солью. Отдаёт, встаёт за плечом, заглядывает в кастрюлю. Сорси делает шажок назад, упирается спиной в любопытного верзилу.
– Ай! Вот тебе что, больше всех надо? – вопит она возмущённо. – А если бы споткнулась? А если бы кастрюлю уронила?
Гайтан глядит виновато. Поднимает Сорси под мышки и переставляет на метр в сторону.
– Извини, – покаянно басит он.
Девица хватает воздух ртом, будто готовясь рявкнуть погромче, краснеет, одёргивает заправленную под юбку мужскую рубаху и выдыхает:
– Иди отсюда!
Здоровяк пожимает широкими плечами, чешет коротко остриженный затылок и идёт искать отца Ксавье и Жиля, ушедших в здание вокзала выбирать место для ночлега.
– Эй?.. – коротко бросает Гайтан в густые сумерки под сводами.
Прислушивается: где-то в глубине вокзала звучат отдалённые голоса, лязгает металл. Гайтан идёт на звук, осторожно переступая через наносы пыли и мусор на полу, стараясь запомнить дорогу обратно.
– Отец Ксавье?..
– Мы тут! – отвечают ему впереди где-то справа. – Гайтан, иди помогай!
Втроём они подтаскивают ближе к выходу тележку на колёсиках, несколько лёгких металлических скамеек и ржавый остов стеллажа. Пока священник и Гайтан устанавливают это у стены подальше от сквозняков, Жиль приносит откуда-то пять пластин из лёгкого сплава, кладёт на стеллаж.
– У нас есть полки для вещей! – радостно восклицает он, вытирая о штаны грязные руки. – Вот так вот!
– Ты пока оботри скамьи, разложи на них спальники, – распоряжается Ксавье. – На тележке постели для Амелии, для неё размеры как раз. Гайтан, поищем ещё скамейки, всё лучше, чем спать на полу.
Пока они бродят в темноте под кирпичными сводами в поисках скамеек, Гайтан спрашивает:
– Отец Ланглу, вы зачем женились? Бог же вам запрещает вроде.
– Бог ничего не запрещает. Он всегда даёт выбор человеку. Между путём Бога и путём Зверя. Между понятием добра и зла. И между злом бóльшим и злом меньшим. Да, католическая церковь запрещает своим служителям вступать в брак, чтобы не отвлекались от служенья Богу на семьи. Но задумайся, в чём большее зло: быть верным церкви и оставить дорогого человека одного в нужде или, продолжая помогать людям, найти в себе Бога, заключить брак с той, которая нуждается в твоей защите