– Жиль, как будем через реку переезжать, свистни Гайтану, – говорит Ксавье. – Сделаем привал.
Мальчишка кивает, вытирает пот со лба. Поглядывает на Акеми, желая поймать её взгляд, но девушка устало откидывается на спинку сиденья, прикрыв глаза. «Будет остановка – уведу её в сторону и разотру мышцы. Волосы ей расчешу гребешком. Зацелую всю. Чтобы ожила, чтобы почувствовала себя самой любимой», – решает Жиль.
Всё время, пока Акеми с ним, он наслаждается каждым моментом удивительного ощущения счастья и безмятежности. Использует любую возможность прикоснуться. Окликает, просто чтобы она посмотрела на него. Любуется ею, когда она спит, когда хмурится, когда улыбается – ох, как редко, – когда моет посуду, когда застывает, не донеся ложку с едой до рта, когда заплетает волосы, когда пьёт с ладони воду из ручья, когда закатное солнце подсвечивает её профиль медным… Даже сейчас, взмокшая и усталая, она видится ему потрясающе красивой. Настолько, что, если задержать взгляд дольше, чем на мгновение, что-то внутри начинает сладко ныть. И не успокаивается до тех пор, пока не коснёшься Акеми губами. А потом ещё раз и ещё…
Он гонит от себя мысли о том, что будет дальше. После, когда они вернутся в Азиль. «Мы есть здесь и сейчас, – твердит он про себя, словно молитву. – Я никому её не отдам, нас больше ничто не разлучит. Я уже не ребёнок, я могу её защитить и позаботиться о ней. Остальное не имеет значения».
Холмы, покрытые остролистой травой с серебристыми пышными метёлками, расступаются, и впереди ртутно блестит под солнцем гладь реки. Широкой, приметной, шире Орба за чертой города. Жиль собирается с силами, налегает на рычаг привода, ускоряя дрезину. Через несколько минут они почти нагоняют едущих впереди, и мальчишка отрывисто свистит. В ответ Сорси машет ему рукой: поняли, за рекой останавливаемся.
Жак Фортен ещё в первый день объяснил, что мосты лучше проскакивать на максимальной скорости. Конструкции изношены, и чем меньше времени проведёт на них дрезина, тем безопаснее. Тем более что начинать движение, разгоняясь с нуля, на мосту очень тяжело. Почему-то именно здесь сплав, не позволяющий рельсам деформироваться и «гулять», наименее надёжен. То ли сырость, то ли ветра тому виной, а может быть, и оползающая почва, а то и всё, вместе взятое, помноженное на десятилетия.
Сидящая рядом с Жилем Акеми двигается к нему ближе, незаметно для Ксавье поглаживает мальчишку по взмокшей спине. Подросток чуть склоняет голову, улыбается уголками рта. Прикосновения девушки ободряют, вливают силы. А мысль о том, что ещё несколько минут – и можно будет сойти на землю, упасть в траву и дать отдых рукам и напряжённой спине, а после спуститься к воде и смыть с себя усталость, радует вдвойне.
Дрезины въезжают на мост – старый, местами поржавевший. К стуку колёс добавляется ощущение неприятной вибрации, от которой очень быстро начинает покалывать кончики пальцев. Хочется убрать руки с привода, но вместо этого надо качать ещё быстрее. Дробный стук под колёсами переходит в дребезжание. Жиль бросает взгляд на Ксавье: тот хмурится, прислушиваясь к звучанию моста под ними.
– Побыстрее бы его проскочить, – шёпотом говорит Акеми, прикрыв глаза.
Внезапно спина Жиля под её ладонью вздрагивает, напрягается. Мальчишка трясёт головой, словно что-то попало в глаз. Акеми испуганно перехватывает рычаг привода.
– Жиль? Ты что? Сядь, сядь скорее! – просят девушка и священник наперебой.
– Тормозите! – орёт мальчишка так, что звенит в ушах. – Амелия!!!
В ту же секунду первая дрезина со скрежетом начинает оттормаживаться. Ксавье Ланглу рвёт на себя тормоз и видит со своего места, как маленькая детская фигурка падает в судорогах на пол дрезины…
– Сорси! Держи её!!!
…и за край платформы. Следом за ней прыгает и девушка, перехватывая бьющиеся в воздухе руки малышки. Жиль соскакивает с дрезины, как только она замедляет ход, делает несколько шагов по инерции и замирает, балансируя раскинутыми в стороны руками.
Жилю кажется, что мост под ногами ходит ходуном, фермы натужно стонут. Между балками всё прогнило, щепа осыпается при каждом движении. Река кажется страшно далёкой там, внизу. До Сорси идти и идти. Она лежит, одной рукой схватившись за рельсу, придавив собой Амелию, и плачет от страха.
– Не двигайтесь! – кричит мальчишка. – Сорси, просто держи её!
«Надо дойти до них, поднять Амелию и донести её до дрезины. Всё просто. Всё очень просто. Дальше мы разгоняемся одновременно и проезжаем этот чёртов мост. Я смогу. Это просто. Я смогу…»
Скользящим шагом Жиль продвигается вперёд по рельсе. Медленно, осторожно, игнорируя дрожь конструкции под ногами. Главное – смотреть только вперёд. Ни о чём не думать.
Метров тридцать до Сорси и малышки. Ещё с десяток – до первой дрезины. Иди, Жиль. Держись за воздух.
– Учитель, Гайтан! – зовёт он. – Как только Амелия будет на платформе – вперёд!
– Слышим! – откликаются оба.
Акеми стоит у самого края. Смотрит на тоненькую, лёгкую фигурку, балансирующую на рельсе. Сердце сжимается всякий раз, как налетает порыв ветра, заставляя Жиля вздрагивать и покачиваться, восстанавливая равновесие.
«Если сорвётся вниз – брошусь за ним. Не разобьёмся – выплывем, я его вытащу. Я хорошо плаваю, – мечется шальная мысль. – Вместе. Мы будем вместе».
– Жиль, быстрее! – стонет Сорси. – Я не удержу!
Мальчишка нервничает. Запинается раз, другой, сбивается с темпа, учащая шаги. Что-то под ним поскрипывает, нервируя, злой ветер треплет полы куртки, напряжённые колени трясутся сильнее. За спиной Жиля что-то лопается с металлическим звуком, секунды спустя доносится плеск воды. Он останавливается. Выравнивает дыхание и начинает движение заново. Смотрит только вперёд, туда, где побелевшие пальцы Сорси стискивают ржавый рельс.
«Всё будет хорошо. Амелия, я близко. Акеми, не бойся, я дойду. Сорси, просто не разжимай пальцы. Учитель, я смогу».
Шаг. Ещё шаг. Не слушать жалобный скрип под ногами, слышать только своё сердце и смотреть вперёд. Это же просто – идти. Вспомни тренировки с Учителем, парень. Канат в спортзале Университета. Ты же ходил по нему, Жиль. Не падал. Умел разворачиваться и даже подпрыгивать. Рельс шире, надёжнее. Иди. Будь уверен.
До Сорси три метра. Два с половиной. Два. Взгляд невольно задерживается на исцарапанной ручонке Амелии. Пальцы дрожат, скрюченные судорогой.
– Жить… жить…
– Быстрее… – плачет Сорси. – Я не могу больше держаться! Там оползень… внизу оползень, всё рухнет!!!
Полтора метра. Метр. Спокойно, Жиль. Дыши. Стой. Стоять неподвижно труднее, но ты сможешь.
– Сорси. Забудь обо всём. Слушай меня.
Говорить больно. Дёргает щёку, кружится голова, хочется упасть на колени и выкашлять из себя страх высоты. Но он продолжает:
– Сейчас я дам тебе руку. Ты перехватываешься той рукой, которой держишь рельсу. Только не тяни меня. Я всё сам сделаю. Поняла?
Она кивает. Разжимает побелевшие пальцы. Протягивает руку мальчишке, зажмурив глаза. Жиль осторожно переплетает её и свои пальцы.
– Упрись коленом в балку, – продолжает мальчишка. – Умница. Теперь продень руку через лямки штанов Амелии. Носок ботинка поставь на упор. Вторую ногу… медленно! Сорси, слушай меня!
Окрик действует на девушку отрезвляюще. Она снова слышит, выполняет всё в точности, как говорит Жиль. Верит, что мальчишка выведет их отсюда.
– Теперь я вас обеих поднимаю. Сорси, на счёт «три» ты встаёшь на ноги. Только не толкай Амелию ко мне, я сам! Раз… Два…
Маленькая Амелия тяжела, как мешок с камнями. Сорси мёртвой хваткой держит её, пропустив руку под лямками комбинезона. На счёт «три» девушка отталкивается от балки, одновременно Жиль тянет её на себя… и вот она уже стоит на ногах, удерживая извивающуюся Амелию. Жиль переносит вес на другую ногу, на выдохе делает шаг и перехватывает Амелию.
– Сорси. Я её понесу. Помоги только подсадить её… Нет. Будешь моим балансиром. Идём по рельсам параллельно. Скользящий шаг, умеешь? И ты держишь меня за руку. Если я начинаю заваливаться – выравниваешь на себя.
– Поняла.
Жиль рывком подхватывает Амелию, забрасывает на плечо. Как бы плохо сейчас ни было девочке, она обхватывает его за шею, сцепляет пальчики. Мальчишка поддерживает её левой рукой под попу, за запястье правой его крепко держит Сорси.
– Не слушай мост. Слушай ветер. Амелия, я с тобой. Всё хорошо.
Так, шаг за шагом, балансируя вдвоём, они с Сорси доносят девочку до дрезины. Гайтан помогает девушке взобраться, подхватывает Жиля вместе с Амелией. Как только малышку укладывают на сиденье и Сорси крепко прижимает её, Жиль командует:
– Гони!!! – и сам бросается к приводу.
Позади них Акеми и Ксавье дружно налегают на рычаги. Дрезины разгоняются по сотрясающемуся мосту максимально быстро. Балки под ними ходят ходуном, осыпая реку гнилой щепой и мелкими камнями. Фермы дрожат, но конструкция всё же держится.
Когда обе дрезины одна за другой выезжают на берег, Сорси ликующе кричит, срывая голос. Бросается обнимать Жиля, но мальчишка молча отстраняет её, налегает на рычаг тормоза, и, как только дрезина останавливается, он поднимает с сиденья Амелию и с ней вместе спрыгивает на пути.
– Видишь, всё хорошо, – ласково шепчет он девочке. – Пойдём слепим зверька, ты поспишь… и я посплю…
Акеми подбегает к ним первой. Амелия вовсю разминает податливую землю, создавая очередную ящерку. Жиль стоит рядом с ней на четвереньках, тяжело дыша. Услышав шорох травы, мальчишка поднимает голову, видит Акеми. Сил хватает только на то, чтобы обхватить её за бёдра, вжаться лицом в живот и закусить губу, чтобы не расплакаться.
– Жиль, ну что же ты… тихо-тихо… Ты же нас всех спас, родной… Ты понимаешь? Никто бы не смог того, что ты сделал. Всё позади, слышишь? Всё позади…
– Жить… – мечтательно выдыхает Амелия, поглаживая ящерицу.
И валится в траву, раскинув руки.
В Клермон-Ферране решают ночевать под открытым небом. Здание вокзала внутри оказывается настолько обветшавшим и грязным, что проще разместиться снаружи. Сил хватает только на то, чтобы притащить три скамейки, наскоро состряпать ужин и упасть спать ещё до того, как окончательно стемнеет.