Амелия хлопает в ладоши и прячется за отца Ланглу. Гайтан поднимается и тут же бросается на мальчишку. Жиль пожимает плечами, в последний момент чуть разворачивается корпусом и делает шаг в сторону. Гайтан замахивается на него, стараясь ухватить за шею, Жиль быстро приседает на корточки, выбрасывает вперёд ладонь, слегка толкает парня в колено.
– Всё, ты упал, – выдыхает он. – Хватит?
– Да я т-те!..
Здоровяк сцепляет пальцы рук, резко опускает мальчишке на голову. Жиль приседает, уходя из-под удара, перекатывается по земле, вскакивает, краем глаза успевает увидеть, как напряжённо следит за ним отец Ксавье. И тут Гайтан обхватывает его за плечи, прижав руки к туловищу, поднимает, оторвав от земли.
– Поймал! – довольно восклицает Гайтан.
Жиль резко выгибается, отталкивается пятками от коленей Йосефа, подбрасывая себя вверх, вырывая из цепкого кольца рук. Гайтан хватает его за пояс, опрокидывается вместе с мальчишкой в пыль. Жиль вцепляется парню в большие пальцы рук, выкручивает, заставляя взвыть от боли. Ещё секунда – и Гайтан отпускает мальчишку. Сам поднимается, тяжело дыша. Жиль уже стоит перед ним, сжав по-уличному кулаки.
– Всё, достаточно, – останавливает их голос Ксавье.
– Жиль такой сильный? – спрашивает Амелия, выглядывая из-за спины священника.
– Сильный у нас Гайтан, – усмехается мальчишка. – Я просто уворачиваюсь хорошо. Вот так вот.
Соперники жмут друг другу руки, Йосеф хлопает мальчишку по плечу.
– Всё равно я т-те уши пообрываю, – обещает он, щуря серые глаза.
– Лучше б пить научил, – смеётся Жиль и вдруг вспоминает: – А где Акеми?
– Ой, я знаю, куда она ушла! – радостно скачет Амелия.
– Ну, идём. Покажешь.
Девочка шустро скачет вперёд, за ворота аббатства, пиная перед собой камушки. Сворачивает вниз по поросшей травой дороге – в сторону, противоположную той, откуда они вчера пришли. Оборачивается и сообщает Жилю:
– Мы помирились с Акеми. Я хочу, чтобы не было войны, а была эта… дипломатия, вот! Я сказала ей, что больше не хочу, чтобы она ушла.
– А она что?
– Она сказала, что погуляет и вернётся, – пожимает плечами девочка.
Босиком идти неудобно. Под обманчиво мягкой травой попадаются острые мелкие камни, но Жиль терпеливо шагает за Амелией.
– А меня Гайтан фигарить научит! – важно сообщает малышка, дожидаясь Жиля на повороте.
– Круто. Будешь дева-воительница, – вздыхает Жиль.
– Да? А Сорси сказала, бой-баба. А что такое бой-баба, Жиль?
– Это плохо воспитанная воительница.
Амелия замолкает, обдумывая услышанное. С одной стороны, воительница – это здорово. С другой стороны, плохо воспитанная. И вот как понять, хорошо это или плохо?
– А ты меня любишь? – жалобно спрашивает девочка после долгих измышлений.
Жиль срывает две пушистые «метёлочки», пристраивает Амелии в причёску.
– Во, у тебя ещё уши выросли, – улыбается он.
– Любишь или нет? – не отступает малышка.
– Люблю.
– И Акеми тоже любишь?
– Очень.
– А кого больше?
– Хватит приставать с дурацкими вопросами.
Амелия обиженно фыркает и убегает вперёд. «Метёлочки» смешно покачиваются над её головой. Жиль прибавляет шаг, не желая отставать.
Дорога делает ещё один поворот, идёт под уклон. Жиль бегом догоняет Амелию, хватает её под мышки, подбрасывает, кружит. Девочка довольно верещит, сперва цепляется за мальчишкины запястья, потом расслабляется, раскидывает руки в стороны:
– Лети-и-им! Акеми, я лету-у-ун!
Акеми сидит в нескольких шагах спиной к ним и смотрит перед собой. Жиль ставит малышку на ноги, подходит к девушке. Метрах в двухстах перед ними среди островов высокой травы стоит большая крылатая машина. Плавные очертания остроносой кабины со стеклянным колпаком сверху, светло-серый удлинённый корпус, покоящийся на трёх парах колёс. И крылья – огромные, треугольные, больше десяти метров, отблескивающие серебром даже сквозь лохмотья ржавчины и наносы пыли. Позади первой машины виднеется вторая, третья… а если встать на цыпочки, их видно несколько десятков.
– Акеми, это что? – спрашивает Жиль шёпотом.
– Птицы. Рукотворные птицы, – не отрывая взгляда от металлических крыланов, отвечает девушка.
– Мы их увидели из башни, – тараторит Амелия. – Все спали, я писать захотела, разбудила Акеми. Мы пошли искать туалет, а пришли в башню. Во-он там, гляди! Наверху было грязно, мусорно и окошко. Акеми меня подняла, и я первая их увидела! Потом мы помирились, и я пошла будить Сорси, а она не открывала дверь. Тогда я спросила, кто не спит, все заругались и сразу проснулись.
– Это как надо было спросить-то… – задумчиво тянет Жиль.
– Я спела, – уточняет Амелия. – Акеми, а почему ты сидишь?
– Я смотрю, – просто отвечает девушка, не сводя глаз с крылатых машин.
Солнце и ветер играют в её волосах. Тёмные тонкие пряди выбились из причёски и на свету отблёскивают золотом. В серых глазах такой покой и безмятежность, что хочется застыть рядом, не тревожить ни вздохом, ни движением. Акеми сидит, сложив ладони на коленях, словно перед столиком за чашкой чая. А вот и чашка – та самая, жёлтая, покоится перед ней в траве. И столько в этой картине домашнего, родного, что губы Жиля сами растягиваются в улыбке.
«Почему нельзя навсегда запомнить то, что видишь? – думает он. – Воспоминания со временем выцветают, меркнут… а она невероятно красива. Так красива, что вслух сказать страшно».
– А пошли посмотрим поближе? – Амелия уже вьётся между Жилем и Акеми, пританцовывая от нетерпения. – Ну давайте пойдём!
Девушка качает головой:
– Не пойду. Их никто не беспокоил два столетия… Они спят. И так красивы во сне.
– А я бы взглянул. Вряд ли мы их потревожим. Мы недолго, хорошо?
Жиль поднимает Амелию на руки, усаживает поудобнее и бредёт туда, где видят во сне небо мощные механические птицы. Колышет пушистыми «метёлками» трава, чередуясь островками нанесённой ветром почвы с участками бетона. Осторожно, глядя под ноги, мальчишка проходит сквозь остов огромного ангара, от которого остались лишь напоминающие позвоночник и рёбра металлические конструкции. Амелия вертит головой, рассматривая громоздящиеся повсюду обломки ящиков, металлических деталей, непонятных предметов, поросших травой.
– Это домик механических птиц, да?
Жиль кивает, обходя стороной присыпанные землёй осколки стекла. Ему хотелось бы полазить здесь одному, поискать что-нибудь интересное и полезное, но на это времени нет.
Ещё десяток метров – и подросток уже стоит под брюхом крылатой машины. Высоко, не допрыгнуть, чтобы коснуться рукой. Жиль заворожённо любуется стальной громадиной, отходит в сторону, пытаясь рассмотреть облупившуюся надпись на боку крылана.
– Гляди, какие большие колёса! А почему они из земли растут? – восторженно тычет пальчиком в сторону Амелия.
– Они не растут. Они стоят на бетоне. Просто ветром принесло землю, выросла трава… – пускается в разъяснения Жиль, но племянница перебивает его:
– А что это под крыльями висит? Подожди… Я знаю, как это называется! Это самолёт! На нём летал месье из сказки про Маленького Принца!
Жиль силится вспомнить, слышал ли он что-то про самолёты, спускает девочку с рук. Амелия продолжает вещать:
– Месье был военным лётчиком, вот! И он не умел рисовать барашка, поэтому нарисовал ящик.
«Самолёт. Военный лётчик… Вот оно. Это военные самолёты. На них оружие. Это то, что сбрасывали на города, чтобы они горели…»
– Пойдём, – сурово прерывает Жиль рассказ девочки и тянет её за собой.
– Почему? – куксится она. – Ты же хотел идти смотреть! Жиль! Давай потрогаем самолёт, ну дава-ай!
Мальчишка останавливается, присаживается перед Амелией на корточки и очень строго говорит:
– Это – не игрушки. На самолётах перевозили оружие, которое уничтожало людей и выжигало целые города. Хочешь потрогать, да?
Малышка испуганно качает головой.
– Оно бахнет, да?
– Может, и не бахнет. Но лучше не трогать. Ты только Акеми не говори. Не будем её пугать, пусть любуется со стороны.
Акеми уже ждёт их. Щурится, глядя из-под ладони против солнечного света. Обнимает Жиля, когда тот подходит.
– Почему босиком? – строго спрашивает она.
– Чтобы ты спросила, – улыбается мальчишка. – Я просто вышел ополоснуться, не увидел тебя и пошёл искать. Как есть. Вот так вот.
– А ещё они с Гайтаном подрались! – встревает Амелия, хватая Жиля за левую руку, Акеми за правую.
Всю дорогу до аббатства мальчишка объясняет, что это была не драка, а просто так мужчины развлекаются. Акеми и Амелия скептически угукают, Жиль теряется, пытается закрыть тему, но коварные девчата не унимаются:
– Фу, нехорошо драться! Такой маленький, а большого обижаешь, сты-ы-ыдно!
– Да что я-то? Он словами начал…
У ворот их встречает разгневанная Сорси:
– Гуляют они! А мы тут вещи пакуем, завтрак делаем! А они гуляют! Марш доедать то, что осталось!
Амелия гордо задирает нос, упирает кулачки в бока – как делает обычно сама Сорси – и заявляет:
– Зато мы подглядывали за самолётами, вот! Там их так много, что можно целый день смотреть!
После завтрака, пока все собираются, Амелия таскается за Фортеном и требует историй про самолёты.
– А как они летали? На волшебстве? Что – как электромобили, на технологии? А что такое «горючее»? – сыплет вопросами девочка. – А быстро летали? И их было много-много? Разных?! О-ой… И не все для войны, да?
Жиль и Акеми невольно прислушиваются к разъяснениям библиотекаря, складывают вещи посреди двора и присаживаются рядом. Новая информация кажется им невероятной. Чтобы какая-то горючая вода поднимала в воздух громадины весом в половину многоэтажки и те летели так быстро, что от Азиля до Кале донесли бы их за полчаса…
– Кажется, месье Фортен перегрелся, – обеспокоенно толкает локтем в бок девушку Жиль. – Ты вообще веришь, что такое возможно? Ну… было возможно.