– Доброе утро. Рановато вы что-то, – здоровается священник.
– Мне надо быть на ногах, раз нам сегодня в гости, – хмуро отзывается рыжая, осторожно наступая на больную ногу.
– Нельзя выглядеть слабыми, – добавляет Гайтан, и Ксавье понимает, что они правы.
– Хорошо. Вы гуляете, я потихоньку пакую вещи и собираю завтрак.
– Идёт, отец Ксавье, – кивает коротко стриженной башкой Гайтан и осторожно уводит Сорси в сторону набережной.
Когда над огнём начинает посвистывать нагретый чайник, просыпается Фортен. Обычно он долго нежится в спальнике с книгой или делает пометки в блокноте, но сегодня он очень быстро встаёт, пакует спальник, умывается и подсаживается к отцу Ксавье.
– Доброе утро, месье Ланглу! Выспались? – бодро приветствует библиотекарь.
Ксавье уклончиво пожимает плечами:
– К вечеру станет понятнее. Рассказывайте, дорогой Жак, как прошли переговоры.
Фортен сладко зевает, чешет макушку.
– Мне очень не хватало словаря, – признаётся он. – И на слух я их плохо понимаю. Попрошу у малышки планшет, когда пойдём сегодня общаться. В целом всё отлично. Здесь живёт восемь семей с детьми и стариками. Пять из Кроули, одна из Кранбрука и две из Чатема. Если я верно понял, в Англии им было несладко.
– А причина?
– Линн, одна из женщин, сказала, что их дети были не такими, как все. Что они делали странные вещи.
– Как Амелия?
– Вот этого я не понял. Словарного запаса не хватило.
– Где они живут?
– Минут пять отсюда, в парке Сен-Пьер. Они здесь почти год. С прошлой осени. Выращивают что-то, мне перечислили, но я не смог перевести. У них есть животные, Жиль видел и жутко перепугался.
Ксавье снимает с огня чайник, заливает кипятком чайную заварку в алюминиевой кружке, накрывает её миской.
– Жак, а что они спрашивали о нас?
– Немногое. Спросили, откуда мы, долго ли добирались и зачем нам в Англию. На последний вопрос я бы и на французском не ответил. А ещё они интересовались, чей с нами ребёнок. Мы с Жилем сказали, что это его сестра.
– Жиль не создавал проблем?
Фортен улыбается, качает головой:
– Нет, ну что вы. С ним рвались пообщаться, но, так как он ни слова не понимает, он здорово растерялся. Сидел тихонечко, силился хоть что-то понять.
– Вы ему не переводили?
– Я не успевал вслушиваться. Они слишком много говорят наперебой.
В способности англичан говорить всем и сразу Ксавье убеждается уже через три часа, когда за ними приходит вчерашняя женщина, двое мужчин и целый выводок детишек от пяти до двенадцати лет. Женщина оказывается той самой Линн, о которой говорил Фортен. На вид ей около сорока лет. Среднего роста, светлые волосы собраны в хвост на затылке, возле зелёно-карих глаз и углов рта залегают морщинки. На ногах лёгкие сандалии, одета Линн в просторный сарафан, скроенный из плотной ткани, чем-то напоминающей брезент.
Дети сразу окружают Амелию, гомонят наперебой, тянутся трогать её косички и комбинезон, украшенный множеством карманов. Жиль напрягается, но быстро успокаивается, поняв, что Амелии очень нравится новая компания. Маленькие англичане болтают без умолку, каждый зовёт веснушку за собой, и Линн даже приходится на них прикрикнуть. Когда шум притихает, женщина обращается к Ксавье и Фортену:
– Good morning, mister Forten and… Mister Langlou, am I right?[11]
Библиотекарь важно кивает, жестами предлагая гостям присесть. В это время в компанию подтягиваются Жиль, Акеми и Сорси с Гайтаном.
– I have come to find out if you need help[12], – медленно проговаривая слова, продолжает Линн.
Фортен напряжённо слушает, потом переводит:
– Она спрашивает, не нужна ли нам помощь.
– Спроси про врача. Может, у них есть, а? – бурчит Йосеф, поглядывая на лежащий поодаль мачете.
– Excuse me, Lynn, you have a doctor?[13] – переводит вопрос Гайтана Фортен.
Женщина грустнеет, качает головой:
– No. She died two months ago[14].
– What happened?[15]
– Childbirth[16], – коротко отвечает женщина и, видя непонимание в глазах собеседника, жестом обрисовывает большой живот и добавляет: – Her baby killed her[17].
– Ужасно, – качает головой Фортен и оборачивается на Гайтана: – Доктора нет. Умерла родами.
– Жак, попросите, пожалуйста, рассказать про детей. Про странности, – просит Ксавье.
– Lynn, please, tell us about your children. What problem is with them?[18]
Один из спутников женщины, парень лет двадцати пяти, подаётся вперёд и поспешно говорит:
– We have no problems, sir[19].
– Come on, Tom! – дёргает его за руку Линн. – Let’s tall him the truth. They are not our enemies, don’t you see?[20]
Парень убирает руку, качает головой. «Не доверяет, – понимает Ксавье. – Ещё бы. Мы для них чужаки». Он оглядывается на гомонящую компанию детишек, машет рукой Амелии. Девочка что-то увлечённо втолковывает новым знакомым, активно жестикулируя и корча рожицы. Маленькие англичане то смеются, то охают удивлённо.
– It happened more than a year ago, – рассказывает Линн, делая паузы между фразами, чтобы Фортен успевал переводить. – Our children, girls only, started to make animals. Figures of different animals. It was like what Amelia did. Each girl created one kind of animal. And these animals came alive[21].
– But… how?[22] – поражённо спрашивает Фортен.
– Nobody knows, – разводит руками Линн. – We all were scared. Both we and our unfortunate daughters. Adults searched for cure, and children created foxes, dogs, birds, rabbits, mice, snakes, flies and frogs during their fits… Our government was powerless to stop it. And then they accused our children of witchcraft[23].
Линн замолкает и ждёт, пока Жак Фортен, запинаясь и потея, переведёт её слова другим.
– И что? Эти ублюдки убивали детей? – мрачно интересуется Гайтан.
– They killed the children? – со вздохом спрашивает библиотекарь, переводя вопрос Линн.
– Girls only. We were hiding our daughters, but… We had to leave England. We were taking risks. We did not know if we could live here. But it’s better than being killed[24].
– Только девочек, – переводит Фортен. – Из-за этого им пришлось перебраться сюда из Англии на свой страх и риск. Но это лучше, чем быть убитыми там.
– Боже, куда мы идём? – в ужасе шепчет Сорси.
– Ярэ-ярэ… – жалобно тянет Акеми, прячась в объятья Жиля.
Мальчишка торопливо целует японку за ухом и напряжённо ждёт, что скажет Линн дальше. Женщина оглядывается на играющих детей и, горько улыбнувшись, спрашивает:
– Tell me, mister Langlou, are you sure you need to go to England?[25]
Выслушав перевод Фортена, Ксавье Ланглу медлит с ответом. Смотрит на ожидающую Линн, потом на играющих в стороне детей, затем пересекается взглядами с Жилем. Мальчишка кажется спокойным, но его волнение выдают руки: он пропускает между пальцами локон волос Акеми, наматывает его на указательный палец, снова разглаживает и наматывает.
– Мадам, у нас нет выбора, – наконец произносит священник. – Животные, которых создают дети Азиля, не оживают. Вы сами видели, как это происходило с Амелией. Мы ищем лекарство. Амелия – непростой ребёнок, она знает больше нас. И она говорит, что лекарство именно в Англии. И если мы повернём назад, мы лишим наших детей шанса.
Фортен долго пыхтит, тянет бесконечное «Э-э-э-э-э…», но всё же переводит. Парень постарше, сопровождающий гостью, пожимает плечами и спрашивает:
– You are strangers to us, don’t you understand? No one will take risks and hide your girl. No one will help you. Because nobody will want to help strangers[26].
– Парень говорит, что никто не станет помогать чужакам, – убитым голосом переводит библиотекарь. – И я почему-то склонен думать, что он прав.
– Мы чужаки? – подаёт голос Сорси. – Так отлично же! Какое им дело до чужаков? Мы придём, найдём то, что нам нужно, и уйдём. Мы же не собираемся с ними жить. Значит, мы вне их законов!
– Хорошо бы, – соглашается Ксавье. – Если местные власти разделят вашу точку зрения, мадемуазель Морье, это будет просто идиллия.
Жак Фортен разводит руками и сокрушённо говорит, обращаясь к Линн и её спутникам:
– We must go further. Even if no one will help us[27].
Женщина грустно качает головой, встаёт со своего места.
– Maybe no one… except us. Mister Forten, mister Langlau, let’s go. My husband will tell you how to get through Eurotunnel[28].
Они уходят впятером, дети и Амелия бегут следом.
– Ну чё… – неуверенно тянет Гайтан, провожая крепкую фигуру Линн глазами. – Я ничё не понял, но, по ходу, убивать нас передумали.
– Не особенно они и хотели, – зевает Жиль. – Ты бы видел, какие у них жирные свиньи и здоровенные эти… Они их зовут «кауз». Мощные звери с рогами и широкими мокрыми носами. Меня угощали их молоком. Я точно знаю, что в Подмирье они у нас тоже есть, но раньше я их никогда не видел. А ещё у них есть куры и рэббиты. Это те, что на нашем чайнике нарисованы. С длинными ушами, пуховые. Фортен сказал, из их шерсти делают одежду, а самих рэббитов едят.