Амелия важно надувает щёки, таращит глаза, потом выдыхает и хохочет. Жиль тоже улыбается, глядя на проказницу. Похоже, она единственная, кому здесь хорошо. Была бы компания – а остальное для веснушки не проблема.
– Жиль! Пойдём дог посмотрим? Ну Жи-и-иль!
Мальчишка наотрез отказывается, заявляет, что устал и дог ему совершенно не интересен. Тогда девочка переключается на остальных. Сперва смотрит на Гайтана, но тот хмурится и подбородком указывает на Сорси.
– Амелия, нет. Мы отдыхаем, – твёрдо говорит он.
Девочка бочком подбирается к Акеми. Молча смотрит на неё умоляющими глазами. Японка чуть улыбается, протягивает руку, касается рыжих косичек.
– А ты пойдёшь со мной? – жалобно тянет малышка.
– Давай мы посмотрим зверя, когда пойдём садиться в поезд? – предлагает Акеми. – Он вот-вот приедет. А если нас с тобой здесь не будет, он уедет, не дожидаясь. Ты помнишь, что отец Ксавье сказал?
– Угу. Сидеть и ждать поезд. А сам ушёл, да-а-а! Ну пойдём поглядим на дог! У него такие смешные зубы! И светятся глаза! Я хочу учить его язык! – ноет Амелия, дёргая Акеми за руки.
Неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы не вернулись Ксавье и Жак Фортен.
– Как вы тут? – интересуется с порога священник.
– Амелия хочет, чтобы кого-нибудь из нас съело это чудовище за изгородью, – сонно говорит Сорси. – Прямо умоляет пойти с ней и прыгнуть зверю в зубы.
– Я дружить хочу! – возмущённо вопит девочка, топая ногой. – Дог добрый! Просто с ним надо говорить на его языке! Вот выучу – и мы вам покажем!
– Непременно, – спокойно соглашается с ней Ксавье. – Но месье Смит велел собираться и следовать за ним. Сорси, вы сможете идти?
– А у меня есть выбор? – горько улыбается она и, морщась от боли, сползает с дивана.
Гайтан бережно поддерживает девушку, подаёт ей костыль, и та кое-как ковыляет к выходу.
– Отец Ланглу, хоть расскажите, куда мы и зачем? – интересуется Йосеф.
Ксавье взваливает на плечи рюкзак, перехватывает пытающуюся улизнуть за спинами взрослых Амелию. Девочка пытается вывернуться, но священник с лёгкостью закидывает её на плечо.
– Так, мадемуазель Каро, придётся вас в рюкзак засунуть. И так везти до самого Лондона.
– Не хочу! Не хочу! Не хочу в Лондон! – капризно верещит Амелия, колотя по спине Ксавье Ланглу кулаками. – Это столица! В столицах всё плохо! Мы же были в Париже, там ужасно!
К ним подходит тот самый англичанин, что подоспел первым, когда они вышли из тоннеля. Подносит палец к губам, призывая Амелию к порядку, и спрашивает:
– Why are you crying, young lady? What’s wrong? Are you afraid?
– Амелия, месье Смит спрашивает, почему ты кричишь, что не так и чего ты боишься, – переводит пыхтящий под тяжестью книг Фортен.
– Я ничего не боюсь! Я хочу играть и говорить с дог, а не в Лондон!
Фортен усмехается в сторону, переводит сказанное девочкой на английский. Месье Смит загадочно улыбается и вежливым тоном говорит:
– There are many dogs in London. You’ll see. London even has a zoo. Have you ever been to a zoo?[33]
Услышав про зоопарк, Амелия прекращает истерику. Глаза у неё мигом становятся круглыми от удивления.
– У меня есть книжка про зоопарк. Там много зверей за заборчиками живёт. В Лондоне правда есть такое место? И там настоящие звери?!
На платформу она несётся первой, лишь изредка оборачиваясь и спрашивая:
– Я туда иду? Йес?
Поезд прибывает с шумом и скоростью бури – остромордый, стремительный, ярко-синий, сверкающий металлом и пластиком. Акеми и Сорси пугаются, японка хватается за Жиля, а рыжая прячется за Гайтана. Амелия скачет по перрону и вопит:
– Поезд! Настоящий! Как на картинках, только синий! И с окошками! Отец Ксавье, почему он синий? А он что – весь-весь наш, да? И весь-весь в Лондон едет? В зоопарк сразу? А как в него заходить, если в нём дверок нет?
Состав проезжает последние метры и замирает. С тихим долгим свистом расходятся в стороны прозрачные двери. Месье Смит входит в вагон первым, предъявляет юной девушке у входа стопку цветных карточек и делает приглашающий жест.
– С ума сойти, – шепчет Жиль, склоняясь к уху Акеми. – Ты видишь это? Это даже не электромобиль… Это что-то невероятное! Пойдём, не бойся.
Они первыми переступают через зазор между платформой и ступеньками поезда, помогают взобраться Амелии. Та сразу же бросается к девушке в синей форме:
– Хэлло! Май нейм из Амелия!
– Glad to see you, little miss![34] – улыбается девушка.
– Амелия, не приставай к людям, пожалуйста, – ворчит Жиль, осторожно подтягивая за руки Сорси. – Иди уже за месье Смитом. Месье Фортен, куда нам дальше-то?
Фортен передаёт Жилю свой тяжеленный рюкзак, о чём-то спрашивает девушку, та тараторит, активно жестикулируя.
– Как он их понимает? – робко спрашивает Акеми у отца Ланглу.
– Сам удивляюсь. Жак изучал язык исключительно по книгам, но посвятил этому не один год. Ты как себя чувствуешь? Бледная что-то.
– Мне… в животе неуютно. В туалет бы… – отвечает японка и густо краснеет.
– Сейчас попрошу Жака спросить.
Пока один из сотрудников таможенного терминала отводит Акеми в туалет, девушка в форме помогает остальным расположиться в вагоне. Амелия носится взад-вперёд, изучая ряды мягких кресел с откидными столиками, трогает занавески на окнах. Взрослые на неё всё время шикают, но восторженного ребёнка унять невозможно. Она то и дело тычет пальчиком в различные предметы и спрашивает:
– Вотс здец?
На детский голосок в вагон заглядывает ещё несколько девушек в синих форменных костюмах и суровый полноватый мужчина в такой же форме и странном головном уборе. Смит, успевающий одновременно общаться с Фортеном и отвечать на бесконечные вопросы Амелии, восклицает «Excuse me!»[35] и торопится пожать руку вошедшему. Мужчина о чём-то переговаривается со Смитом, понимающе кивает и с интересом косится на рассовывающих по полкам вещи путешественников. Несколько минут спустя возвращается слегка сконфуженная Акеми, сразу же садится в кресло рядом с Жилем, берёт мальчишку за руку.
– Эй, где ты была? – шёпотом спрашивает он.
– Мне от молока стало нехорошо, – признаётся девушка. – Наверное, это потому, что я его никогда не пила.
– Мне тоже что-то плоховато. Значит, будем есть только наши продуктовые запасы, – ободряюще улыбается Жиль.
– Все ли на месте? – громко спрашивает Фортен, привставая с сиденья. – Мадемуазель кондуктор сказала, отправление через две минуты.
Гайтан Йосеф кивает, поправляет юбку на Сорси, лежащей на сиденьях, грозит пальцем Амелии, скачущей на соседнем ряду кресел:
– Сейчас тебя тут оставят, дикий ребёнок! Быстро сядь! Вот-вот поедем!
– А как поедем? А где руль или привод? А почему не видно, как поезд ездит? – тарахтит Амелия. – А почему месье водитель поезда есть только в самом первом кусочке поезда? А наш месье водитель где? А почему он один? А когда мы уже пое…
Поезд начинает тихонько вибрировать, вибрация перерастает в гул. Пол под ногами вздрагивает, заставив Акеми испуганно вцепиться в поручни кресла. Ещё мгновенье – и состав плавно трогается, за окном проплывают, всё ускоряясь, подсвеченные закатным солнцем здания приграничья, перрон, высокие бетонные ограждения вдоль железной дороги, верхушки деревьев, видных из-за ограды, спешащие куда-то две женщины.
– Вот это да! – восхищённо выдыхает Амелия и прилипает носом к стеклу, разглядывая вид из окна. – Как быстро мы едем!
Пока девочка увлечена рассматриванием английских пейзажей, Ксавье Ланглу собирает вокруг себя остальную часть компании и вполголоса рассказывает:
– Значит, так. Мы с месье Фортеном рассказали служащим приграничья нашу ситуацию. Умолчали лишь о природе болезни Амелии. Сказали, что это не заразно. Официальная версия нашего приезда такова: мы услышали сигнал и вызвались быть добровольными путешественниками. Амелию взяли с собой как мою дочь. В надежде на то, что английские врачи сумеют ей помочь. Ещё раз: мы прибыли для установления контакта с Англией. Ни слова про одержизнь.
– Куда нас сопровождают? – спрашивает Жиль.
– Я попросил оказать помощь Сорси – в первую очередь, – продолжает Ксавье. – И уже во вторую очередь просил об организации встречи с местными властями. Жиль, месье Фортен, нам с вами предстоит налаживать общение между Англией и Азилем. Попрошу отнестись к этому максимально серьёзно. Гайтан…
– Да понял уже. С девок глаз не спускать, – бурчит Йосеф, почёсывая заросший густой чёрной щетиной подбородок.
– Погодите, отце Ксавье, – подаёт голос Акеми. – А как же быть с истинной целью путешествия? Мы же ищем лекарство от одержизни… Но где и как?
Ксавье молчит так долго, что Акеми перестаёт ждать от него ответа. Но тем не менее ответ звучит:
– Я очень прошу вас довериться Амелии. Если этого ребёнка действительно ведёт Бог, нам остаётся только ждать и глядеть в оба.
И все разом смотрят на девочку. Той абсолютно всё равно, о чём болтают взрослые. Зачарованная, маленькая Амелия Каро смотрит в окно. На пролетающие мимо поля, одетые листвой громадные деревья, яркие домики, во дворах которых играют дети. Изредка ей удаётся даже увидеть животных – точь-в-точь как на картинках в её книжках.
«Это волшебный мир, – думает девочка, провожая взглядом ленту реки вдалеке. – Здесь живут истории, которые мама читает мне перед сном. Наверное, и мамины сказки тоже где-то рядом. Значит, мне надо найти в Лондоне дорогу из жёлтого кирпича… и у нас будут приключения!»
Людской поток подхватывает их сразу при выходе из поезда, несёт к стеклянным дверям вокзала. Смит ведёт их через толпу, останавливается у края дороги и жестами просит сложить рюкзаки на плиточный тротуар.
– Ой, сколько людей! – радуется Амелия.
– Держитесь поближе друг к другу, – советует Ксавье.