Священник нагоняет парочку с Амелией на втором ярусе вокзала. Акеми и Жиль стоят, глядя на что-то перед собой, между ними малышка вовсю уплетает какую-то дивно пахнущую сдобу. «Жиль опять за своё, – вздыхает отец Ланглу. – Смогу ли я когда-нибудь отучить его от воровства?» Он смотрит туда же, куда устремлены взгляды мальчика и японки, и видит в стороне от людского потока скульптуру: влюблённая пара, обнимающаяся после долгой разлуки. Амелия оборачивается, замечает Ксавье и бросается к нему с радостным воплем:
– Это я нашла! Тут волшебное место!
Жиль отрывается от созерцания бронзовой пары, протягивает Акеми руку:
– Я… я так и не понял, чем обидел тебя, сэмпай, – запинаясь, говорит он, и голос тонет в шуме вокзала. – Пожалуйста, прости меня. Я не могу так, Акеми. Давай помиримся… вот так вот.
Она качает головой, отворачивается. Мальчишка с трудом слышит её ответ:
– Не проси. Всё кончено, Жиль. Привыкай жить без меня.
– Акеми… – Он протягивает руку, касается её прикрытой волосами шеи.
Девушка отшатывается, словно его прикосновение делает ей больно.
– Уходи! – кричит она отчаянно. – Я не люблю тебя, понимаешь? Ты мне не нужен! Оставь меня в покое!
Она убегает, пробивая себе дорогу через толпу, текущую бесконечной рекой по руслу вокзала. Амелия смотрит ей вслед, утыкается в куртку Ксавье и всхлипывает:
– Оно не сработало… Волшебное место не сработало…
Жиль отступает к поручням мостика, перекинутого над нижним ярусом вокзала, облокачивается на них, поникает.
– Что случилось… мы же не ссорились… И всё было так хорошо вчера… Я не верю. Не верю, – слышит Ксавье его горькое, тихое, словно дыхание.
Священник хочет что-то сказать, но его слова тонут в громком голосе, заполнившем вмиг всё пространство внутри Сент-Панкраса:
– Ladies and Gentlemen! Immediately clear the area in front of the station. Give way to the royal cortege! Free the area in front of the station![87]
Вокруг поднимается жуткая суматоха. Ксавье подхватывает Амелию на руки, подёргивает мальчишку за капюшон футболки:
– Идём. Как бы не затоптали.
Жиль безропотно слушается. Идёт перед Ксавье, прикрывая их с Амелией от проталкивающихся к выходу людей. Отец Ланглу смотрит мальчишке в светлый затылок и не может избавиться от ощущения надвигающейся катастрофы.
«Что-то уже произошло, – хмурясь, думает он, шагая за учеником следом. – Внезапное, не замеченное никем, оттого уже непоправимое. Господи, я редко к тебе обращаюсь, но сейчас прошу: не надо. Отведи беду от этой светлой головы. С него достаточно, слышишь?»
У выхода из вокзала они натыкаются на оцепление из вооружённой полиции, регулирующее людской поток. Увидев Жиля и Ксавье, подбегает Дэвис, что-то говорит полицейским, и те пропускают священника с девочкой на руках и мальчишку на площадь перед вокзалом. Там уже стоят три чёрных автомобиля с тёмными стёклами, окружённые крепкими парнями с оружием в руках. В стороне мнутся растерянные Сорси, Гайтан, Акеми и Фортен.
– Что происходит? – напряжённо интересуется Ксавье Ланглу, шагая к своим спутникам.
– Его величество прибыл вас проводить, – просто отвечает Дэвис. – Выкроил минутку в своём расписании. Так что просьба не злоупотреблять его вниманием.
Один из хмурых парней открывает дверцу машины, и его величество Георг Восьмой ступает на площадь. Оттеснённая за оцепление толпа взрывается радостными криками. Георг Восьмой приветствует людей сдержанной улыбкой и кивком, идёт прямиком к путешественникам.
– Доброе утро, уважаемые гости! – обращается к ним король. – Не мог позволить себе не попрощаться с вами. Здравствуйте, месье Ланглу.
Он жмёт руку Ксавье, здоровается с Жилем, потом с библиотекарем, Йосефом и девушками. Кланяется Амелии, гладит её по голове.
– Здравствуйте, маленькая мадемуазель. К сожалению, нас друг другу не представили, – улыбается он девочке. – Я месье Георг, король Англии.
– А я Амелия Каро, – смущается малышка.
– Вы прекрасны. Как вы себя чувствуете?
– Хорошо. Только меня сажали в тюрьму и отобрали друга. Его зовут Ронни. Он учил меня английскому языку, играл со мной в больнице и водил в зоопарк. И мы даже не попрощались, – горестно вздыхает Амелия.
– Сожалею, милая Амелия, – делает сочувствующее лицо король.
– Я не милая. Я это… a godlike girl with adorable freckles[88]. Он так меня звал.
Его величество смеётся, подмигивает Амелии. Девочка смущается окончательно и прячется за юбкой Сорси. Девушка изумлённо таращится на короля, открыв рот.
– Месье Ланглу, месье Бойер, я очень сожалею о вашем столь скором отъезде. – Тон короля становится иным, официально-вежливым. – Ввиду сложившихся обстоятельств мне бы очень не хотелось расставаться с вами так… напряжённо. Я приношу вам свои официальные извинения за доставленные неудобства. Я не готовил речь, потому прошу прощения за некую косноязычность. Я хочу, чтобы наши государства стали друзьями и в скором времени – торговыми и деловыми партнёрами. Нам нечего делить, а взаимопомощь двух государств пойдёт на пользу подданным. Я приглашаю вас вернуться в наши края, когда ситуация будет тому благоприятствовать. Мы желаем вашей маленькой стране возрождения и процветания. Месье Бойер, вы – будущее Азиля, будущее Франции. В вас я вижу огромный потенциал сильного лидера. Я верю в вас. Месье Ланглу, вы прекрасный пример для подражания, ваша мудрость достойна отдельной речи. Уверен: вы воспитаете достойного ученика. Месье Фортен, делитесь вашими знаниями с теми, кто поднимет науку и культуру в Азиле. Портрет вашей работы я повесил в своём кабинете. Я благодарю вас за визит и надеюсь, что он далеко не последний. Я желаю вам доброго пути.
Под щёлканье фотовспышек король вежливо улыбается, давая понять, что закончил речь. Снова пожимает руки мужчинам, подмигивает Амелии. Достаёт из внутреннего кармана дорогого пиджака небольшую продолговатую коробочку и вручает её Ксавье:
– Месье Ланглу, это лично от меня вашей супруге. Передайте ей мои наилучшие пожелания.
– Благодарю, сир, – склоняет голову перед королём Ксавье.
– До новой встречи.
Прикрываемый охранниками, его величество садится в авто, и кортеж короля покидает площадь перед вокзалом Сент-Панкрас. Оцепление убирают, расходится толпа. К путешественникам подбегают двое носильщиков с тележками, грузят вещи, и в сопровождении Дэвиса вся группа следует к поезду, который отвезёт их к самой южной станции Англии в Фолкстоуне.
XIIIМосты
Спустя пять минут после отхода состава на Фолкстоун Мара Тейлор покидает уютное кафе вокзала Сент-Панкрас и выходит на Юстон-роуд. Лондон живёт привычной жизнью. Мимо высокой темноволосой женщины в алом плаще поверх белого платья проносятся юркие жёлтые кэбы, проплывают массивные красные даблдэки. Не замечая друг друга, идут пешеходы, снуют над крышами офисных высоток ховербайки.
Мара стоит посреди проезжей части, запрокинув лицо к небу, щурится на проглядывающее сквозь тучи солнце. Сердце стучит громче колёс поезда, частит, торопится. Шумит в ушах, словно доктор Тейлор сейчас на берегу моря, только волны приносят обрывки голосов. Они шепчут, плачут, умоляют, угрожают, сетуют, но всех затмевает голос Альмы Отис:
«Пять минут, Мара. Твой выход. Расчисть дорогу нашей дочери. Отведи глаза. Скрой следы», – жёстко требует она.
– Ты знаешь, чем это закончится, – произносит Мара одними губами.
«Знаю. И ты тоже. Только не говори, что тебе страшно».
– Подумай о дочери, Альма. Ей сейчас и так страшно и плохо, что будет, когда она поймёт, что мы обе мертвы?
«Она готова к этому. Она прекрасно помнит, как происходит Слияние. Ты же сама объясняла ей, почему иногда разговариваешь на разные голоса».
– Ей одиннадцать лет. Она уезжает туда, где всё чужое. В жизнь, которая ей непривычна. Альма, ты жестока.
«Замолчи. Ты просто тянешь время. За тобой следят спецслужбы, помнишь? И больше пяти минут у тебя не будет. Иди».
– Ответь мне на один вопрос, Альма. Всё то, что мы делаем, вся вот эта воля Триединой… она для чего? Зачем мы втянули в это ребёнка?
«Воля богов не обсуждается. Не будь Ронни – они пришли бы в мир через другое дитя».
– Почему ты не сказала им «нет»? Это мир людей, Альма! Как ты…
«Заткнись. Выполняй».
Мара Тейлор встаёт лицом к потоку машин. Транспорт объезжает её так же легко, как огибает речная вода опоры моста. С тех пор как городской транспорт был подключён к нейросети, количество несчастных случаев на дорогах сократилось на порядок. Машины поумнели, вспомогательный режим автопилота включался быстрее, чем реагировали водители.
Доктор Тейлор смотрит на обхватывающие левое запястье часы. Старинная работа, идеальный механизм. Подарок принца Томаса.
«Ты что – сожалеешь? – холодно спрашивает голос сестры. – Не смей. Не сомневайся».
– Прошлому – прошлое, – отвечает Мара и прячет часы под рукавом плаща.
Она достаёт из кармана горсть шпилек, собирает длинные тёмные волосы в высокую причёску, открывающую разъёмы по обе стороны пятого шейного позвонка. Достаёт из кармана очки с широкими затемнёнными стёклами и проводками, выходящими из дужек, надевает их. Подключает провода к разъёмам на шее.
Мир отдаляется, стихают звуки. Вокруг Мары Тейлор абсолютная тьма.
– Сканировать сетчатку, – распоряжается она.
Узкая полоса света проходит сверху вниз через всё поле зрения. И голос, неотличимый от голоса самой Мары, произносит:
– Добро пожаловать в сеть, доктор Тейлор.
– Доступ к управлению.
Тьма обретает оттенки, антрацитово поблёскивает, становясь похожей на вышивку тончайшей сияющей проволокой. Проволока тянется к пальцам Мары, вплетается в кончики – словно она погружает руки в тягучую жидкость.
– Уничтожить данные о последнем резервном копировании, – распоряжается Мара.