Сват. Все ясно, мосье Грач, и нам ни к чему размазывать кашу по столу. Покажите ваш товар. И мы приступим к делу.
Фроим(Цудечкесу). Покажите им наш товар. Цудечкес послушно распахнул двери и робко попятился. На пороге стояла Соня, еще красивее в гневе, который сверкал в ее огненных очах. Жених и сват замерли от восторга. Соня. Который тут жених? Фроим обнял своей лапой Боярского и слегка привлек его к себе.
Фроим. Вот этот молодой человек. Ты будешь иметь мужем не какого-нибудь вора, а человека из приличной семьи с дипломом коммерческого училища. Соня. А он… не боится?
Фроим. Ты же не съешь его… как могла бы сделать твоя сестра Бася.
Соня. Не съем… Мы не людоеды, папаша. Я застрелю его!
Цудечкес, молчаливо прижавшийся к стенке, заломил руки, как старая еврейка, и застонал. Цудечкес. Начинается… Соня, нагнувшись, приподняла подол платья до колена, извлекла из-под резинки револьвер и навела его на Боярского. Боярский нервно захихикал и попятился к раскрытому окну. Соня наступает на него, не сводя револьвера, и Боярский, наткнувшись задом на подоконник, безмолвно вывалился в окно спиной вперед.
Сват ринулся из гостиной и на пороге влетел в страстные объятия Баси, вырвавшейся, наконец, из заточения.
Бася. Я съем тебя! Твои ручки… и твои ножки. О мой жених!
Сват забился в ее медвежьих объятьях, задохнувшись между бугров ее грудей.
Сват. Я — сват. Никакой я не жених. У меня жена! И двенадцать детей! Помогите! Помогите!
Соня громко смеется. Фроим косит своим единственным глазом на револьвер в руках Сони, наведенный теперь на него.
Фроим. Будешь стрелять или не будешь — по-твоему не выйдет. Беня на тебе никогда не женится.
Соня. Почему ты говоришь за Короля?
Фроим. Королю полагается королева, а не воровка с Молдаванки.
Соня. Я — не воровка. Я лишь дочь вора!
Соня навела револьвер на отца, и он, зная ее характер, стал пятиться от нее и оказался у стены, как раз под портретом покойной жены.
Соня. Это мое последнее слово. Или ты выдаешь меня за Короля, или ты отправишься к моей покойной матери.
Для убедительности она выстрелила дважды, положив в стену по одной пуле с каждой стороны от головы отца. Массивный портрет покойной жены сорвался с одного гвоздя и повис, качаясь, на последнем гвозде, над серой всклокоченной головой Фроима Грача.
Фроим. Соня… сейчас я точно знаю, в кого ты пошла. Ты и твоя покойная мать — одного поля ягоды.
Соня. Папа, не действуй мне на нервы. Еще одно слово… и я — сирота.
Фроим. Ша! Успокойся! Я сделаю, что ты хочешь. Но кто даст гарантию, что он захочет тебя?
29. Экстерьер.Вход в небольшой отель.(День)
Над входом неказистого двухэтажного домика — вывеска:
И прямо под ней приписано мелом: Здесь вы можете провести ночь даже днем с самыми шикарными девицами черноморского побережья. Их чистота и ваше здоровье гарантируются мадам Козак, владелицей.
30. Интерьер.Прихожая отеля.(День)
Любка Козак, владелица отеля «Париж» — дама крупных габаритов и неопределенного возраста, ничем не отличается от еврейских матрон с Молдаванки: необъятные груди, широченный зад, не уступающий крупу доброго коня молдаванских биндюжников. Вывалив из кофты одну грудь, она кормит своего годовалого наследника. Голый упитанный детеныш, причмокивая, сосет мамину грудь, а она при этом расхаживает по коридору со множеством дверей по сторонам и в голос жалуется Богу. Любка. Боже! У других людей дети в его годы уже жрут водку, а этот босяк будет сосать свою несчастную маму до ста лет… не сглазить бы. Тебе ничего не достанется после того, как я протяну ноги, и пеняй тогда на себя — твоя мама не может отлучиться и сделать честную копейку.
Держа пудового младенца у груди, она достает связку тяжелых ключей из кармана обширной юбки и отпирает, прижимая коленом, одну из многочисленных дверей.
31. Интерьер.Одна из комнат отеля.(День)
На большой кровати под треснутым зеркалом, наклонно нависшим над нею, смутно отражается все, что творится под ним: два тела, барахтающиеся под смятой простыней.
Любка. Я дико извиняюсь, мои сладкие.
Две возбужденные головы высовываются из-под простыни. Одна женская, со всклокоченной светлой прической и вздернутым носиком, усыпанным веснушками, другая — мужская, лысая, но с большими усами.
Любка. Настя! Мосье Беня Крик нанес нам визит.
Настя(в восторге). Ах, какой сюрприз!
Любка. А вы, господин, быстренько одевайтесь и сделайте ноги! Мосье Крик не любит шутить!
Лысый пошарил на стуле, где висели его рубашка и штаны, нащупал свое пенсне, водрузил на нос и лишь тогда выразил свое неудовольствие.
Лысый. Простите, я не понимаю. Я уплатил три рубля, чтоб иметь удовольствие, а вы, ужасная женщина, врываетесь без стука в самый интересный момент и отбираете у меня мою маленькую пупочку.
Любка швыряет ему на усы смятую ассигнацию.
Любка. Вот! Бери свои три рубля и подавись ими. Нет, половину удовольствия ты все же получил. Попрошу полтора рубля сдачи! Настя! Поторапливайся! Мы ждем тебя в гостиной. Не натягивай все шмотки на себя. Все равно придется раздеваться.
32. Интерьер.Другая комната.(День)
Любка Козак, с младенцем, присосавшимся к груди, отпирает другую дверь. В этой комнате, ничем не отличной от предыдущей, кровать еще не разобрана. Немолодой господин, по виду чиновник, сидит на стуле, не сняв шляпы и держа на коленях сложенный зонтик, и жадно разглядывает сочную девицу в черном кружевном белье и чулках, томно и сонно снимающую с себя один за другим предметы туалета.
Любка. Простите меня. Я дико извиняюсь. Вам придется зайти к нам завтра. Наш самый важный гость только что приехал и требует к себе всех наших девушек.
33. Интерьер.Конторка администрации отеля.(Вечер)
Фроим Грач в сопровождении Цудечкеса пришел в отель поговорить с мадам Козак. Они сидят перед конторкой, а за конторкой с чернильницей и пресс-папье, восседает Любка с уснувшим голым младенцем на руках.
Фроим. Мадам Любка, вы умная женщина. Я пришел к вам, как к собственной матери. Я полагаюсь на вас, мадам Любка. На Бога в первую очередь, а потом на вас.
Любка. Говори!
Цудечкес не удержался и вмешался в разговор. Цудечкес. Мадам! Это — деликатное дело и должно остаться антр ну, но между нами. Вы сами знаете, мадам, что сейчас в Одессе есть два человека: Фроим Грач и Беня Крик. Но они работают отдельно. Это стыд! Один стар, но мудр, другой молод, но слишком горячий. Нет счета тому, что они могли бы сделать вместе. Любка. О таком чуде можно только мечтать. Фроим. Мадам Любка, я пришел до вас, как к родной маме…
Начальник таможни. Мосье Грач имеет товар. У него есть дочь, известная на всю Одессу Сонька-Золотая Ручка. Огонь-девушка. А Беня, как вы знаете, все еще не женат.
Любка Козак решительно прервала его. Любка. Больше ни слова! Я беру это дело в свои руки!
Фроим(растроганно). Мадам Любка. Я к вам как к родной матери. Вы об этом не пожалеете.
Любка. Сказано — сделано. Пойду вытащу жениха.
Любка Козак, не отняв младенца от груди, повела гостей по коридору к одной из дверей, знаком велела им сесть и ждать и своим ключом отперла дверь.
34. Интерьер.Еще одна комната в отеле.(Вечер)
Эта комната отличается от других своим размером и убранством и явно предназначается для состоятельных визитеров. Здесь кровать самая большая в отеле и множество зеркал в золоченых рамах по стенам. Пять или шесть абсолютно нагих девиц сформировали живописную группу в постели и в центре этого переплетения женских рук и ножек восседает хохочущий Беня Крик, очень довольный времяпрепровождением.
Любка с места в карьер обратилась к нему.
Любка. Хватит баловства! Есть дело, Беня. Мосье Фроим Грач пришел сюда повидать тебя.
Движением своих крепких плеч Беня стряхнул с себя тела девиц и уселся в подушках, готовый к разговору. Мадам Козак склонилась к нему и зашептала на ухо.
Беня внимательно слушает, при этом не забывая накрыть обнаженных девиц простыней.
Беня. Я обдумаю это. Надо подумать, мадам Козак. Скажите старику: пусть подождет.
35. Интерьер.Коридор в отеле.(Вечер)
Фроим Грач и Цудечкес терпеливо дожидаются в коридоре у массивных белых дверей с начищенной медной ручкой. Ручка повернулась, открылась дверь, в коридор вышла с младенцем на руках Любка Козак и заперла за собой дверь.
Любка. Он сказал подождать. Он должен хорошенько подумать.
Начальник таможни. Боже упаси! Никто его не торопит. Дело серьезное, и, конечно, он должен подумать.
Любка. Вы не найдете лучшего мужа вашей дочери, мосье Грач. Это не мужчина, это — жеребец. Одной женщины ему недостаточно — дай ему сразу пять и даже шесть девиц. Вы видали такое? Ах, какие внуки у вас будут!
Фроим. Спасибо вам на добром слове, мадам Козак. Он как раз тот зять, который нам нужен. От него пойдут хорошие детки.
36. Экстерьер.Улица перед отелем.(Ночь)
Соня озабоченно прохаживается по улице. Рабочий, стоя на высокой лестнице, зажигает огонь в газовых фонарях.
Соня. Вы не видали моего отца?
Рабочий. Глубокоуважаемого Фроима Грача?
Соня. Единственное, что можно с этим глубокоуважаемым, это посылать его за смертью. Его послали по важному делу, а он исчез.