Лыков кивнул. Опытный скупщик краденого не хранит дома опасных вещей. У него есть одно-два укрытия, тайные от полиции. Именно туда приходят воры с добычей. Хозяин осматривает ее, взвешивает золото и серебро, оценивает вещи, после чего расплачивается. Найти такую квартиру очень трудно: она снята на другое имя. Но сейчас Алексея Николаевича заинтересовало не это.
– Сколько у барыги было таких книжонок?
– Про разбойника Александра? Три.
– Автор тот же, Тяжелоиспытанный?
– Так точно. Настоящая его фамилия Коренцвит, живет на Торговой угол Ямской. Никем он не испытанный, а просто дешевый писака, подвизается в «Одесской почте».
– Пошли со мной к начальнику отделения.
Сыщики зашли к Черкасову. Там уже сидел и что-то говорил Азвестопуло.
– Хорошо, что ты здесь, – перебил своего помощника коллежский советник. – Есть важный факт. Господин Кириаков при обыске у барыги Пружинера отобрал книжки. К литературе они отношения не имеют, это дурное чтиво для простого народа о вымышленных разбойниках.
– И что?
– А вот что. Помнишь, когда мы в Слободзее прошлой осенью обыскивали избу Самсонова, там обнаружились такие же книжонки?
– Самсонова? – встрепенулся главный городской сыщик. – Это не того ли самого?
– Того, – подтвердил Лыков и пояснил Кириакову: – Лукьян Самсонов – убийца семьи Коганов, помните, в Тираспольском уезде, в селе Слободзея? За это убийство вот-вот повесят двух дураков. А умные сбежали: один – это Степка Балуца, а второй – Лукьян. Его мы тоже по горячим следам не поймали. А он где-то здесь, в Одессе.
Азвестопуло скривился:
– Думаете, это ему каин библиотеку составляет? Маловероятно. Скорее тут просто совпадение.
– Может быть. Но что, если я прав?
Сыщики начали рассуждать. Улик против Пружинера не было, его сегодня собирались освободить. Алексей Николаевич предложил сделать это незамедлительно, но установить за старьевщиком наблюдение. Вдруг да выведет на след? Самсонов – не Балуца, так, второстепенная цель. Но он тоже убивал, его место на виселице рядом с остальными. Кроме того, Лукьян мог знать что-нибудь про Степку. Бойня в Подмосковье в будке путевого сторожа не шла у Лыкова из головы. Преступников там было двое. Возможно, сообщником атамана выступал как раз Самсонов – вот и ниточка.
Предложение коллежского советника приняли. Уже через час барыга вышел из ворот городского полицейского управления. Огляделся по сторонам и пошел домой пешком. Вид у него был довольный. На Кузнечной Пружинер заглянул в кошерный ресторан, где задержался надолго. К себе на квартиру он явился лишь к вечеру. Спустя десять минут его племянник шмыгнул во дворы через черный ход. Он долго плутал по окрестностям, облазил всю Молдаванку и постоянно проверялся. Наконец парень зашел в трактир на Головковской улице. Пробыл там всего минуту и вышел. Уже не таясь, племянник вернулся к дяде на квартиру. А в трактир ворвались сыщики.
В грязной половине они застали компанию из семи человек, которые распивали водку. Агент Репич, разглядев публику, сразу ухмыльнулся:
– Здорово, воры! Сколько лет, сколько зим!
– Знакомые ребята? – подхватил Азвестопуло.
– Как родные мне, ваше благородие. Вон с краю Васька Дубин, что покрал кассу завода Шполянского. Рядом Шмуль Розенталь по кличке Ментанагол – первый на Конной площади щипач. Швендяет на конке так, что звон стоит… Шмеля из вторика [41] незаметно вынимает, вот такой мастак! Далее Захар Попов, он же Дуня, известный бенц [42], крайне невоздержанный юноша. И так далее… Это все, как говорится, толчёчная рвань. Но один человек мне не известен. Ну-ка, выдь на свет. Ты, в столетнем твинчике [43]. Да поживей, грызло!
Из-за стола вылез и встал под лампу парень лет тридцати с бегающим взглядом.
– Документ есть?
– Вот.
«Твинчик» протянул паспорт на имя крестьянина Михаила Подерегина, жителя села Ватерлоо Одесского уезда. Паспорт был настоящий, приметы совпадали.
Азвестопуло повертел документ в руках, сунул в карман.
– Черт [44], что ли?
– Ага.
– Где проживаешь? Почему не прописан?
– Не успел, ваше благородие, вчера токмо приехал.
– А что за место такое – Ватерлоо? В какой оно волости?
Парень бросил растерянный взгляд на собутыльников. Этого было достаточно: титулярный советник сразу его арестовал и отвез в управление. Сыскные агенты остались потрошить других воров: обыскивали, писали протоколы, сгоняли понятых – делали рутинную работу. А Сергей, чувствуя, что поймал крупную рыбу, тут же послал за шефом.
Лыков в кабинете начальника отделения ждал результатов облавы. Как только он увидел человека, назвавшегося Подерегиным, то сказал:
– А ведь это, кажись, Лукьян Самсонов.
– И я так же подумал, – согласился Азвестопуло. – Отвезем его в Тирасполь на опознание?
В Тирасполе ожидали смертной казни двое убийц семьи Коганов: Иван Лукашов и Максим Калошин.
– Может, так сознаешься, без очной ставки? – спросил арестованного коллежский советник.
Однако тот продолжал называть себя крестьянином Подерегиным. Мирно выпивал в трактире, закон не нарушал – за что его взяли?
– Конечно, неохота тебе на виселицу, – кивнул Лыков. – Думаешь подольше пожить? Не выйдет. Твоим подельникам уже присудили петлю. Можешь начинать бояться.
Он сходил на полицейский телеграф и связался со смотрителем Тираспольского тюремного замка. Тот огорошил питерца: казнь должна была состояться этой ночью!
Алексей Николаевич объяснил: кажется, поймали еще одного убийцу Коганов. Пусть те двое проживут лишний день – они нужны для опознания.
Самсонова (если это, конечно, был он) под усиленным конвоем сразу отправили в Тирасполь. Сергей поехал с ними, чтобы провести очную ставку. А Лыков, оставшись без помощника, решил пока заняться германскими шпионами.
Он вновь пришел на Пироговскую, 6. Но на этот раз обратился к окружному генерал-квартирмейстеру Калнину, передав через секретаря письмо нового военного министра Сухомлинова. В нем предписывалось оказывать коллежскому советнику Лыкову всемерное содействие, поскольку он выполняет секретное поручение министра. Как и ожидалось, квартирмейстер принял питерца немедля.
– Давайте знакомиться: генерал-майор Калнин Эммануил Христианович.
– Лыков Алексей Николаевич, чиновник особых поручений Департамента полиции.
– Очень приятно. А что у вас, простите, за поручение? Мне по служебной линии ничего не поступало.
– Это из соображений секретности, – пояснил Лыков. – В Петербурге обнаружили утечку важных сведений…
– Каких и кому? – в лоб спросил генерал-квартирмейстер.
– Германцам. В их руки, видимо, попала карта минных заграждений Одесской гавани, которые будут выставлены в случае объявления войны.
Калнин поморщился:
– Самих заграждений еще нет и в помине, а германцы о них уже знают?
– Именно так.
– Переделаем! На море ямы копать не надо. Изменил координаты, и пусть враги плывут на мины.
– А если они снова карты украдут? Нет, Эммануил Христианович. Следует найти и обезвредить шпионов и их пособников. Как раз тот случай, когда нужно идти по горячим следам.
– Хорошо, – миролюбиво кивнул Калнин. – Что требуется от штаба округа и от меня лично?
– Для начала согласуйте список людей, имевших доступ к секретным сведениям. В Петербурге таких насчитали одиннадцать человек. Я буду их проверять.
– Одиннадцать? Маловато. Дайте-ка мне ваш список.
Коллежский советник выложил перед генерал-майором лист бумаги. Тот стал внимательно читать и тут же давать комментарии.
– Хм… Начали с Васильева? [45] Правильно. Я тоже есть… А инженерное управление? Вижу, вижу…
Калнин откинулся на спинку стула и молчал минуту, глядя куда-то в потолок. Потом спохватился:
– Я бы дополнил ваш список еще дюжиной фамилий.
– То есть допущенных к тайне вдвое больше? – нахмурился сыщик.
– И боюсь, это будут еще не все, – огорошил его генерал-квартирмейстер. – Штаб округа! Бумаг мильон, все срочные и секретные. А писарей всегда не хватает, и они вечно перегружены. Приходится привлекать дополнительных. Иной раз и вовсе посторонних штабу. Эдак по всей армии, не удивляйтесь. Притом минные заграждения – особенная тема, сложная.
– Чего же в ней особенного?
– Ну как же. Ставят мины моряки, но под нашим руководством. Вот и здесь… Я помню эту карту, сам участвовал в ее разработке. Плотность, рисунок проходов, средства наблюдения. Интересная задача, скажу я вам. От войск округа всю техническую часть разрабатывал Одесский морской батальон. Промер глубин, скорость течения, сезонные ветры – специфические морские вопросы. Поэтому пришлось привлечь наших сухопутных моряков.
– Одесский морской батальон? – переспросил Лыков. – Впервые слышу о таком. Что за зверь?
Генерал приосанился:
– Такого больше нигде нет, только у нас, одесситов. Да вы, наверное, видели их на улицах! Нижние чины одеты в морские форменки, но вместо синих отложных воротников, как у всех других, у них красные. Батальон стоит на Канатной, в Сабанских казармах. Создан он был в тысяча девятьсот четвертом году, с очень узкими задачами. Сейчас, зачитаю дословно…
Калнин порылся в столе и вытащил тонкую папку.
– Вот… «Батальон предназначен для службы при перевозке войск морем и для подготовки в мирное время в войсковых частях личного состава, технически ознакомленного с условиями и порядком производства этих перевозок».
– Мудрено как-то, – задумался Лыков. – А ежели по-русски?
– По-русски это значит, что батальон предназначен для проведения всего одной военной операции – захвата Дарданелл. Когда войска Одесского округа будут там высаживаться, силы батальона технически обеспечат саму высадку. И прием военных грузов на необорудованном берегу. Теперь поняли?