– Рано как у вас ссуды оформляют, – обратился агент к приемщикам. – И подо что выдали такому заемщику? Неужто под честное слово?
Хозяева угрюмо молчали. Палубинский доложил коллежскому советнику:
– Это, ваше высокоблагородие, некто Хаскель Шестопал, банщик [48]. Не иначе пришел сбросить ночную выручку.
Полицейские приступили к обыску. В карманах банщика отыскали три кошелька, пустую серебряную визитницу и золотые часы немецкого производства.
– Надо выяснить, кого из колбасников ночью на вокзале обчистили, – заметил надзиратель Жук. – Тут-то Шестопалу и конец.
В витринах ссудной кассы ничего интересного не обнаружилось. Зато в несгораемом шкафу лежало много ценных предметов, часть из которых одесские сыщики сразу же опознали как краденые. Особенно бросалась в глаза бриллиантовая полупарюра [49] из ожерелья, броши и серег. Именно такую неделю назад похитили у госпожи Крахмальниковой, жены владельца конфетной фабрики.
Дела приемщиков стали плохи. Увидев, что попались, оба побелели.
– Как звать? – зарычал на них Лыков.
– Лейба Одесский и Лейба Тульчинский.
– Это что, прозвища? Фамилии говори.
– Никак нет, ваше высокоблагородие, так и в паспорте написано.
– Откуда у вас в шкафу ворованные вещи?
– Сами не знаем.
– Приползли невзначай? Так ведь у них ног нет. Кто-то принес. Кто?
– Нам неведомо, мы люди маленькие, бедные ремесленники.
– Бедные? А откуда у тебя часы за сто рублей? Только не говори, что достались от старика отца, они совсем новые.
– Родственники подарили на пятьдесят лет, всем кагалом собирали.
– Понятно, – вздохнул коллежский советник. – Поехали в управление.
Черкасов, когда увидел полупарюру, готов был расцеловать подчиненных.
– Вот молодцы! А то меня градоначальник в пыль растер, велемши хоть из-под земли…
Лыков подмигнул губернскому секретарю, и тот напустил на себя грозный вид.
– Ну, цуцики, – обратился он к Лейбам, – теперь мы вас накажем по всей строгости закона.
Одесский с Тульчинским окончательно сникли. Лыкова они знать не знали, а вот Черкасов был грозой криминала.
Сделав глубокомысленную паузу, Андрей Яковлевич вкрадчиво добавил:
– А можем и не по всей.
Барыги навострили уши:
– А… что для этого нужно? Чтобы не по всей?
– Об этом вам скажет коллежский советник Лыков. Он служит в Петербурге, в Департаменте полиции. В кармане у него письмо за подписью самого Столыпина. Оно позволяет господину Лыкову много чего, в том числе оказывать снисхождение. Тем, кто заслужил. Итак…
Лыков подхватил с важным видом:
– Господин начальник сыскного отделения верно говорит: только тем, кто заслужил. Ваши грехи тянут на два года арестантских рот. Но можно выскочить и на год. Если поможете в одном вопросе.
– Мы всей душой, ваше высокоблагородие. Бедные ремесленники, совсем бедные… Что за вопрос-то?
– Есть такой Самуил Пружинер, старьевщик с Молдаванки. Знаете его?
– Таки знаем.
– Мне нужно найти его хавиру, где он прячет сторгованное кле.
Барыги переглянулись.
– И все?
– Да.
– А взаправду нам срок на сдюку? Если скажем.
– На любую половину.
Одесский посмотрел на Тульчинского и грустно сказал:
– Ничего сильно страшного, Лейба. А ты что думаешь?
Тот ответил еще грустнее:
– Мне он не родственник. И дважды делал Лейбе манис [50], холера на его кишки.
– Значит, таки да?
– Таки да.
Одесский повел плечами и заявил:
– Мы готовы, пишите.
– Валяй.
– Сяма держит хавиру на Запорожской, дом семь. Внизу дом терпимости, так он устроился над ним.
– Мы съездим, убедимся. Если соврали, пеняйте на себя. Если сказали правду, я свое обещание сдержу.
Лыков с Азвестопуло прихватили надзирателя Жука и полетели на Запорожскую улицу. «Пансион без древних языков» нашли быстро. Взяли вышибалу – крепкого дядьку в морских наколках – и отправились искать квартиру блатер-каина. Дворник пытался юлить, но Жук быстро его урезонил.
Тайное убежище Пружинера указали соседи. Надзиратель сбегал за околоточным, дворник с подручным сошли за понятых. Когда взломали дверь и вошли, внутри обнаружили, как выразился Сергей, пещеру Аладдина средней руки. Вещи, среди которых оказалось много мехов и смушки, пришлось отвозить в сыскное отделение на извозчике. Золотых и серебряных изделий набрали целый чемодан. Лыкова особенно заинтересовали пачки ломбардных квитанций. Они были из разных касс и на разные имена. Видимо, блатер-каин имел целую команду подставных заемщиков.
Пружинера вторично арестовали и доставили на Преображенскую. Увидев свои сокровища, разложенные по столам, барыга сразу сник. У него словно вышел завод. На подкашивающихся ногах он подошел к стулу, со вздохом опустился на него и закрыл голову руками.
Старьевщик просидел так минуты три, потом выпрямился и сказал:
– Спрашивайте.
Глава 6Неуловимый упырь
– Которые из квитанций получены за вещи от Балуцы? – задал первый вопрос Алексей Николаевич.
Пружинер перебрал пачки и отложил дюжину:
– Вот эти.
– Деньги за них он уже выручил?
– Да. Но есть портсигар, который Балуца хочет выкупить обратно.
Лыков насторожился:
– Что еще за новость? Зачем ему эта вещь? Чем-то дорога или тут другое?
– Другое…
Маклак запнулся.
– Боязно так-то… – пробормотал он.
– Ты не бойся, а помоги его поймать, – дал совет Азвестопуло. – Тогда и дрейфить перестанешь. Из камеры смертников куда он денется?
Старьевщик вздохнул и обратился к коллежскому советнику:
– Там есть квитанция на фамилию Апостоли.
– Эта? – показал тот.
– Да, на серебряный портсигар с эмалью. Он заложен в Первом одесском городском ломбарде. Срок заклада истекает через три дня. Балуца хочет прийти туда, будто бы перезаложить. Но это только повод…
Пружинер опять запнулся. Лыков помог ему:
– Степка хочет ограбить ломбард? А что там брать – столовое серебро? Не тянет на большой куш.
– Сам ломбард понятно, что не тянет. Но вы посмотрите, где он сидит.
– И где же?
– На Гоголя, десять. В боковом крыле Городского кредитного общества.
У Черкасова вытянулось лицо:
– Так он его хочет ограбить? Черт! Губа не дура. Но без стрельбы кассу там не взять, одной охраны четыре человека.
Азвестопуло тоже разволновался:
– Однако Степка наглец! Ипотечное общество подломать, на лучшей улице. Ему понадобятся для этого люди. А мы запечатали его банду в тюрьму.
– Мало ли в Одессе уркаганов? – робко возразил барыга. – На большой куш можно нанять опытных и сделать налет в три-четыре человека.
– Степка их уже нашел? – вскочил Черкасов. – У него теперь новая халястра?
– Так и есть, ваше благородие. Только не спрашивайте, кто они, я правда не знаю. Балуца ото всех скрывает.
– Так-так… Через три дня налет… – Черкасов начал нервно ходить по кабинету. – Городское кредитное общество! Самое большое на юге, больше только Петербургское и Варшавское. Там всегда полно народу, на углу городовой, внутри сигнализация и сильная охрана. Как же Степка надеется взять его, если у него лишь четыре человека?
Барыга только развел руками.
– Что еще можешь рассказать полезного? – насел на него титулярный советник. – Документы у Степки на какое имя? Апостоли?
– Нет, то мой скакун…
– Скакун? – переспросил Алексей Николаевич.
– Это значит маклер, мелкий посредник, который краденое в ломбард относит, – пояснил Сергей. И опять обратился к барыге: – Как сейчас фамилия Степки?
– Я видел его промысловое свидетельство, там было написано: мещанин Осямохов. Занимается выволочкой соли.
– Быстро в адресный стол! – крикнул Черкасов надзирателю Жуку. Тот умчался исполнять, а допрос продолжился.
– Как Балуца собирался скинуть добычу из банка? Там же не столько наличные деньги, сколько процентные бумаги.
– Через меня.
– У него есть наводчик внутри?
– Не знаю. Он ходил несколько раз в ломбард, сдавал заклады, а на самом деле присматривался. В последний раз пришел довольный, сказал, что дело обещает успех. Денег тьма, можно всю оставшуюся жизнь загорать на песке.
– На каком еще песке? – опять удивился Лыков. – Ваши пляжи из гравия, я сам видел.
– В Одессе гравий называют песком, – сказал Сергей.
– Все у вас не как у людей, – рассердился питерец. – Песок уже не песок…
На этом допрос застопорился. Пружинер не смог сообщить больше ничего важного. Жук вернулся из адресного стола и доложил, что мещанин Осямохов в городе не прописан.
Барыгу отправили в камеру при Бульварном участке, а сыщики продолжили совещаться. Теперь стало известно, на какой экс нацелился выродок. И было время подготовиться. Можно его взять и людские жизни спасти. Вот только как устроить засаду и при этом не спугнуть налетчиков?
Лыков приклеил бороду, надел каскетку с якорем и отправился в дом номер десять по улице Гоголя. Шикарное здание Одесского кредитного общества являлось украшением города. Центральный ризалит оживляли колонны, стены были разбиты пилястрами, большие окна пропускали в кассовый зал много света… Два этажа и цоколь, городовой у входа. Дверь слева вела в ломбард. Сыщик зашел туда: так и есть! Из помещения шел проход в кассовый зал общества. Ребята сунутся будто бы заложить безделицу, а потом шасть через коридорчик – и руки вверх!
Алексей Николаевич остался доволен увиденным. Можно устроить засаду и взять налетчиков на эксе. Главное – место определено. Без подсказки Пружинера сделать это было бы невозможно. Кредитные общества по закону не являются банками, они занимаются ипотечным кредитованием под залог недвижимости. Заемщик не получает здесь наличных денег, ему выдают облигации. Он сам обращает их в банкнот