– А в «Старую Полтаву»?
– Реже.
– А почему так?
– В «Старой Полтаве» опасные люди бывают. Вот в прошлом году мы там поймали налетчиков братьев Жданченко и их товарища Пронченко. Еле-еле справились. Надзирателю Цуцупаве ножик в бок сунули, чуть богу душу не отдал.
– Понятно. Андрей Яковлевич, в это опасное место мы сходим сами, на пару с Сергеем Маноловичем. Проведем разведку. А вы своих слухачей зашлите в другие заведения. Договорились? Особенно в «Лондончик». Именно там Степка публично поклялся отомстить питерским сыщикам. Где, кстати, обещанные покушения? Не держит он слова.
– Но… Боязно как-то вас отпускать. Вас могут того… Двое для «Старой Полтавы» маловато. Возьмите подмогу, а?
Лыков покосился на Азвестопуло. Тот бодро ответил:
– Да мы их как мух разгоним! Семерых Алексею Николаичу, ну и мне пяток.
Полицейские посмеялись, и Лыков согласился:
– Подмогу возьмем. Пусть на улице подождут. В случае чего прибегут.
Когда стемнело, питерцы подошли ко входу в зловещее заведение. Прохоровская улица, одна из главных на Молдаванке, соединяла Портофранковскую со Степовой. В таких местах гостям не рады, особенно непрошеным.
Азвестопуло зябко повел плечами:
– Эх, господи, пронеси…
Из заведения слышалась очередная уголовная песня:
– Люби белых, кудреватых
При серебряных часах…
Алексей Николаевич тоже нервничал. Дернул его черт вызваться пойти сюда. Он оглянулся. На углу с Мясоедовской стояла пролетка, подле нее возвышалась колоритная фигура Гаврилы Бойсябога. Это успокоило сыщика.
– Ну не в первый раз, авось и не в последний.
Лыков толкнул дверь и вошел в пивную. Первое, что он понял, – там не было ни одного извозчика. Ни фурмана, ни биндюжника, ни балагула. Весь народ, что предстал его взору, относился к фартовым. Типичный пчельник, уголовный притон, куда если и ходят обыватели, то лишь свои.
Появление незнакомцев сразу заметили. От окна послышалось громкое предостерегающее:
– Зекст! [55]
Из-за дальнего стола кто-то вскочил и опрометью кинулся в другую дверь. Алексей Николаевич рванул следом. Ему пытались поставить подножку, но он ловко ее перепрыгнул. Затем два бугая заслонили путь. Сыщик махнул не глядя, и ребята повалились на пол. Он поймал беглеца уже на пороге, схватил в охапку и потащил назад. Вся пивная наблюдала за ним, но больше никто не вмешивался. Азвестопуло расчистил место под лампой, просто столкнув сидевших на пол.
Коллежский советник усадил пленного в круг света и рассмотрел. Лет двадцать пять, вид жалкий и испуганный. Коротко стриженные волосы навели сыщика на мысль.
– Кто будешь?
– Дак… Пива выпить зашедши.
– А почему бежал?
– Бесписьменный я. Пачпорт в волости не выправил.
– Да? А по мне, так ты дезертир.
Вокруг стало тихо. Кто-то подошел к Лыкову сзади и положил руку на плечо; рука была тяжелая. Он повернулся. Быкообразный детина дыхнул на питерца ароматами водки и табака.
– Слышь, ты! Мы тебя тут раньше не видали. И век бы еще не видать.
– Руку убери. Пока я ее не оторвал по самые коленки.
– Чё? Шарлатан!
Сыщик не стал сдерживаться. Надо было сразу показать, кто тут главный. Он двинул детине в переносицу так, что тот улетел за стойку.
– Еще есть желающие познакомиться? Ась? Подходи, угощу.
Желающих не нашлось.
– То-то, рвань портовая, – рассмеялся Алексей Николаевич. – Слушай сюда. Я Лыков.
– Фараон, что ли? – крикнул узкоплечий кудрявый парень с чирьем на щеке.
– А по мне не скажешь?
– Еще как похож! – заголосили со всех сторон.
– Чтоб тебе адово дно пробить! – злобно выступил вперед недоросток с гнилыми зубами. Но его тут же угомонили свои:
– Брысь, подметайло! Вишь, интересный разговор налаживается.
– Кому любопытно, скажу, – подхватил сыщик. – Вчера пытались почистить ломбард. А мы их там уже ждали, хотели взять на гранте. Да не вышло – кассир предупредил о засаде, и ребята плейтовали.
– Вот молодцы! – одобрило общество.
– Слушайте, что дальше было. Кассир пошел к батьке за наградой – он-де спас халястру, надобно расплатиться. Тот и расплатился – финкой под ребро.
– Это на шестой станции случилось? – спросил кудрявый.
– Да.
– Ну это нас не касается.
– Я и не говорю, что касается. А хочу вот что предложить. Если кто даст наводку на этого батьку или на его халястру, тот получит лично от меня награду. Тысячу рублей из рук в руки.
– Штуку зараз? – недоверчиво спросил рыжий оборванец с больными слезящимися глазами.
– Да, тысячу.
– А за что такая башмала? [56] Как поца зовут?
– Степка Херсонский.
В пивной повисла тишина. Затем парень с чирьем неодобрительно сказал:
– Ты, Лыков, из нас зухтера [57] ищешь? Не в то место пришел. Степка вовсе не поц. Мы своих не выдаем.
– Своих? – рассердился питерец. – Ты ему свой, что ли, Степке Балуце? Вон, посмотри на моего помощника. Его фамилия Азвестопуло. Одессит, как и вы. Степка у него мать с отцом убил, на Щелаковской улице. Головы беспомощным старикам кувалдой размозжил. И повизгивал при этом от удовольствия. Ну?
– Чего «ну»? Жизнь такая, Лыков, – ответил кудрявый. – Ты меня не совести, у меня бога давно нет.
– Жизнь всякая бывает, ты верно подметил. А стариков убивать никому не дозволено. Мы Степку поймаем и повесим. Желательно за ноги, чтобы долго подыхал. Но кто-то на этой твари может заработать. Пусть придет и скажет, что знает, без награды не останется. Я живу в гостинице «Лондонская».
Тут из угла вывели под руки бугая, которому сыщик двинул в переносицу. Усадили на лавку, вытерли кровь и дали воды. Тот звякнул зубами об стакан и тихо выругался.
– Что ж вы его так, вашебродие, – сочувственно сказал кто-то в толпе. – Ведь и покалечить недолго. Это же Вася Большой, тамада [58] амбалов с Практической гавани. Приличный человек, не какое-то сметье.
– А чего он на полковника руку положил! – возмутился Азвестопуло.
После этих слов люди вокруг Лыкова стали молча расходиться.
– Ну я все сказал, – добавил им в спину Алексей Николаевич. – Кто хотел, тот услышал.
Сыщики взяли дезертира и тоже вышли на улицу. Подкатила пролетка, оттуда вывалился огромный Гаврила Бойсябога.
– Ваше высокоблагородие, как прошло? Я глядел, народец суетился, но крику себе не дозволял.
– Да обошлось, только тамаде амбалов я габелку подправил.
– Васе Большому? А за шо?
– За хамство.
– Гаванные обидятся, – расстроился городовой. – Вася не самый дурной человек, даже жалко. А все же пусть не хамят полиции!
– Вот-вот.
Дезертира доставили в Петропавловский участок. Там он сознался, что бежал из Сто шестьдесят пятого пехотного Луцкого полка. Парня отослали в управление Одесского уездного воинского начальника, и Лыков с Азвестопуло поехали на Преображенскую. По дороге Сергей спросил шефа:
– Думаете, кто-нибудь прельстится?
– Да, и знаю, кто именно.
– Тот, со слезящимися глазами?
– Он самый.
– Не похож дядя на продувного. Такому и не скажут.
– Даже мелкий злец может быть полезен. Подождем до утра.
Питерцы проторчали в сыскном отделении до трех часов ночи, однако ничего полезного не высидели. Агенты, проверявшие другие заведения, вернулись ни с чем.
Лыков не ошибся. Поутру он допивал в ресторане чай и заметил у веранды знакомую фигуру. Расплатившись, коллежский советник высунулся из парадного и поманил «мелкого злеца»:
– Подойди.
Тот подскочил, сдернул картуз.
– Узнал что-нибудь?
– Так точно.
– Айда за мной.
Они прошли в швейцарскую. Алексей Николаевич распорядился принести бутылку самого лучшего пива и закрыть дверь с той стороны. Швейцар знал, где служит постоялец, и выполнил все без возражений.
Рыжий опростал бутылку и сказал:
– Благодарствуйте, ваше высокоблагородие. Перейдем к делу?
– Как тебя зовут?
– Петр Полуэктович Персиянов. Все на букву «П».
Лыков отодвинулся на вершок и сказал:
– Виноват. В таком виде трудно распознать образованного человека. А я для вас Алексей Николаевич. Слушаю внимательно.
– Вы давеча интересовались Балуцей и его людьми. И обещали тысячу рублей тому, кто вас на них выведет. Верно?
– Все так. Только сведения должны быть достоверными и привести к аресту преступников.
– А если вы их сами провороните? Извините мой вопрос, но так бывает. Более того, уже не раз случалось. С вами, Алексей Николаевич, и с вашим помощником Азвестопуло.
– Ого. Вы и справки навести успели?
– Когда речь идет о таких деньгах… Но все же ответьте на вопрос.
– Хорошо. Я вижу это так. Если вы, Петр Полуэктович, помогаете нам схватить негодяя, то тысяча ваша бесспорно. Если вы дали нужные сведения, но мы сами сплоховали, опять вся сумма ваша, в полном объеме. А вот если ваши сведения лишь подсказка и нам придется еще многое самим добывать… В этом случае сумму дробим, всю тысячу вы не заслужили. Честно так?
– Хм… – Персиянов задумался. – А кто будет определять, какую часть от тысячи я заслужил?
– Я, кто же еще.
Рыжий доброволец помолчал, потом сказал:
– Я согласен на ваши условия.
Сыщик из его расспросов уже понял, что тот не темнит и действительно что-то знает – или о Балуце, или о его сообщниках. Поэтому он без колебаний хлопнул ладонью по столу:
– Сделка заключена. Вам нужен аванс?
– Рубликов сто, пожалуй. На расходы.
Командированный вынул бумажник и отсчитал нужную сумму.
– Желаете расписку? – спросил Персиянов, убирая деньги в карман.
– Зачем? Вы не похожи на идиота, который из-за ста рублей хочет нажить себе врага в полиции. Сколько времени вам понадобится?