Утро в одесском двореСцена из пьесы «Старые дома»
Мария Ивановна — председатель домового совета. Пользуется во дворе неограниченной властью, хотя совершенно этим не пользуется.
Захар Алексеевич — старый моряк. 60 лет отдал морю и уже почти столько же воспоминаниям.
Тимофей Кузьмич — старый сапожник. По совместительству немножко философ.
Эрнест Борисович — бывший актер. Боец культурного фронта в запасе.
Елизавета Семеновна — его жена и поклонница.
Лена Остапчук — женщина 35 лет. Просто жена и мать.
Сеня Остапчук — ее муж. Специальность — футболист.
Стасик Остапчук — их сын. В будущем, конечно, как все одесские дети, гениальный скрипач. Пока же готов заниматься чем угодно, только не музыкой.
Андрей — сын Марии Ивановны.
Почтальон — лицо эпизодическое. Как и все почтальоны.
Лена. Стасик! Шесть часов! Все дети уже давно со скрипкой!
Стасик (из комнаты, недовольно). Ой!..
Лена. Никаких «ой»! Играй!.. Учти — я на базаре, но я все слышу!..
Звучат гаммы. Лена уходит. Выходит Захар Алексеевич.
Захар Алексеевич. Стасик, неужели тебе не надоела эта музыка?!
Стасик. Мама говорит, что быть скрипачом — это так красиво!
Захар Алексеевич. Лучше бы ты был дирижером, Стасик. Это не только красиво, но и не слышно… (Во двор входит почтальон. Стучит в окно. Открывается окно на противоположной стороне двора.)Кто там?!
Почтальон. Это Остапчукам телеграмма. Есть у них кто-нибудь?
Захар Алексеевич. Она ушла на базар.
Почтальон. А вы не можете передать?
Захар Алексеевич. Ну, если я пойду на базар!..
Открывается еще одно окно.
Мария Ивановна (появляясь в окне). Захар Алексеевич, я вас очень прошу! Вы идете на базар, если увидите недорогую сливу, возьмите мне килограммов пятнадцать на варенье!..
Захар Алексеевич. Да никуда я не иду! Тут Лене телеграмма.
Открывается еще одно окно.
Эрнест Борисович (появляясь в окне). От Сени?! Что он пишет? Девушка, прочтите, я передам!
Почтальон (читает). «Ленок, мы в Бразилии. Чудная страна. Есть сандалии на Стасика. Думаю взять. Целую, Сеня».
Открывается еще одно окно.
Елизавета Семеновна. Нет, как вам нравится, он еще думает! Конечно, брать! Если не подойдут Стасику, я возьму себе… Девушка, какой там размер?
Почтальон. Я не знаю.
Елизавета Семеновна. Ну все равно. Скажите ему — пусть берет.
Почтальон. Ничего я не буду говорить! Вот — оставляю телеграмму и ухожу. (Уходит.)
Появляется сапожник Тимофей Кузьмич.
Тимофей Кузьмич. Доброе утро! Тут кто-то сандалии приносил?
Эрнест Борисович. Да нет. Это их Сеня видел где-то за границей.
Тимофей Кузьмич. А-а-а… Это, наверное, такие желтые с дырочками. Мне они не нравятся.
Елизавета Семеновна. А вы где их видели? У нас в магазине?!
Тимофей Кузьмич. Да нет, на руках. Ничего особенного.
Елизавета Семеновна. Ну, не знаю, как на руках, а на ноге они смотрятся прилично.
Сапожник начинает работать. Стучит молотком. Выходит Мария Ивановна.
Мария Ивановна. Тише! Тише!.. Вы мне Андрея разбудите!
Елизавета Семеновна. Он что, вчера поздно лег?
Мария Ивановна. Я даже не видела, когда он пришел!
Захар Алексеевич. Я видел. Он пришел в семь минут седьмого.
Мария Ивановна. Да?! Ну и как она выглядит?
Захар Алексеевич. Откуда я знаю? Что я, за ними следил? Прошел два квартала, устал и вернулся… Черненькая такая…
Елизавета Семеновна. Черненькая?.. Неужели опять Лора?!
Мария Ивановна. О чем вы говорите! С Лорой у нас давно покончено!
Эрнест Борисович. Может быть, Зоя?
Захар Алексеевич. Нет, что я, Зою не знаю?! По-моему, это какая-то новенькая.
Мария Ивановна. Только новенькой нам не хватало!.. Захар Алексеевич, скажите откровенно: какого вы о ней мнения?
Захар Алексеевич. Ну, если говорить откровенно…
Появляется Андрей. Захар Алексеевич его не видит, а все видят и очень боятся, как бы Захар Алексеевич в его присутствии чего-нибудь об этой девушке вдруг случайно не сказал. Мешают.
Елизавета Семеновна. Безобразие!.. Нам опять отключили воду!..
Тимофей Кузьмич. Отключили? А что же это я целую ночь вычерпывал?!
Эрнест Борисович. Это у нас холодильник тает!.. Света тоже нет!
Тимофей Кузьмич (указывая на балкон, на котором стоит Андрей). При чем здесь свет?! Посмотрите на этот балкон! Им разве можно пользоваться?! Такие балконы падают как бутерброд — человеком вниз!
Мария Ивановна. Они ругают дом… Как будто он виноват в том, что он старый!.. Ну хорошо, я пойду в жэк требовать ремонта. Мне опять скажут: «Ждите своей очереди. Нам сейчас не до старых домов, мы не успеваем ремонтировать новые!..»
Андрей. Доброе утро, мама! Ты чем-то расстроена?
Мария Ивановна. Андрей, ты от нас что-то скрываешь!
Андрей. Мама, ну что можно скрыть в нашем доме?!
Мария Ивановна. Кто эта девушка?
Андрей. Какая девушка?
Мария Ивановна. С которой Захар Алексеевич встретился сегодня ночью!
Андрей. Наверно, девушка Захара Алексеевича!
Мария Ивановна. Перестань!.. Когда ты нам ее покажешь?!
Андрей. Никогда!
Мария Ивановна. Хорошо! Маме можешь ее не показывать! Но самым близким тебе людям — соседям?! Тебя что, уже не интересует их мнение?!
Андрей. Их мнение уже ничего не изменит! Я на ней женюсь!
Мария Ивановна. Послушайте, что он говорит!!!
Елизавета Семеновна. Подождите! Может быть, ребенок не хотел? Может быть, его научили хулиганы?
Тимофей Кузьмич. Что теперь кричать? Видимо, мы что-то упустили в его воспитании…
Елизавета Семеновна. Бедная Мария Ивановна! Разве он понимает, что лучше мамы он себе никого не найдет?!
Эрнест Борисович. Бедный Андрей! Ему скоро тридцать. Мальчику в этом возрасте уже пора любить не только маму.
Елизавета Семеновна. Да-да, Эрнест! Ты, как всегда, прав! Мы должны немедленно найти ему невесту!
Эрнест Борисович. Мы?! А почему бы не сделать это тебе самой?
Елизавета Семеновна. А что?.. Вот я знала здесь одну… Красавица!.. Она бы Андрею действительно подошла!..
Эрнест Борисович. Так в чем же дело?
Елизавета Семеновна. Дело в том, что я не знаю, жива ли она еще…
Появляется Лена с сумками, она вернулась с базара.
Лена. Что случилось? Почему Стасик не играет?!
Елизавета Семеновна. Лена, ты как раз вовремя. Здесь такое творится!
Лена. Он сломал руку? Скрипку?! Что он сломал?!
Елизавета Семеновна. При чем здесь Стасик? Наш Андрей только что чуть-чуть не женился!
Лена. Как! Не подождав, пока я вернусь с базара?! Стасик, почему ты не играешь?!
Стасик. Я тоже хочу посмотреть на невесту Андрея!
Лена. Тебе еще рано смотреть на такие вещи!
Эрнест Борисович. Лена, тебе телеграмма!
Лена. Боже мой, что с Сеней?!
Захар Алексеевич. Не волнуйся, мы все читали. Что с Сеней — неизвестно, но из Бразилии прислали его сандалии…
Лена. Ой, мне нехорошо!.. (Падает в обморок.)
Найдено в капустникеТеатральные и другие пародии
ДобавкаНа пьесу Александра Гельмана «Премия»
Действие происходит в передовом детском саду в конце 70-х. Кабинет заведующей детским садом.
Заведующая (нажимая на клавишу селектора). Мария Ивановна, гуляйте младшую группу! Как спит старшая группа?.. Вы что, с ума сошли?! Конец квартала, у нас двести часов недоспано! Всем спать! Заснете — доложите!
Вбегает повариха, в руках у нее ведро.
Повариха. Валентина Филипповна, у вас есть валидол?
Заведующая. Есть.
Повариха. Вот вы его и глотайте!
Заведующая. А что случилось?
Повариха. У нас ЧП. Старшая группа отказалась от добавки!
Заведующая (в ужасе). Не может быть!
Повариха. Вот ведро манной каши. Я хотела разлить, а они встали и ушли. И первым — Потапов.
Заведующая. Может быть, они были сыты?
Повариха. О чем вы говорите?! Наши обычные порции!
Заведующая. Так, может быть, каша была просто невкусная?
Повариха (возмущенно). Как это наша каша может быть невкусная! У меня ее каждый день вся семья лопает, за уши не оторвешь! И дочкины, слава богу, вот такие растут! А эти… Вот молодежь пошла!
Заведующая. Ну ладно, разберемся… Собирайте людей. Старшую медсестру, уборщицу, воспитательницу, главного зачинщика… И кого-нибудь из детей, кто мог бы олицетворять наш эталон упитанного ребенка. (Все собираются.) Стенографируйте!.. Товарищи, вы все, наверно, слышали, что в нашем деткомбинате «Светлячок» произошло ЧП. Старшая группа, предводительствуемая Потаповым, отказалась от добавки. Но, прежде чем перейти к обсуждению этого безобразного случая, я хотела бы напомнить собравшимся, что коллектив нашего прославленного «Светлячка» вот уже пятый год держит переходящий торт, учрежденный районо и санэпидстанцией! Из наших стен вышли такие выдающиеся дети, как Коленька Петров — победитель межрайонного смотра коротких детских надписей на заборе! Коллектив нашего «Светлячка» первым в отрасли выступил инициатором почина по замене маркировки детских шкафчиков, заменив традиционные вишенки и яблочки на прогрессивные огурчики и помидорчики! А наш тихий час — самый мертвый в области! Да, нам есть чем гордиться! И вдруг — такая неприятность!.. Прошу высказываться.
Уборщица. Разрешите мне… Я человек простой, прямо от швабры. Бабка моя мыла пол, мать мыла, и я мою. Так вот я хочу спросить: сколько можно сорить?!
Заведующая. Гм-м… Спасибо, Марья Степановна… Кто еще хочет выступить, товарищи?
Повариха. А чего тут говорить? Пусть Потапов сам расскажет, как их угораздило от нашей каши отказаться.
Потапов. Я не о себе сказу. Мне много не надо. Я о людях хоцю сказать. Вот вы говорите, тетя Нина, экономия. Это по-васему, по-взрослому, экономия, а по-насему, по-ребячьему, это называется… это… хищение общественного продукта!.. Ну съедим мы сегодня эту добавку, завтра съедим, а послезавтра сто кусать будем?.. Мы с ребятами так сцитаем: если основная порция по калорийности будет соответствовать стандарту, тогда и добавки не потребуется! А сто мы на сегодняшний день видим в насей ребячьей тарелке? Недолив, недосып, недовес!
Воспитательница. Это ложь! Клевета! Вот такое пятно на весь коллектив! (Показывает, какое пятно.)
Потапов. Спокойненько! Вот тут у меня тетладоцка имеется… Сам я, извините, неграмотный, но нужда заставила, и пришлось… Мы тут кое-сто прикинули с ребятами в обед… Интересно полуцается.
Заведующая. А ну разреши-ка полюбопытствовать…
Все склоняются над тетрадкой.
Повариха. Нет, товарищи, как вам нравится? Еще молоко на губах не обсохло, а он уже его жирность меряет!
Воспитательница. Научили на свою голову!
Заведующая. А мне все-таки непонятно, откуда он мог взять эти цифры, эти, в сущности, закрытые данные?.. А ну позовите калькулятора. (Входит женщина.) Катерина Дмитриевна, тут по вашей части. Посмотрите-ка эти каракули, может, вы что-нибудь поймете?
Калькулятор. А чего смотреть? Это ж я и писала…
Заведующая. Вы?.. Но зачем?!
Калькулятор (всхлипнув). Жалко их стало… Пришли ко мне… Этот худющий — аж светится. И с ним еще такие же. Посчитайте нам, говорят, тетя Катя, выход круп и жиров на одного человекоребенка, а то что-то кушать хочется.
Упитанный мальчик (эталон «Светлячка»). А я вообще не понимаю, как можно отказываться, когда дают?! Положено — дай! А не положено — сам возьму тарелку и положу!
Голос из окна. Федя! Федя!
Потапов. Цего тебе?
Голос. Наси кусать нацяли!
Потапов. Не мозет быть!!
Повариха. Ну вот все и в порядке! Я знала, что не выдержат! Дети — они и есть дети. Поешь, Феденька!
Потапов. Нет!
Воспитательница. Подумай о себе! Посмотри, какой ты зеленый! Ты ж растешь. Тебе сейчас кушать надо, а не правду искать.
Потапов. А как же моя ребячья совесть?!
Заведующая. Нет, товарищи, я вижу, это серьезный симптом! И мне кажется, что я, как честный воспитатель, после такого случая не могу оставаться заведующей вверенного мне «Светлячка». Как ты считаешь, Федя?
Потапов. Не мозете, тетя!
Заведующая хочет уйти.
Голоса. Нет! Нет! Мы вас так не отпустим! Вместе заварили эту кашу, вместе и расхлебывать!
Вбегает раздатчица.
Раздатчица (торжественно). Валентина Филипповна! Разрешите сообщить! Коллектив кухни добился новой трудовой победы! Благодаря прогрессивной технологии варки за сегодняшний день удалось сэкономить пять килограммов вермишели!
Заведующая (с гордостью). Вот, товарищи! Вот как мы работаем! (Потапову, с укоризной.) А ты… Эх… (Машет рукой. Раздатчице.) Спасибо!..
Раздатчица (деловито). Пожалуйста! Так я зашла спросить: вы свой килограмм сами заберете или мне его вам в кабинет занести?..
Немая сцена.
Что скажет двор?!На пьесу Аркадия Ставицкого «Шолом Алейхема, 40»
Согласитесь, было бы странным, если бы то, что шло на нашей сцене, рано или поздно не заинтересовало бы западных режиссеров… В конце концов, хоть кого-нибудь это же должно было заинтересовать!.. Слово одному из таких любознательных…
Режиссер. Нам, деятелям английского театра, очень бы хотелось понять проблемы вашей жизни. В этой связи нас глубоко заинтересовала ваша весьма проблемная и глубоко жизненная пьеса под названием «Шолом Алейхема, 40». Сейчас мы пытаемся ее поставить… Стараясь сделать ее более доступной простому английскому зрителю, мы изменили имена персонажей, перенесли действие в Англию… Да и называется она у нас не «Шолом Алейхема, 40», а «Чарльза Диккенса, 42». Но тем не менее еще не все в ней нам самим окончательно понятно…
А чтобы вам было понятно, что именно нам не понятно, приглашаем вас на репетицию…
Режиссер (актерам). Итак, господа, прошлый раз мы остановились на том, что вернувшиеся домой на рождественские каникулы сыновья миссис Лоуренс, Гарри и Майкл, сообщают матери сногсшибательное известие. Сыновья готовы?
Сыновья. Готовы.
Режиссер. Мать готова?
Мать. Готова.
Режиссер. Звучит Биг-Бен! (Слышен удар гонга.) Сообщайте!
Гарри. Дорогая мама! Понимая, что наше сообщение может тебя убить, мы ничего не хотели говорить тебе до завтрака. Но сейчас, когда завтрак уже окончен, мы можем сказать тебе правду. Знай же: мы с Майклом решили переехать на постоянное жительство в Россию.
Мать. О-о-о!
Майкл. Да! В Одессу, на Шолом Алейхема, 40.
Мать. Ну что ж, решили так решили. Счастливого пути, дети!
Режиссер. Стоп! Стоп! Что это вы играете?! Что значит «счастливого пути»?! Вы же слышали: по пьесе это сообщение должно вас убить!
Мать. Да, сэр, но я все-таки не понимаю почему… В конце концов, мои дети находятся в таком возрасте, когда человек уже просто обязан побывать в разных странах, пожить в разных городах.
Режиссер. Да. Но они же собираются поселиться в Одессе! Вы понимаете, какая это для вас трагедия?!
Мать. Ну это скорее для них трагедия, я-то тут при чем?!
Режиссер. Так! Господа, мы же с вами говорили: пьеса эта для нас сложная, в ней много загадочного! Поэтому я прошу строго придерживаться ремарок! Вот! (Читает.) «Услышав сообщение о том, что дети собираются ехать за границу, мать в ужасе рвет на себе волосы и падает в обморок». Прошу вас!
Мать. О Боже! Какой это ужас — ездить за границу! Ах! (Рвет на себе волосы, падает в обморок.)
Режиссер. Вот! Молодец! Нормальная человеческая реакция! Идем дальше.
Гарри. Мама! Поверь! Там нам будет лучше.
Режиссер. Так, так! Уговаривайте ее!
Гарри. Ты же знаешь, здесь мне не дают ходу! Ну кто я здесь?! Простой врач! А там? О, там я могу стать главврачом!.. (Режиссеру.) Простите, сэр, а что, собственно, означает это странное слово — «глав- врач»?
Режиссер. Неважно! Во всяком случае, ясно, что это не врач, а что-то совершенно другое! Дальше! Дальше! Ваша реплика, Майкл!
Майкл. А какой там уровень благосостояния, мама!..
Режиссер. Ну? Что же вы остановились?! Вот ремарка: «Достает из портфеля и показывает матери заграничные газеты, проспекты, рекламу».
Майкл. Пожалуйста… (Достает «Вечернюю Одессу».) Я вот тут достал их городскую газету… Но я не знаю…
Режиссер. Читайте!
Майкл. Пожалуйста… (Читает.) «Вот уже три дня в нашем городе совершенно нет воды…»
Режиссер. Прекрасно!
Майкл. Да, сэр, но какое же это благосостояние?!
Режиссер. А вы не понимаете?
Майкл. Нет.
Режиссер. Ладно, будем разбираться вместе. Значит, в городе три дня нет воды. Так?
Майкл. Так!
Режиссер. Но вам же не нужно объяснять, что цивилизованные люди не могут все эти три дня, извините, не купаться! Так?
Майкл. Так.
Режиссер. А значит, это доказывает что?..
Майкл. Что?!
Режиссер. Что уровень благосостояния в этом городе таков, что люди отказались от воды и теперь купаются в чем?..
Все. В чем?..
Мать. Неужели в шампанском?!
Режиссер. Слава тебе, Господи!
Мать. Как интересно! В таком случае я тоже хочу ехать в этот город вместе с сыновьями!
Режиссер. Вот! Вот к этому-то я вас и веду! Понимаете?! Мать уже согласна ехать с сыновьями, но драма этой женщины состоит в том, что она не может этого сделать!
Мать. Господи, а что же здесь сложного? Закажет билет в авиационной компании…
Режиссер (торжествующе). Не может!
Мать. Ну тогда в пароходной…
Режиссер (еще более торжествуя). Тоже не может!!!
Мать. Но почему?!
Режиссер. А потому, что пьесу нужно читать, миссис Паттерсон! А в пьесе ясно сказано, вот! (Читает.) «Она боится, что ее осудит двор»!
Мать (растерянно). Какой двор?!
Режиссер. Ну-у-у… В данном случае, видимо, наш… королевский…
Мать. Ничего не понимаю!
Гарри. Действительно, сэр, может быть, эта женщина из русского варианта… как ее… баба Роза… и была близка к русскому двору, но мы играем простых англичан, и если мы надумаем куда-нибудь уехать, то наша королева, по-моему, этого даже не заметит… А уж осуждать… За что?!
Режиссер. О господи! Миссис Паттерсон, господа! Повторяю еще раз! Пьеса эта для нас сложная, во многом даже таинственная! Если вы боитесь, что и зрители в этом месте чего-нибудь не поймут, то постарайтесь их как-нибудь убедить. Импровизируйте, в конце концов!
Мать. Я попробую…
Режиссер. Пожалуйста!
Мать. Дети! А подумали ли вы о том, что скажет двор?! Представьте! Завтра утром наша великая королева соберет всех лордов и пэров Англии и, обратив к ним свой гневный взор…
Режиссер. Прекрасно!
Мать. …скажет им: «Леди и джентльмены!»
Режиссер. Да!
Мать. «…давайте же все, как один, осудим этих нехороших Лоуренсов с Чарльза Диккенса, 42, за то…»
Режиссер. Ну?!
Мать (мучительно соображая). «…за то…»
Режиссер. Ну же!!!
Мать. «…за то, что они уехали не попрощавшись!» Так?
Гарри. А что, по-моему, очень жизненная ситуация…
Режиссер. М-да… Но дело в том, что в пьесе есть еще более важная причина, не позволяющая вам ехать вместе с сыновьями.
Майкл. Но, сэр! Что может быть важнее королевы Великобритании?!
Режиссер. Папа!
Майкл. Римский?
Режиссер. Ваш.
Мать. Господи! А он-то почему против?
Режиссер. Не знаю! И, пожалуйста, не будем в этом разбираться, а то мы вообще никогда не закончим. Ясно одно: для него этот отъезд равносилен смерти. Пожалуйста, мистер Лоуренс, ваш выход!
Выходит мистер Лоуренс.
Папа. Извините, сэр, вы знаете, как я вас уважаю, я сделаю все, что вы мне прикажете, но объясните мне, ради бога, почему этот папа так боится туда ехать? Он же там никогда не был?! И вообще, в чем, собственно, состоит трагедия этой несчастной семьи?! Ну не понравится им там, куда они едут, так они же всегда могут вернуться обратно!.. Или я чего-то не понимаю?
Режиссер. Не понимаете, дорогой мой, конечно, не понимаете! Но вся соль как раз и состоит в том, что никто из нас этого понять не может! Ибо это есть великая загадка русской души, о которой мы, собственно, и ставим спектакль! Так что идите! И пока вы не разрешите эту загадку, можете не возвращаться.
Папа. Но, сэр… (Разводя руками, уходит.)
Режиссер. Так. Все по местам! Играем финал без папы!
Слышен громоподобный удар гонга.
Режиссер. Что это? Неужели Биг-Бен? Но почему так рано?!
Слуга. Это не Биг-Бен, сэр! Это мистер Лоуренс, не в силах разрешить великую загадку русской души, бросился с Биг-Бена.
Опять удар гонга.
Режиссер. Как, опять мистер Лоуренс?!
Слуга. Нет, сэр. Это уже Биг-Бен…
Все кланяются.
Липа вековаяДрама в трех частях по мотивам современных драм
На сцене уходящая вдаль перспектива неперспективной деревни Липовки. На переднем плане у полуразвалившейся курной избы работы неизвестных мастеров XVI века сидит древняя мудрая старуха Варфоломеевна. Она вяжет лыко. Рядом — еще более древний и мудрый старик по прозвищу Пунктик. Он лыка не вяжет. Они беседуют.
Варфоломеевна. Все я, Пунктик, своим умом превзошла. Все тайны мне окрест открылися. Только две вещи для меня непостижимые есть: звездное небо надо мной и нравственный закон во мне.
Пунктик. Так это же еще и ентот… Иммануил Кант не постигал!..
Варфоломеевна. Вот ты о Канте заговорил, а я сразу свово старшенького вспомнила — адмирала. У него тоже допрежь канты были. А теперь лампасы… Чтой-то не едет он давно. Да и другие тоже. И средненький — замминистра, и младшенький — торговый представитель по закупке лицензионных ананасов за рубежом…
Пунктик. А чего им сюды ехать?! Тут же затоплять будут. Вон уже соседние села затопили, райцентр. Не сегодня завтра, говорят, областной город топить начнут… Одна ты тут сидишь на пути прогресса! Можно сказать, мешаешь всеобщему затоплению… Да пойми ты, какое дело тормозишь?! Люди океан строят! В нашем районе!..
Варфоломеевна. У, ироды… Океан!.. Нет чтобы водопроводную трубу вовремя залатать!.. Не дам! Не дам затоплять последний памятник крепостному праву! (Крепко обнимает избу).
Слышен шум подъехавшего «Мерседеса». Появляется Валетов — элегантно одетый во все заграничное молодой человек с парикмахерской внешностью.
Валетов. Здравствуйте, бабушка! Я у вас эту дачу купить хочу. Мне ее местоположение очень нравится. Я до вас двенадцать суток по болотам шел и машину «Мерседес» на себе нес… Продайте! Вам она все равно ни к чему, а мы с друзьями тут будем безалкогольные оргии устраивать…
Пунктик. О, смотрите, кто пришел!..
Валетов. Да вы не сомневайтесь! Я вам за вашу избу много денег дам! (Протягивает Варфоломеевне чемодан с деньгами.)
Варфоломеевна (гневно). Нет у тебя, ирод, таких денег, чтобы я за них свою малую родину продала!..
Валетов. У меня есть! (Протягивает ей еще один чемодан.)
Варфоломеевна (слабея). Нет!..
Валетов протягивает третий. Варфоломеевна хватается за сердце.
Голос с неба. Держитесь, мама! Я лечу!..
Слышен шум крыльев. У овина приземляется дельтаплан. Из него выходит Николай — младший сын Варфоломеевны по закупке лицензионных ананасов. Валетов с чемоданами прячется.
Варфоломеевна (оживая). Соколик мой!.. А что ж это ты не за границей?
Николай. Не могу я там больше, маманя! Приемы, банкеты, отели роскошные!.. Да сколько же может человек из-за каких-то ананасов вот так мучиться?! Все! Буду теперь их тут выращивать!.. Вон на нашу липу привью — и пусть себе колосятся!.. (Озирает орлиным взором окрестность.) Земля-то у нас какая!.. Ткнешь палку — и та расцветет! (Втыкает палку — та расцветает.) А площадя какие!.. В общем, хватит нам равняться этим самым четырем Франциям!.. Пусть теперь они на нас равняются!.. Все четыре!..
Варфоломеевна (в воодушевлении). Вот правильно! И женим мы тебя здесь!..
Слышен шум хорошей музыки. В густых ветвях вековой липы наплывом, как бы материализуясь, возникает заветная мечта всех героев современных драм, по тем или иным причинам оторвавшихся от родной почвы, — Девица-краса — натуральная коса. Девка ладная, добрая, она все понимает без слов. Но смышленое выражение лица дает основание предполагать, что с годами начнет понимать и слова.
Варфоломеевна. Точно женим!..
Николай. Я не против!.. Да, боюсь, жена не согласится…
Варфоломеевна. Почему?! Как ты на ней женился, она же согласная была!
Николай. Оно-то так… Но с годами люди меняются…
Пунктик. Правильно!.. Это еще и ентот… Гераклит говорил: нельзя, мол, дважды войти в одну и ту же воду!..
Слышен шум воды.
Николай. Это еще что?!
Варфоломеевна. Да это так… Затопляют нас, сынок. Не обращай внимания…
Николай (сразу все поняв). Не бывать же этому!.. Все! Еду в Москву!.. Позвольте, маманя, вашим «Мерседесом» воспользоваться?!
Варфоломеевна. Это не мой.
Николай. Ну тогда тем более…
Садится в «Мерседес» и уезжает. Валетов сидит на чемоданах.
Конец первого действия
Кабинет среднего сына Варфоломеевны — Петра, заместителя министра. Во всю стену — карта, утыканная разноцветными флажками, обозначающими границы затапливаемых министерством территорий.
Петр (в который раз пытаясь выпроводить Николая). Но и ты, брат, меня пойми! Помнишь, как в детстве мечтали по океану поплавать?.. А тут как раз идея возникла такое сооружение соорудить. Да где же, думаю, как не в наших краях!.. Вот я и предложил в первую очередь Липовку залить… Пусть не мы с тобой, так хоть наши односельчане поплавают!.. Но, с другой стороны, и ты прав! Ананасы для нас сейчас важнее. За ананасами у нас пока еще очереди. А за океаном — нет!.. Так что правильная твоя позиция!.. Матери передай: приеду. Вот, значит, как у вас ананасы на липе начнут цвести, так и заявлюсь!..
Затемнение. Столичная квартира Николая. В прихожей его встречает жена.
Жена (обнимая Николая). Пожалел бы ты себя, Эдуард! А то смотри на кого похож стал!..
Николай. На кого?
Жена. На Николая!
Николай. А я и есть Николай!..
Долгая, мучительная для обоих пауза, во время которой жена готовит обед, стирает белье, вяжет. А муж — обедает, просматривает газеты, скопившиеся в доме за двадцать лет его отсутствия, затем начинает ремонт квартиры.
Николай (после паузы, заканчивая ремонт). Об Эдуарде спрашивать не стану… Зачем ворошить прошлое?.. (Берет жену за руку.) Давай начнем все сначала?..
Жена (глядя ему в глаза). Давай!..
Николай. Вот и хорошо!.. Значит, ты с Эдуардом, а у меня тут тоже кое-что намечается…
Целуются.
Конец второго действия
На сцене снова Липовка. Появляется Человек от театра. Он рассказывает о том, что произошло в деревне за время антракта.
Воспользовавшись отсутствием Николая, вероломный Валетов заманил Девицу-красу в темный лес и там, напав на беззащитную девушку с ножницами и импортным феном, лишил ее самого дорогого, что у нее было. То есть косы. Деревня в смятении. С одной стороны, все считают, что теперь, как честный парикмахер, он должен на ней жениться. С другой стороны — в деревне никто не знает, бывают ли вообще на свете честные парикмахеры.
Вернувшийся Николай узнает о случившемся, и в его душе поднимается буря, которая перерастает в настоящую. Слышен шум гребных винтов. Появляется Адмирал — старший сын Варфоломеевны.
Варфоломеевна (не узнавая его). Степан?! Ты ли это?!
Адмирал. Погоди, мать, тут сперва с более важным вопросом разобраться надо. Беда у меня! Корабль в океане тонет!.. Так вот. Приехал я к тебе за мудрым материнским советом. Как думаешь, спасать нам его или не спасать?..
Пунктик. А чего тут думать? Тут сельсовет собирать надо! Это же его прямое дело — такие вопросы решать!
Варфоломеевна. Погоди, Пунктик!.. (Адмиралу.) А в каком океане тонет, хоть знаешь?
Адмирал. Дак рапортовали, что в вашем, местном. Северном Липовитом!..
Варфоломеевна. Нет у нас тут никакого океана! Отменили его!
Адмирал. Ты гляди!.. (Глядит вокруг.) И вправду отменили!.. А рапортовали, что построили…
Поняв бессмысленность дальнейшего продолжения, буря стихает. Появляются спасенные матросы, тут же демобилизуются и остаются в селе трудиться на липово-ананасных плантациях.
Николай (обнимая Девицу-красу — бывшую косу). Не плачь, милая!.. Без косы я тебя еще больше любить буду!.. А косу мы тебе с получки новую справим. Еще натуральнее!..
Слышен шум жены Николая.
Жена (появляясь). Не могу я без тебя, Коля! Совсем не могу!..
Николай. Почему?..
Жена. Потому что Эдуард пропал!..
В душе героя снова готова подняться буря. Адмирал тревожно поглядывает на барометр. Матросы надевают спасательные жилеты.
Николай (глядя одним глазом на жену, другим — на невесту). Что же нам теперь делать?..
Валетов (появляясь). Может, постричься интересуетесь?..
Жена (увидев его). Эдуард?!
Все целуются: жена с Эдуардом, муж с Девицей, адмирал с матросами. На липах пышно расцветают ананасы. Появляется замминистра Петр, вышедший на пенсию в связи с переходом на другую работу.
Варфоломеевна (умиленно). Ну что вам сказать, дети мои?.. Любите друг друга!..
Пунктик. Вот это правильно… Это еще и ентот… Шопенгауэр говорил. Своим детям…
Фамилия Шопенгауэр как громом поражает присутствующих. Все застывают на своих местах и в глубоком раздумье жуют липовые ананасы.
Занавес
«Спрут-90»Кинопародия
В начале девяностых был очень популярен итальянский сериал «Спрут». А чем популярнее вещь, тем больше хочется написать на нее пародию. Что мы тогда же и сделали…
Комиссар местной полиции Паоло Кампанья в самый разгар борьбы за чистоту рядов местной полиции обнаруживает, что один из его сотрудников — Джузеппе Каналья — берет взятки. Возмущенный Кампанья вызывает смущенного Каналью к себе…
Кампанья. О Мадонна! Какой позор! Брать взятки! И это где?! В нашей самой чистой, непорочной, как Дева Мария, сицилистийской… то есть, это, сицилийской полиции?! Вот уж действительно, как говорится, паршивая овца все стадо портит!.. Вызывайте!
Дежурный. Все стадо?
Кампанья. Нет, этого мерзавца Джузеппе!..
Дежурный. Джузеппе!..
Входит Джузеппе.
Кампанья. Джузеппе! И не стыдно тебе, Джузеппе?! Я не могу поверить!.. Ведь мы на тебя так рассчитывали!.. Простой крестьянский парень!.. Из рабочей семьи!.. Без всякого образования!.. В общем, настоящий юрист!.. И вдруг!..
Джузеппе. Да, господин комиссар, да… Даже не знаю, как это меня угораздило!
Кампанья. Говори, кто дал тебе твою первую взятку?! (Джузеппе отрицательно мотает головой.) Ну?.. (Мотает головой.) Так! Твое счастье, что у нас во время допросов, как известно, никого не бьют!.. Но ты меня знаешь, Джузеппе! После допроса я тебя так отделаю!.. Говори!..
Джузеппе. Не помню…
Кампанья. Чезаре ко мне!..
Дежурный. Чезаре!..
Входит Чезаре.
Кампанья. Чезаре, я приказываю тебе немедленно арестовать Джузеппе!..
Джузеппе. Не нужно, господин комиссар! Я уже вспомнил!.. Первую взятку дал мне как раз Чезаре!..
Кампанья. Чезаре?! Что я слышу?.. Как же ты мог, Чезаре?! Отличник полиции! Наставник молодежи! Столько лет отдавший охране нашей сицилистийской… то есть, это, сицилийской собственности!.. Значит, так!.. Джузеппе! После того как Чезаре арестует тебя, ты немедленно арестуешь Чезаре!.. Антонио ко мне!
Дежурный. Антонио!..
Входит Антонио. Он под большим шофе.
Кампанья. Слушай меня, Антонио! Тебе как начальнику отдела вооруженной охраны ликеро-водочного завода я поручаю охрану этих ужасных преступников!.. Взять их!.. (Антонио не реагирует.)Антонио! Ты слышишь меня, Антонио?! Ты что, пьян?!! Отвечай!.. (Антонио икает.) Это не ответ, Антонио!.. Позор! Ты же пропил честь мундира!..
Антонио. Подумаешь, честь!.. Я и мундир пропил!..
Кампанья. О Мадонна!.. Так!.. Чезаре, Джузеппе! Значит, сразу после того, как Антонио возьмет вас, вы вдвоем возьмете Антонио!.. И будете держать его, чтобы он не упал!.. Винченцо ко мне!..
Дежурный. Винченцо!..
Кампанья. Ну сейчас вы у меня попляшете!.. (Входит Винченцо.) Винченцо! Приказываю тебе немедленно отвести этих мерзавцев в тюрьму! («Мерзавцы» начинают радостно танцевать.) Что это вы делаете, негодяи?..
Джузеппе. Как что? Пляшем, господин комиссар!.. (Пляшут.)
Кампанья. Отчего?!
Чезаре. От радости, что вы поручили это сделать именно Винченцо!..
Кампанья. Идиоты! Чему вы радуетесь! Вся Италия знает, как Винченцо ненавидит преступников!..
Джузеппе. Вот именно!.. И поэтому держит у себя в тюрьме исключительно честных людей!.. (Пляшут.)
Кампанья. Да подождите!! Винченцо! Что я слышу?! И не стыдно тебе?! Ты же член партии, христианский демократ!.. Как же твоя партийная совесть позволила тебе?.. Все! Значит, делаем так!.. Джузеппе, Чезаре и Антонио! Слушай мою команду!.. В то время как Винченцо будет вести в тюрьму вас, вы, в свою очередь, будете вести в тюрьму Винченцо!.. Тем более что это по дороге!.. Так, кто у нас еще остался на свободе?..
Дежурный. Джакомо, господин комиссар.
Кампанья. Джакомо ко мне!
Дежурный. Он занят!..
Кампанья. Чем?!
Дежурный. Крупным хищением на базе промтоваров.
Кампанья. Вот молодец! Берите пример!.. Ну и что, выяснил наш Джакомо, кто там занимается этими хищениями?!
Дежурный. Я же говорю: наш Джакомо и занимается…
Кампанья. Кошмар!.. Так что же, получается, у нас в полиции вообще нет ни одного честного человека?!
Джузеппе. А вы, господин комиссар?
Кампанья. Да нет, я серьезно спрашиваю!.. (Пожимают плечами.) Ну ладно… Тогда слушайте мой последний приказ!.. Объявляю операцию по очистке наших рядов под кодовым названием «Тайфун»!.. Итак, вниманию всех постов и должностей! Начинаем очистку!.. Значит, группа захвата арестовывает группу прикрытия! Та, в свою очередь, арестовывает опергруппу! И вместе с уже арестованной группой работников управления дружной группой движутся в тюрьму!.. (Строятся, маршируют.) Кстати, не забыть бы как следует запереть тюрьму…
Джузеппе. Так кто ж ее запрет, господин комиссар, когда все арестованы?!
Кампанья. Правильный вопрос!.. Тогда делаем так: заходим в тюрьму, запираем ее изнутри, а ключ выбрасываем в форточку!.. Все! Передайте прокурору республики, что операция по очистке наших рядов успешно завершена. Все ряды арестованы!..
Дежурный. Кому передавать, господин комиссар? Только что сообщили, что прокурор республики, узнав о готовящейся чистке рядов, тут же бежал в другую республику!..
Музыка: «Если кто-то кое-где у нас порой…», «О соле мио!».