– Да! Юмор!
– О! – оживился Чаплин. – Ну расскажите что-нибудь смешное!
Я начал соображать, что ему рассказать. Вспомнил одну нашу убойную блиц-миниатюру. Выходит Витя Ильченко:
– Мария Ивановна, позовите ко мне Сидорова!
Я выходил.
– Товарищ Сидоров?
– Да!
– Вон отсюда!
Великий комик молчал.
– Ну-ну, дальше что? – спросил он.
Я сказал:
– Все!
– Я просил что-нибудь смешное!
– У нас смеялись!
– Так он что, – спросил Чаплин, – его уволил?
– Ну да!
– За что?
– Ну он, наверное, плохо работал, прогуливал.
– А в чем юмор?
– В неожиданности. Он не ожидал, что его так быстро уволят!
– А профсоюз? – спросил Чаплин.
– Я лучше расскажу вам одесский анекдот. Встречаются две женщины, одна спрашивает: «Где вы были вчера?» – «У Гриши!» – «Что вы делали?» – «Ой, я три часа играла им на рояле!» – «Да! Я тоже не люблю эту семью!»
С Чаплином случилась истерика, он хохотал, вытирая слезы.
Я сказал:
– Мне очень приятно, что вам понравился одесский юмор. И вообще, Одесса – необычный город, второго такого города в мире нет. Я здесь жил напротив театра оперы и балета. Кстати, мы с вами уже возле него! А вон моя квартира, там сейчас японский ресторан, называется «Суицидо». Хотите суши?
– А что это?
– Сырая рыба.
– У них что, нет времени сварить? – неудачно сострил он.
– А вот наша гордость – театр оперы и балета, первый в мире, есть еще в Вене, тех же архитекторов, но у них там не получилось! Хотите, сходим на «Паяцы»? Думаю, что будет трудно достать билеты.
Мы вошли в кассу. В окошке, как в амбразуре, за решеткой сидело лицо в очках, примерно двенадцать диоптрий, и не моргая смотрело на меня.
– Ты думаешь, я тебя не узнала? Думаешь, ты так состарился? А это кто?
– Это со мной, Чаплин.
– Не знаю. Так что тебе?
– Я бы хотел показать ему театр, послушать «Паяцы».
– Сколько билетов?
– Два.
– Два! А три! А сто! А двести! Никто в оперу не ходит. Смейся, паяц!
– Она меня не узнала! – обиделся великий клоун. Он надолго задумался.
– Чем опечалены, гений? – спросил я.
– Марсель Марсо умер, великий и неповторимый.
Он остановился у витрины, где стоял клоун, похожий на него.
– Боже, это я? Почему я такой длинный?
– Видимо, из уважения, – польстил я.
В это время ко мне подошел незнакомый пожилой одессит:
– Привет! Ну как ты?
– Ничего!
– Ты такой же, Роман! Совсем не изменился!
– Наверное, раз вы меня узнали.
– Как здоровье?
– Ничего, держусь!
– Чувствуешь себя хорошо?
– Да.
– Ну слава богу! – отошел, вернулся: – А это кто?
– Чаплин.
– С Молдаванки?
– Нет, с Голливуда!
Отошел, подошел:
– А он как себя чувствует?
– Тебя Роман зовут? Ты еврей? – спросил Чарльз.
– Да! – заплакал я и проснулся. Было часа три ночи.
Я стал вспоминать его фильмы, многие я видел за границей. Подумал: боже, какой он гениальный режиссер, композитор, сценарист, комик, трагик, лирик! Было уже четыре часа ночи. Я принял снотворное и уснул.
– Где ты был? – спросил Чаплин. – А сколько сейчас времени?
– Еще рано, а что?
– У меня часы остановились, лет пятьдесят тому назад. Это часы моего деда, и никто не может их починить.
– Вы поспите, а потом мы что-нибудь придумаем.
– Ничего вы не придумаете. Я был во многих странах, и никто не берется их чинить.
И, когда мы опять пошли гулять по городу, я зашел в первую попавшуюся часовую мастерскую. Человек пять выскочили навстречу. Ну, думаю, узнали!
– Роман! Здравствуйте! Как вы сюда попали?
– Да вот, шел с другом, у него часы не ходят!
– Сейчас не только ходить, бегать будут! Славик!
Вышел Славик:
– О-о, кого я вижу! Чему мы обязаны?
– Да вот, у друга часы, никто не может починить.
Славик зашел в будочку, вынул лупу, вскрыл часы, клизмочкой сдул пыль и ахнул:
– Это ваши часы?
– Он не говорит по-русски. Это часы его деда.
– Боже мой! Я впервые вижу такие часы, их в мире штук пятьдесят! Здесь написано: «Чаплину от Дж. Вашингтона»!!!
Он долго ахал, охал, потом сказал:
– Зайдите завтра.
– Завтра он уплывает.
– Хорошо. Зайдите в пять!
Мы пришли в четыре. Он сказал:
– Я же сказал в пять!
Мы зашли в пять. На пятачке в мастерской был накрыт стол! Тюлечка, картошечка! Водочка! Зелень! Скумбрия!
– О! – сказал Чаплин. – Где вы достали скумбрию?
– Турки прислали. Прошу к столу!
Вышли еще человек пять, красивые девушки. У них там был комбинатик – часы, обувная мастерская, портновская.
– Давайте выпьем за нашего земляка, мы вас, Роман, очень рады видеть! И за вашего друга! Кстати, вот ваши часы! Ходят как часы! И не только ваши дети, но и внуки будут сверять время по этим часам!
– У вас действительно смешной город. – Мы опять шли по Одессе. – Смотри, объявления: «Ремонт позвоночника», «Обмен валюты оптом», а вот: «Продается квартира, 5 комнат, мрамор из Бразилии, евроремонт, цветущий сад, и никаких сволочей». Мое судно будет стоять еще два дня, – продолжил Чаплин. – Я решил снять номер.
Мы вошли в гостиницу.
– Будь ласка, – сказал Чаплин на украинском языке, – прошу люкс на ніч та що-небудь поїсти.
– Фамилия?
– Чаплин.
– Только без шуток! Я серьезно спрашиваю!
– Чаплин.
– А чего усы рыжие? И один ус отклеился? Рома, где ты его нашел? Чаплин давно умер! На, приклей ему ус, а на люкс у вас не хватит денег!
В другой гостинице был только одноместный, без окна, туалет в коридоре, с мертвой мышкой в ванной. Я позвонил администратору:
– Девушка! В чем дело? Мертвая мышь в ванной!
– Да? Слава богу! Она сдохла! Пусть лежит! Не трогайте пока! Мы их травим.
– Девушка! Он комик знаменитый! Американец!
– Вот пусть там и смешит! Чмурик!
– Я проголодался, – простонал Чарльз Спенсер.
– Здесь нет ресторана, мы пойдем к маме.
Только во сне можно приготовить за двадцать минут фаршированную рыбу, холодец, селедку под шубой, чернослив с орехами внутри – сверху сметана, синенькие трех видов, фаршированные перцы, борщ, вареники с вишней.
Он ел молча, задумчиво, потом сказал:
– Помните, как я в фильме облизывал гвозди и ел подметку вилкой и ножом? Спасибо!
У дверей мама протянула ему авоську с едой:
– Покушаете на пароходе.
– Сенк ю!
Чаплин развернулся, крутанул тросточку, приподнял котелок и пошел своей походкой, подтягивая штаны.
Папа и мама рассмеялись – они не знали, кого я привел! Они знали Раджа Капура и Кадочникова!
Я привел его в номер, он сразу уснул. А я проснулся, было шесть утра. Уснуть не мог и подумал: «Господи! Если его уже не помнят, так же могут забыть и «Аншлаг»!»
Мои размышления прервал телефонный звонок:
– Это гостиница «Свежая рыба», Роман. Где твой Чаплин? Он не заплатил за телефонные разговоры! И свистнул пепельницу!
Я вспомнил, что сплю, закрыл глаза и увидел Чаплина на Привозе. Он ходил с гламурной блондинкой. Я присмотрелся – Собчачка!
– Познакомься! – сказал Чаплин.
– Чарли! Где пепельница?
Он покраснел:
– Это сувенир, вот написано «Одесса». А это Привоз. Смотри! Бычки в томате! Дунайская хамса! Бьютифул! Живая камбала! Май гад!
– Господа! Берите свежую камбалу! Сэр!
– Хау мач? – спросил Чаплин.
– Твенти долларс! – ответила без акцента продавщица.
– О! Но я не довезу ее до Голливуда, она испортится!
– Ой, довезете! Я вам выньму кишки!
Тут я во сне начал хохотать, подскочил, ударился о плафон и опять уснул.
За нами ходила по Привозу толпа.
– Кто это? Что-то знакомое! Чем он торгует?
– Это Чаплин.
– Боже ж мой! «Огни большого города»! «Диктатор»! – загудел Привоз. – Чаплин!.. Чаплин!.. Чаплин!..
И вдруг все исчезло. Он летел в сторону порта.
В следующую ночь он мне приснился только под утро. Я стоял в порту у причала, огромный теплоход медленно отходил от пирса. Чаплин стоял на корме, размахивал котелком. И уплыл!
Больше он мне не снился. Пока…
Наш юмор
Юмор в Одессе я называю разговорным джазом, потому что здесь нужен абсолютный слух: пойдешь налево – юмор угробишь, пойдешь направо – загубишь интонацию. Одесский язык требует точной интонации, чуткости к музыке слова, легкости.
Здесь…
Как-то в Одессе ко мне подошел мальчик лет восьми:
– Дядя Рома, я вас первый раз вижу живым!
– Ну и какое у тебя впечатление?
– Я думал, что вы хуже! А вы нормальный!..
На стадионе возле меня сидел мальчишка лет одиннадцати. Он увидел своего друга на противоположной трибуне и закричал:
– Придурок, иди сюда! Здесь место есть, придурок! Придурок, место для тебя есть! Придурок!..
Он кричал полтора часа, он был синий! Его били по голове, он всем мешал, но он орал:
– Придурок! Место есть!..
Так он любил своего друга.
А главное, никогда не знаешь, чем закончится разговор.
Два одессита стоят разговаривают. Подходит третий, незнакомый, слушает часа два, потом бросает:
– Ой, не морочьте голову! – и уходит.
Звоню в Одессу из Москвы:
– Алло! Алло! Это Одесса?
Какой-то старичок:
– Пока да!
Та же гостиница. Иду с пляжа в шортах. Навстречу горничные – одна молодая, другая пожилая. Молодая здоровается:
– Мы так рады вас видеть! Как здоровье?
Пожилая:
– Кто это?
Молодая:
– Да вы что, Зина, это же Карцев, что вы, он в люксе живет!
Пожилая:
– А я думала, иностранец! Я ему каждый день меняла полотенца!
Больше я ее не видел. Ни ее, ни полотенец…
На одной из одесских Юморин зашли мы с компанией в ресторан. Встретили нас возгласами:
– О! Кого мы видим!.. Чем обязаны?..
Подходит ко мне официант принять заказ.