Спешившись в четвертый раз, женщина снимает с головы то, что, как ты видишь, оказывается длинным иссиня-черным париком с челкой. Волосы под париком – каштановые, как у тебя, и стянуты назад в тугой пучок. Ты узнаешь ее. Это та самая молодая женщина, которую ты видела выходящей из лифта сразу после своей регистрации. Ты даже не подозревала, что она окажется кинозвездой. Она не похожа на кинозвезду. Она похожа на тебя: такой же рост, такое же невыразительное лицо. Она исчезает в дверях отеля, а велосипед увозят с глаз долой, туда, откуда она на нем приехала. Через несколько секунд на него садится другая молодая женщина.
Камеры снова приходят в движение, но на этот раз к отелю на велосипеде подъезжает другая женщина с черными волосами. Она спешивается. Эта женщина напоминает знаменитую американскую актрису. И тут до тебя доходит: она и есть знаменитая американская актриса. Ее лицо столько раз мелькало на обложках журналов, однако даже с расстояния ты можешь сказать, что в жизни она еще красивее, еще нежнее, отличается еще бóльшим своеобразным совершенством.
Актриса отходит обратно, и кто-то из съемочной группы увозит велосипед. Минуту спустя она снова подъезжает к дверям. Теперь, когда на велосипеде едет знаменитая американская актриса, на площадке все стали сосредоточеннее и увлеченнее.
Актриса делает три дубля, а на четвертом ее нога соскальзывает с педали, та крутится, и она смеется. К ней бросается гримерша в коротком фартуке, полном кистей, и трет ей ногу влажной салфеткой, тщательно стирая следы велосипедной смазки. Сбоку подходит еще одна женщина в таком затейливом наряде, что ты решаешь, что она точно имеет отношение к костюмерной, и поправляет нижний манжет на правой штанине бриджей кинозвезды. Член съемочной группы подвозит велосипед к отправной точке. Затем кинозвезда снова подъезжает ко входу в отель, и на этот раз с педалью все в порядке. Когда сцена окончена, она поднимает руки с пальцами буквой «V» в знак победы: она может проехать на велосипеде, не испортив сцену! Съемочная группа аплодирует, и актриса преувеличенно театрально раскланивается.
Ты читала про эту известную американскую актрису в журналах и теперь считаешь, что к ней были недостаточно справедливы. Да, в жизни она красивее, но и намного проще, прямо юморная. Умеет посмеяться над собой, над своими ошибками на съемочной площадке, и группа находит это достойным аплодисментов. Ты никогда раньше не бывала на съемках, но вполне уверена, что все присутствующие на площадке восхищаются известной американской актрисой и испытывают к ней большую симпатию, чем ожидали. В том, как они окружают ее после дублей, чувствуется искренность. Подходит режиссер и отечески обнимает ее за плечи.
Судя по всему, съемки закончены, по крайней мере в этом месте. Знаменитую американскую актрису провожают в «Ридженси», но превращение уже произошло: она больше не девушка на велосипеде, подъезжающая ко входу в отель, она снова американская кинозвезда, и теперь ее окружают двое мужчин, которые, если ты не ошибаешься, наверняка ее телохранители. Они быстро проводят ее мимо зевак в холле и заводят в лифт, который дожидается их, как по волшебству. Может быть, внутри стоит третий охранник, который подгадал время, чтобы двери лифта открылись точно к появлению актрисы? Быстрота, с которой она проходит холл и возносится наверх в свой без сомнений лучший в отеле номер, настолько хорошо организована, что на этом фоне все, происходившее на съемочной площадке, кажется усилиями любителей – негоже одетых любителей.
Ты вызываешь другой лифт и поднимаешься к себе в номер. Ты представляешь, как документ лежит на столе. Ты сделала с него копии и принесла их обратно в номер, так ведь? Тебе не удается вспомнить последовательность декораций к событиям этого дня: посольство, бизнес-центр, полицейский участок, «Золотой тюльпан», «Ридженси». Все мелькает, как в рассыпанной по столу колоде карт.
На твоем письменном столе стоит ведерко с бутылкой шампанского. Карточка адресована Сабине. «Желаю вам приятного отдыха. С благодарностью, ваш управляющий».
Ты ищешь на столе документ. На столе его нет. Ни рядом со столом, ни под столом. Сдираешь с кровати покрывало. Открываешь и закрываешь шторы. Заглядываешь за телевизор, в шкафы, в чемодан. Документа в комнате нет.
Поверженная, ты опускаешься на стул за письменным столом. Смотришь на шампанское. Хочешь налить себе бокал, чтобы успокоить нервы. Борешься с пробкой. С ней что-то не так. Ты разворачиваешь бутылку пробкой к себе и рассматриваешь ее. Тянешь за пробку, и та ударяет тебя в грудь, а за ней следует шампанское, заливая тебе блузку и юбку.
– Боже! – громко вскрикиваешь ты. Прижимаешь руки к груди. Чувство такое, словно тебя подстрелили. Руки липкие, одежда мокрая. Шарф пахнет шампанским – сухими розами, и ты выпутываешься из него, снимая с шеи. Снимаешь липнущую к телу блузку, потом расстегиваешь молнию на юбке, и юбка падает на пол. Роешься в чемодане в поисках чего-нибудь, что можно сразу натянуть на себя. Вытаскиваешь унылую мятую футболку и черные спортивные легинсы.
Ты пытаешься собраться с мыслями. В соседнем номере звонит телефон. Ты вспоминаешь мужчину с назойливым телефоном в бизнес-центре. Вот где ты оставила оригинал документа. Он должен быть еще там. Ты впихиваешь ноги в кеды и берешь карту от номера.
Спуск на лифте длится вечность. Тот останавливается чуть ли не на каждом этаже, подбирая очередного постояльца. Постояльцы неизменно хорошо одеты, с чемоданами или сумками из тонкой кожи. Сумки эти лимонно-желтые или ярко-красные, на застежках молний болтаются золотые брелоки с логотипами «Шанель» или «Эрмес».
Тебе ни в коем случае не следовало покупать простой черный рюкзак. Тебе нужно было выбрать флуоресцентную подделку «Эрмес» с кучей молний, и чтобы на каждой болтался металлический брелок. Тогда вор никогда не смог бы так же запросто выйти с ней из отеля, как вышел с черным рюкзаком на плече.
Ты выходишь из лифта и направляешься прямиком в бизнес-центр. Поднимаешь крышку копировального аппарата. Внутри нет никаких бумаг. Проверяешь щель выдачи распечаток, на случай, если сделанная копия застряла там.
Ничего. Ты так и не сделала ни одной копии. Или сделала? Ты сделала одну, но лист оказался пустым. Ты перевернула полицейский отчет лицевой стороной вниз. Тебя отвлек мужчина с телефоном. И ты ушла. А полицейский отчет исчез.
Ты вылетаешь из бизнес-центра; дверь хлопает у тебя за спиной.
Ты подходишь к стойке регистрации, и стоящая за ней длинноволосая женщина спрашивает:
– Вы ищете фитнес-центр?
– Нет, – в недоумении отвечаешь ты, пока до тебя не доходит, что единственным объяснением твоего прикида может быть желание позаниматься в спортзале.
– Вообще-то, – произносишь ты, потому что это слово тебя успокаивает, делает тебя менее истеричной в глазах окружающих, – ты на это надеешься, – чем кажется тебе самой. – Сегодня я по ошибке оставила в копировальном аппарате очень важный документ, но теперь его там нет.
– Вы уверены, что оставили его в аппарате?
– Да, уверена. Вам кто-нибудь что-нибудь приносил?
– Не думаю, – длинноволосая женщина роется под письменным столом. – Здесь ничего нет.
Администратор окликает коротковолосую женщину, работающую через компьютер от нее. Коротковолосая женщина оглядывает свой стол и пожимает плечами.
– Нет, – говорит длинноволосая женщина. – Ничего не приносили.
– А у вас есть стол находок?
– Что-что?
– Место, куда приносят потерянные вещи? Чтобы другие постояльцы могли их найти?
– Это место здесь.
– Может быть, горничные знают? Они убирают в бизнес-центре?
– Да, но им нельзя ничего брать. – Не успеваешь ты попросить, как администратор звонит в обслуживание номеров. Ты чувствуешь, что она на твоей стороне.
Администратор говорит по-арабски и ждет. Отодвинув трубку ото рта, она обращается к тебе:
– Они проверяют.
Проверка длится две минуты.
Женщина снова говорит по телефону и вешает трубку.
– Ничего нет.
Ты возвращаешься в бизнес-центр и заглядываешь под каждый компьютер. Осматриваешь каждый сантиметр под крышкой копировального аппарата: пусто.
Ты проходишь мимо женщины, работающей в киоске обмена валюты. У тебя появляется идея.
Ты подходишь к окну.
– Вы не видели, чтобы сегодня после обеда из бизнес-центра выходил кто-нибудь с документами в руках?
– Pardonnez-moi?[15] – переспрашивает она, наклоняясь ближе к стеклу.
Ты повторяешь то же самое громче.
– Вы спрашиваете, не выходил ли из бизнес-центра кто-нибудь с документами?
– Да.
– Все выходят из бизнес-центра с документами. Туда ходят их распечатывать.
Женщина в киоске обмена валюты и раньше тебе не нравилась, но теперь ты люто ее ненавидишь.
Ты решаешь найти управляющего. Он тебя вспомнит и войдет в твое положение.
Ты направляешься к центральному входу, где управляющий снова беседует с неряшливо одетым киношником. Вид у него недовольный. Киношник выглядит еще расхристаннее, чем раньше.
Ты останавливаешься рядом с ними и переминаешься с ноги на ногу. Наверное, управляющий чувствует твое присутствие, потому что поднимает взгляд на тебя.
– Фитнес-центр в ту сторону, – машет он рукой.
– Спасибо, – отвечаешь ты. – Вообще-то, мне нужна помощь по другому поводу.
– Секундочку, – говорит он и продолжает жаркую дискуссию с киношником.
– Вам нельзя снимать в холле в понедельник. В понедельник у нас заезд участников очень важной конференции, и нельзя, чтобы их знакомство с «Ридженси» началось с вида вашей съемочной группы.
Киношник протестует.
– Снимайте во вторник, но про понедельник забудьте. Тогда мы успеем объяснить гостям, что здесь происходит и почему у вас такой небрежный дресс-код.
Разговор окончен, и теперь твоя очередь.
– Спасибо за шампанское, – произносишь ты.
Управляющий смотрит на тебя в упор, очевидно, не узнавая тебя в спортивных штанах.