Родрика Данкейка усадили первым. Вопль боли, грудь Горменда пронзил холодок. Его ждёт то же самое, пусть через минуты, но ждёт.
Вопли насаживаемых на колы людей, размеренные удары киянкой об дерево, равнодушное лицо Колдуна-Ласки.
Горменда подхватили воины Колдуна, он задёргался.
— Не ссы, всего один раз кранк, и всё! — "приободрил" его один из держащих руки воинов. Голос с хрипотцой звучал насмешливо.
— Пошел ты… — Горменд сплюнул под ноги.
— Я-то пойду, а ты вот поплывешь, хе-хе… — воин ударил его бронированной рукавицей под дых.
Изо всех сил вырываясь и рыча, Горменд не смог пересилить воинов Колдуна. Его положили животом на бревно, привязали пеньковыми верёвками, сзади подошел воин с деревянным колом. Удар киянкой. Боль пронзила тело от паха до головы. Глаза чуть не вырвались из орбит, а тело будто парализовало. Всё завершилось болью под правой лопаткой. Кол подняли и вставили в отверстие по центру платформы. Боль, испытанная Гормендом, была невыносимой. Тронулась лодка на воде, которая потянула платформы за собой.
Удар об воду ещё глубже насадил Горменда на кол, сознание померкло.
Холм посреди болот
— Есть какой-то смысл в этом особом укладывании подопытных? — спросил Рон.
— Да, спираль наиболее удобная форма работы с живой энергией. — объяснила Листочек. — От края каждого витка пройдет энергия, сфокусировавшись в центре. Так мы сможем использовать её для ритуала.
— Эм… Ладно. — Рон мотал на ус. — А нахрена вы их кашей из семечек чардрев кормили?
— Чтобы не сбежали. — ответила Листочек. — Ты привёл тысячу, а значит нам предстоит много работы.
— Каковы шансы на успех? — на всякий случай спросил Рон. Неприятно будет, если окажется, что он зря два месяца гонял по побережью и отлавливал железнорожденных.
— Должно сработать. — уверенно заявила Листочек.
— Когда начнёте? — спросил Рон.
— Прямо сейчас. — с этими словами она подошла к сложенным один на другого камням в центре спирали и разрезала себе ладонь обсидиановым ножом. Кровь потекла на верхний камень, а остальные четверо начали закалывать лежащих неподвижно железнорожденных.
Рон покинул зону спирали, предпочтя наблюдать со стороны.
Дети Леса ходили быстро, не затрачивая слишком много времени на убийство. Хотя, технически, они уже были большей частью мертвы, так как им дали по три ложки каши, что прикончит даже опытного древовидца. Может они ещё дышат и видят глюки, но через три-четыре часа на этом поле лежали бы одни трупы.
Витки спиралей формировали из тел, лежащих по пять рядов, поэтому фигура получилась не такой уж и большой, как ожидал Рон.
Тысяча смертей, а Листочек уже едва стоит на ногах. Она зачитала какое-то заклинание, что отняло у неё минут тридцать. Её руки наполнились визуально обнаружимой магической энергией золотистого цвета. Она вознесла руки вверх, а затем резко опустила их на камень.
Земля содрогнулась, из центра спирали вспышкой распространилось какое-то магическое влияние, Рон почувствовал это кожей.
Листочек отступила от камня, развернулась и направилась к Рону.
— Камень нужно спрятать, лучше под землёй. — сообщила она. — Северная часть болот высохнет, там очень скоро можно будет сажать ваши культуры.
— Огроменное спасибо вам, Дети Леса! — радостно заулыбался Рон. — До последнего момента думал, что вы меня развели на жертвоприношение Старым Богам.
Рон уже видел перед глазами, как крестьяне вкалывают на плодородной почве, получая по шесть урожаев за год.
— Трупы лучше сжечь, но без магии. — посоветовала Листочек. — Они скоро загниют.
— Хорошо. — кивнул Рон. — Не зря подохли, сволочи…
Чёрный человек
— Совесть мучает? — спросил Рон у своего отражения в зеркале. На дворе ночь, жена спит, а он стоит перед баснословно дорогим зеркалом и смотрит себе прямо в глаза.
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Где-то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.
"Слушай, слушай! —
Хрипит он, смотря мне в лицо,
Сам все ближе
И ближе клонится. —
Я не видел, чтоб кто-нибудь
Из подлецов
Так ненужно и глупо
Страдал бессонницей.
— процитировал тихо Рон. "Чёрный человек". Сергей Есенин, русский поэт Серебряного века. Рон читал его в рамках изучения русского языка, когда-то давным-давно. -
"Чёрный человек!
Ты прескверный гость!
Это слава давно
Про тебя разносится".
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу…
Рон отошел от зеркала, присел к столу и поднял кубок с вином. Глоток на половину кубка, рукав вытирает рот.
…Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один…
И — разбитое зеркало…
Тысяча жизней. И убил ведь даже не он. Он отловил их всех, доставил к Детям Леса, а те принесли их в жертву. Но, ради него.
Может если бы он сам?.. Сути не меняет. Как короток отсюда путь до тьмы? Воландеморт начинал с малого, а Рон сразу сыграл по-крупному. Чёрный человек…
Они сами знали на что шли, случайных людей там не было, но всё равно терзает душу совесть. Верный признак того, что она есть. Или хочет быть.
Может это даже хорошо, что Рон вообще задаётся подобными моральными вопросами? Станнис бы не остановился, не задумался бы даже. Рон понял это в процессе первой беседы, это знал и Эддард Старк. Нынешний король.
Но факта уже ничто не отменит. Он принёс в жертву Старым Богам тысячу человек, а Старые Боги ответили…
Реки Горячки больше нет, только Колдовской канал. В течение двух недель болота, на дистанцию десяти миль вокруг места жертвоприношения, подсохли, заколосились сочной травой и цветами. Куда-то пропали впадины и овраги, выросли непонятно откуда взятые деревья, даже одна роща чардрев появилась. Ценою тысячи жизней.
Да, это были отборные ублюдки, пришедшие на Север с целью грабежа, насилия и убийства. Но, были.
Рон мог бы мощнейшим усилием воли заставить себя не думать об этом, погасить щемящее душу чувство, но… Это ведь делает его человеком?
И ведь гложет не факт убийства людей сам по себе. Он убивал и до этого, Тирелла вспомнил впервые только что, десятки людей, чьих имён он не знал и не узнает — они не важны. Как и не важны имена тысячи железнорожденных. По ним на Севере никто не всплакнёт, семьи их отпели давно, многие пленные месяцами сидели в тюремных бараках.
Но гложет не факт, гложет характер. Жертвоприношение.
Рон дал себе обещание больше так не делать. Должны быть границы. Да и магия Детей Леса какая-то неправильная. И не помогла она им, они всё равно проиграли, а наследие их вот — за окном. Сочная трава, такой давно не видели на Севере, может даже не росла она так здесь никогда. Пышные деревья, могущественная богороща — тысяча смертей. Всего или целых?
Время было позднее, сеанс самокопания нужно прекращать. Рон аккуратно лёг на кровать, приобняв Миру и прикрыв её одеялом.
Волчий лес
"Ох, еле утёк!" — Джейме переводил дух, сидя на пеньке.
Странно, но из сожженного Винтерфелла сбежать было легче, чем из крестьянской деревеньки с куском окорока и бурдюком воды.
"А что тут думать? Я благородный воин — меня не учили воровать" — подумал Джейме, выдернув из бурдюка пробку.
"Благородный… Три года, почти три года в застенках Винтерфелла!" — Джейме несколько раз вдохнул и выдохнул, чтобы восстановить дыхание и сделал глоток из бурдюка.
Он сейчас был похож на оборванца. Обросший, бородатый, грязный, в рванье. Он не мылся три года. Воняло от него так, что даже человек может взять след.
"И как я предстану перед Серсеей?" — подумалось Джейме.
Теперь, когда Роберт уже давно мёртв, можно участить встречи, живя вместе почти полноценно. Да, главное добраться до Королевской гавани… Хотя, лучше до Утёса Кастерли, нужно хорошенько отлежаться и подлечиться перед явлением Серсее. Точно, так будет лучше.
Эддард Старк заплатит за всё. Король? Да что он о себе возомнил вообще?
Удивительно было узнать, что Север теперь независим. Нэд Старк? Скажи ему это кто три года назад, он рассмеялся бы ему в лицо. А сейчас это проза жизни, не шутейка какая.
Но больше ему не хватало общества людей. Старк запретил страже разговаривать с ним. А еду ему приносил молчаливый здоровяк, который бормотал себе под нос какую-то мелодию и ругательства. Уолдер? Или как там? Говорил он неразборчиво, а на вопросы лишь наступленно зыркал из-под бровей. Нелюдимый тип.
Новости приходили крупицами. Джейме знал, что Винтерфелл брали одичалые, так как в темнице укрылись остатки гарнизона и часть мирных жителей. Удалось поговорить с одной служанкой, это было незабываемо, просто десяток слов, но они тогда были ценнее золота.
И вот, второе яркое событие — сожжение Винтерфелла в драконовом пламени. Решетка камеры погнулась, у Джейме будто в голове щелкнуло, отупение как водой смыло, он расковырял петли решетки гвоздём, который два года назад слетел вместе с дерьмом с сапога Уолдера, дождался ночи, тихо пробрался через пустую бытовку охраны, украл там меч, немного еды, а затем выбрался на улицу. Коня заметил сразу, кража много времени не заняла. Некоторые стены оплавились до земли, поэтому проблем с выходом из замка не было.
Скакал безостановочно три часа, петляя и путая след, часто пересекая ручьи и постоянно озираясь, боясь увидеть погоню…