И тут звонит телефон.
Эмма слышит звонок, уже дойдя до середины коридора. Думает, не вернуться ли бегом и не взять трубку… но она и так уже опаздывает, да и наверняка это мама или сестра, звонят узнать, как прошло собеседование. Она слышит, как в конце коридора открывается лифт. Бежит, чтобы успеть, и двери лифта закрываются именно в тот момент, когда включается автоответчик…
— «…оставьте сообщение после сигнала, и я вам перезвоню».
— Привет, Эмма, это Декстер. Что я звоню? Я тут на станции рядом с родителями, только что был у мамы и… вот, хотел спросить, что ты сегодня вечером делаешь. У меня билеты на премьеру «Парка Юрского периода»! Вообще-то, думаю, сам фильм мы уже пропустили, но как насчет вечеринки в честь премьеры? Только ты и я? Там будет принцесса Диана, а я помню, как ты любишь всяких знатных персон. Извини, это я, конечно, издеваюсь… если ты сейчас слушаешь. Возьми трубку, Эмма. Пожалуйста, пожалуйста, возьми. Тебя нет дома? Ах да… я вспомнил, ведь у тебя сегодня свидание. С крутым парнем, а? Что ж, повеселись как следует, а потом позвони, когда вернешься… если вернешься. Расскажешь, как все было. Нет, правда, позвони мне как можно скорее… — У него срывается голос. Он делает глубокий вдох и продолжает: — Просто у меня был на редкость дерьмовый денек, Эм. — Голос его дрожит. — Кажется, я только что сделал что-то очень, очень плохое. — Надо бы повесить трубку, но он не может. Он хочет увидеть Эмму Морли, чтобы покаяться в своих грехах, но она на свидании. Растянув губы в улыбке, он добавляет: — Позвоню тебе завтра. Хочу знать всё в подробностях! Уцелели ли мужские сердца.
Он вешает трубку. Уцелеет ли его сердце?
Рельсы дребезжат, он слышит гул приближающегося поезда, но не может ехать, не в таком состоянии. Он просто подождет следующего. Подходит лондонская электричка и как будто ждет его, вежливо гудя, но Декстер стоит в укрытии, за пластиковым щитком телефонной будки, и чувствует, как сжимается лицо, дыхание становится прерывистым и частым, а когда начинает плакать, то снова успокаивает себя, повторяя, что это все таблетки, таблетки, таблетки.
Глава 7Комик месяца
Сидя за столиком на двоих в ресторане «Форелли», который находится в Ковент-Гарден, Иэн Уайтхед посмотрел на часы. Та, кого он ожидал, опаздывала на пятнадцать минут, но, по-видимому, это было частью сложной игры в кошки-мышки, без которой не может быть свиданий. Что ж, игры так игры. Он опустил ломтик чиабатты в маленькое блюдце с оливковым маслом, точно обмакивая кисть в краску, раскрыл меню и стал прикидывать, какие блюда ему по карману.
Жизнь выступающего комика пока не принесла ему богатства и телеэфиров, как он некогда рассчитывал. Каждую неделю воскресные газеты кричали о том, что комедия это новый рок-н-ролл, — так почему он по-прежнему вынужден бороться за место у микрофона в дешевых клубах вроде «Сэра Смехолота» во вторник вечером? Он адаптировал свой материал под нынешнюю моду, уменьшив количество политических острот и антропологических наблюдений и по очереди испробовав характерную комедию, сюрреализм, комические куплеты и скетчи. Но зрители все равно не смеялись. Попытка шутить более дерзко привела к тому, что ему надавали тумаков, а участие в группе комической импровизации воскресными вечерами лишь доказало, что он умеет быть несмешным, и выходит это у него совершенно спонтанно и незапланированно. И все же он упорно шел к своей цели и продолжал ездить в обе стороны по северной ветке метро и кругом по кольцевой, пытаясь хоть кого-то рассмешить.
Возможно, все дело в его имени, Иэн Уайтхед? Оно просто не смотрится на афишах под прожекторами? Он даже задумывался о том, не поменять ли его на более звучное, «мужское» и односложное, например, Бен, Джек или Даг. А пока не определился со своим комическим амплуа, устроился на работу в «Соникотроникс» — магазин электроники на Тоттенхэм-Корт-роуд, где нездорового вида молодые люди в футболках продавали оптические приводы и видеокарты нездорового вида молодым людям в футболках. Платили там не ахти сколько, зато вечером он был свободен и мог выступать, да и коллеги часто покатывались со смеху, слыша его новые шутки, а это всегда приятно.
Но лучшее из того, что дала ему эта работа, состояло в том, что однажды в обеденный перерыв он встретил Эмму Морли. Он стоял у здания церкви сайентологов, раздумывая, не пройти ли тест на определение типа личности, и вдруг увидел ее, хотя ее почти не было видно за огромной плетеной корзиной. И когда он обнял Эмму, Тоттенхэм-Корт-роуд вдруг словно засияла, превратившись в улицу его мечты.
Это было их второе свидание, и он сидел в модном современном итальянском ресторане неподалеку от Ковент-Гарден. Лично он предпочитал острую еду со специями или что-нибудь соленое и хрустящее и с большим удовольствием съел бы карри. Но он был достаточно умен и знал этих капризных женщин, которые вечно требуют свежих овощей. Он проглядел меню в поисках ключевых слов: салями, острые колбаски, перец чили. Снова посмотрел на часы — Эмма опаздывала уже на двадцать минут, — и живот его подвело, частично от голода, частично от любви. Годами его сердце и живот были влюблены в Эмму Морли, и это была не просто сентиментальная платоническая влюбленность, но самое что ни на есть плотское желание. Все эти годы он помнил (и будет помнить до конца жизни) однажды увиденную картину: Эмма стоит в комнате для персонала «Локо Кальенте» в луче полуденного солнца, похожем на свет под куполом церкви; на ней трусы и лифчик от разных комплектов, и она орет на него, чтобы убирался и закрыл за собой дверь.
Не подозревая, что он думает о ней, Эмма наблюдала за Иэном, стоя возле стойки метрдотеля; она отметила, что он явно стал выглядеть лучше, чем пару лет назад. Шапка тугих светлых завитков исчезла, теперь он стригся коротко, слегка приглаживал волосы воском и в целом уже не выглядел деревенским парнем, только что приехавшим в большой город. Ели бы не ужасная одежда и этот вечно приоткрытый рот, его даже можно было бы назвать симпатичным.
Хотя ситуация была для нее непривычна, она понимала, что пришла в классический ресторан для свиданий — довольно дорогой, с не слишком ярким светом, непретенциозный, но и не дешевый — в общем, одно из тех мест, где на пиццу кладут свежую руколу. Здесь было романтично, но без перебора, и, по крайней мере, это была не индийская забегаловка с карри или, упаси боже, не «Локо Кальенте» с рыбными буррито. Здесь были пальмы и свечи, а в соседнем зале пожилой музыкант играл на рояле известные мелодии Гершвина.
— Вас ожидают? — спросил метрдотель.
— Парень за тем столиком.
На первое свидание Иэн пригласил ее в «Одеон» на Холлоуэй-роуд, чтобы вместе посмотреть фильм «Зловещие мертвецы-3: Мертвецы в Средневековье». Эмма не была снобом или одной из тех, кого напугаешь мертвецами, и, в отличие от большинства женщин, была способна оценить хороший ужастик, но даже ей выбор Иэна показался странным и на удивление смелым. В соседнем кинотеатре показывали «Три цвета: Синий», но она сидела в «Одеоне», смотрела кино про мертвеца, у которого вместо руки была бензопила, и, как ни странно, ей это нравилось. Она ожидала, что после кино ее пригласят в ресторан, как и полагается, но оказалось, Иэн считает поход в кино неполноценным без ужина из трех блюд. Стоя в фойе кинотеатра перед сеансом и разглядывая меню над прилавком с попкорном, точно то был перечень блюд трехзвездного ресторана, он выбрал начос на закуску, хот-дог в качестве основного блюда и шоколадные конфеты на десерт, запив всё это грейпфрутовой газировкой со льдом из стакана размером с человеческий торс. Таким образом, немногочисленные медитативные сцены «Зловещих мертвецов» сопровождались для Эммы жаркой тропической отрыжкой Иэна, прикрывавшего рот кулаком.
Однако, несмотря на всё это — нездоровое увлечение сценами насилия и соленой пищей, горчицу на подбородке, — Эмма получила от свидания гораздо больше удовольствия, чем ожидала. По пути в паб Иэн поменялся с ней местами на тротуаре, чтобы ее не сбил проходящий автобус: чудная старомодная галантность, не свойственная ни одному из ее бывших ухажеров. Они обсуждали спецэффекты, отрубленные головы и выпущенные кишки, и после тщательного анализа Иэн заключил, что это лучшая часть трилогии «Зловещие мертвецы». Очевидно, трилогии и подарочные издания, комедии и ужастики играли большую роль в культурной жизни Иэна, и в пабе у них состоялась интересная дискуссия о том, может ли роман о зомби обладать такой же глубиной и значимостью, как, скажем, «Война и мир». Галантный и внимательный, Иэн напоминал ей старшего брата, который много знает о разных классных штуках, — единственная разница была в том, что он явно был не прочь с ней переспать. Он смотрел на нее с таким обожанием и так пристально, что она даже стала переживать, все ли в порядке у нее с лицом.
Вот и сейчас он улыбался ей именно с таким выражением глаз, вскочив с места так поспешно, что толкнул столик и опрокинул бесплатную воду на бесплатные оливки.
— Дать тебе салфетку? — спросила она.
— Нет, ничего, вытрусь пиджаком…
— Не надо пиджаком, вот, возьми мою салфетку.
— Черт, я загадил все оливки. Не в прямом смысле, конечно!
— О… Да… Ну, ничего.
— Шутка! — провозгласил он, и это прозвучало как «Пожар!». Он так не нервничал с той провальной ночи в клубе комиков-импровизаторов и, твердо приказав себе успокоиться, принялся вытирать скатерть салфеткой, украдкой поглядывая на Эмму, которая сняла летний жакет, расправила плечи и подняла грудь, как это делают женщины, не подозревая, сколько страданий при этом причиняют мужчинам. Его охватил второй за сегодняшний вечер приступ любви к Эмме Морли и страстного желания обладать ею.
— Ты так мило выглядишь, — выпалил он, не в силах сдерживаться.