— Я надеялась, Джек, мы будем любить друг друга вечно, — шепчет Сара и опускает голову мне на плечо.
— Так и будет, Сара.
— Я не хочу с тобой расставаться.
— Посиди со мной рядом еще немного, — отвечаю я и в последний раз сжимаю ее в объятиях. — Я всегда буду гордиться тобой, Сар. Буду смотреть твои передачи по телевизору и думать: эта удивительная девчонка изменила мою жизнь.
Стыдно признаться, но по щекам у меня тоже текут слезы.
— А я буду слушать тебя по радио и думать: этот удивительный парень изменил мою жизнь, — шепчет Сара.
— Вот видишь. — Я вытираю ей слезы большим пальцем. — Мы с тобой никогда не расстанемся, даже если не будем жить вместе. Ты всегда будешь частью моей жизни, а я — твоей. Мы слишком долго были друзьями, чтобы стать чужими.
Мы еще долго сидим, прижавшись друг к другу, и смотрим, как в воздухе кружатся первые снежинки. Нам не нужно возвращать друг другу кольца, делить имущество и решать, с кем останутся дети. Нам нужно лишь осознать, что наши пути расходятся.
Кому-то из нас придется первым встать и уйти. Знаю, это должен сделать я. Сара слишком долго была сильнее меня. Но теперь я уйду первым и оставлю ее здесь, под защитой Лори. Я прижимаю Сару к себе. На мгновение разлука с ней представляется мне чем-то невозможным. Каждая клеточка моего тела хочет остаться здесь, рядом с Сарой. Но потом я собираю свою волю в кулак, касаюсь губами ее волос и поднимаюсь со скамьи.
16 февраля
— Я сделала нам сэндвичи.
Со дня рождения Оскара прошла неделя. Неделю назад он сделал мне предложение, а Сара и Джек решили расстаться.
Вечеринка имела сокрушительный успех, не в последнюю очередь благодаря Сариному пуншу. Даже Флисс осушила стакан за здоровье именинника. Полчаса спустя она, не обращая никакого внимания на выбившуюся из прически прядь, спросила, нет ли у кого-нибудь сигареты. Джерри так поспешно бросился за второй порцией пунша для своей женушки, что зацепился за ковер и чуть не растянулся на полу. Я не хотела никому говорить о нашей помолвке, прежде чем мы сообщим о ней родителям. Но стоило нам выйти из спальни, кто-то крикнул: «Знаем, чем вы там занимались!» — и Оскар воспользовался моментом.
— Мы были заняты чрезвычайно важным делом! Я попросил Лори стать моей женой, и она согласилась! — провозгласил он.
Гости захлопали в ладоши и принялись осыпать нас поздравлениями и поцелуями.
Сара залилась слезами, узнав эту потрясающую новость, и в тот момент я решила, что плачет она от радости, подогретой пуншем. Даже то обстоятельство, что Джек исчез, ни с кем не попрощавшись, ничуть меня не встревожило. Я была слишком занята собой и своим счастьем, чтобы беспокоиться о других. Лишь потом я узнала: пока в спальне Оскар делал мне предложение, в саду Сара и Джек приняли решение расстаться. Но Сара героически молчала об этом, чтобы не отравлять нам праздник. Честно говоря, она и после мне ничего не рассказала. Об их разрыве я узнала от Джека. Вчера он позвонил мне, чтобы узнать, как дела у Сары. Выяснилось, что она не отвечает на его звонки. Я спросила, не поссорились ли они, и тут он все выложил. Я сразу бросилась на помощь Саре. Дождалась на улице, когда она выйдет после работы, отвезла ее к себе домой, уложила на диван и укрыла одеялом.
— Фирменное блюдо Деланси-стрит! — объявляю я, ставлю тарелку с сэндвичами на кофейный столик и залезаю под одеяло рядом с Сарой.
Оскар деликатно уехал куда-то на уик-энд, предоставив мне возможность развлекать Сару дурацкими кинокомедиями, подкреплять ее силы вином и сэндвичами и слушать ее жалобы, если только у нее возникнет желание жаловаться. Вчера, когда я ее увидела, она выглядела так, словно не ела неделю. Не Сара, а призрак Сары.
— Давненько мы с тобой не ели наших фирменных сэндвичей.
— Несколько лет, — киваю я.
Это правда. В последнее время мы встречались исключительно в модных ресторанах или коктейль-барах. Порой я скучаю по уютным вечерам в нашей маленькой квартирке.
— Но выяснилось, я прекрасно помню рецепт.
Сара берет сэндвич и заглядывает внутрь:
— Да, ты даже про майонез не забыла.
Чем разглядывать сэндвич, лучше бы она его съела.
— Джек не любит сэндвичи, — изрекает Сара. — Особенно с сыром блю.
Я киваю, не зная, что сказать. Больше всего на свете мне хочется задать Джеку хорошую трепку. Когда мы с ним разговаривали, он не дал себе труда объяснить толком, что же произошло. Бормотал нечто невразумительное: они почти счастливы вместе, а этого им обоим мало, они принадлежат друг другу на девяносто процентов, а не на сто, и что-то в этом роде. Наверное, я говорила с ним более резко, чем следовало. Сказала, что принадлежать друг другу на сто процентов невозможно. Что он совершает необдуманный и безрассудный шаг, о котором наверняка будет жалеть всю жизнь. Сара тоже не желает ничего объяснять, а я не пристаю к ней с расспросами. Знаю, придет время, она сама все выложит.
— Его вкусы нам не указ, — фыркаю я, забираю у Сары тарелку и ставлю на столик.
Она бросает на меня скорбный взгляд, говорящий: «Все твои хлопоты напрасны».
— Не волнуйся, я не собираюсь заморить себя голодом, — говорит Сара. Она вертит сэндвич в руках, но есть, похоже, не намерена.
— Докажи это делом, — предлагаю я, впиваясь в свой сэндвич зубами. — А то вид у тебя такой, словно ты вот-вот растаешь в воздухе.
Сара строит жалобную гримасу, как ребенок, которого заставляют есть суп, но послушно откусывает крохотный кусочек:
— Теперь ты довольна?
Я молча вздыхаю. Надеюсь, красное вино пойдет у нее лучше, чем сэндвичи. В критических жизненных ситуациях алкоголь намного полезнее сыра.
— Может, тебе стоит поговорить с Джеком, — предлагаю я. — Или хотя бы послать ему сообщение.
Весь день Джек засыпает меня эсэмэсками. Переживает, паршивец.
— Я сказала ему, что ты у меня. Он очень о тебе беспокоится.
— Не знаю, о чем мне с ним говорить. — Сара опускает голову на подушку и натягивает на плечи одеяло. Места для нас обеих на диване маловато, я, того и гляди, скачусь. — Мы были вместе больше трех лет, а сейчас я не знаю, что ему сказать.
— Ну, тогда напиши ему пару слов. Просто сообщи, что ты жива и здорова.
Тут до меня доходит, что подоплека этой истории мне совершенно неизвестна. Возможно, Джек заслужил, чтобы его полностью игнорировали.
— Напишу, — кивает Сара. — После. — Она погружается в молчание, но через несколько секунд поднимает голову и спрашивает: — Говоришь, он беспокоится?
— Ужасно, — подтверждаю я. — Но он мне почти ничего не рассказал. Наверное, решил, что это должна сделать ты.
— Не хочу грузить тебя своими проблемами, Лу. И помни, ты вовсе не обязана вычеркнуть Джека из своей жизни.
В голосе ее звучит ирония, которая от меня не ускользает.
— А ты, как я понимаю, хочешь вычеркнуть его из своей жизни?
— Думаю, у меня нет другого выбора. — Сара теребит край одеяла. — На какое-то время мне лучше о нем забыть. Не представляю, как общаться с ним сейчас, когда мы не вместе. Знаешь, в последний год я только тем и занималась, что сердилась на него по разным поводам. А сейчас сердиться не на кого, и на душе у меня пустота.
— Сердиться, да еще целый год, — слишком утомительное занятие, — говорю я. — Теперь тебе надо отдохнуть.
Надо же, оказывается, разлад у них начался давно, а я ничего не замечала. То есть, конечно, я знала, что они оба выше головы заняты на работе и им не хватает времени друг на друга. Знала, что Джек часто ведет себя по-идиотски, а после аварии стал просто невыносим. Но в последнее время он вроде бы вышел из депрессии. И в конце концов, разве есть пары, у которых все безоблачно? Я чувствую себя самовлюбленной эгоисткой, упоенной собственным счастьем.
— Я винила его во всем, Лу. Абсолютно во всем. В том, что мы видимся все реже. В том, что мы все больше и больше отдаляемся друг от друга. Эта авария… Она могла нас сблизить, но все стало только хуже. У него наступил тяжелый период, а я пилила его за то, что он хандрит и распускает нюни. — Сара устремляет взгляд в потолок. — Обвинять другого намного проще, чем обвинять себя. Сама я ничего не делала, чтобы спасти наши отношения. А теперь уже ничего не поправишь.
Я тоже обвиняла в их разрыве исключительно Джека. Он ни словом не намекнул, что они расстались по обоюдному согласию. То есть я, конечно, понимаю: в подобных ситуациях не бывает однозначно правых и виноватых. Но у меня создалось впечатление, Джек решил бросить Сару, потому что она не могла принадлежать ему на какие-то мифические сто процентов. Теперь, узнав, что это не так, я чувствую одновременно облегчение и растерянность.
— Думаю, сейчас заниматься самообвинениями совершенно ни к чему, — говорю я. — Лучше приведи себя в порядок и попытайся взбодриться.
— Я по нему скучаю.
Я киваю и судорожно сглатываю. Я тоже по нему скучаю. Это странно, потому что в последнее время мы виделись чрезвычайно редко. Тем не менее он оставался частью моей жизни. Сара и Джек. Джек и Сара. Эти два имени я обычно произносила вместе. Поначалу для этого требовалось усилие, потом это стало легко и естественно. А теперь есть только Джек и только Сара. При мысли, что они уже никогда не будут парой, я испытываю невыразимую грусть.
— Может, вам нужно лишь немного отдохнуть? — спрашиваю я. — Знаешь, так часто бывает: люди расходятся, а потом понимают, что не могут друг без друга жить.
— Не наш случай, — печально улыбается Сара. — Или, точнее сказать, не мой случай. — Она берет со столика стакан и отпивает вина. — Знаешь, что я сейчас чувствую?
— Нет, — качаю я головой.
— Облегчение.
В это трудно поверить. Откровенно говоря, я ни разу не видела Сару такой расстроенной и унылой.
— Наверное, я неточно выразилась, — вздыхает она, заметив мой недоуменный взгляд. — Ощущение такое, словно у меня вырезали сердце. Не представляю, как жить без Джека. Но все же какая-то крохотная частичка моей души испытывает облегчение. — Сара умолкает и смотрит на свои руки. — Да, потому что любить Джека — это чертовски тяжелая работа.