тебя стульями, затруднительно.
К счастью, волосатиков я заметил первым, оторвав взгляд от еще одного иероглифа, связанного с торговлей. Не уверен, что искали именно меня, но внутренний голос приказал бежать куда глаза глядят, что я и сделал. Правда, вышли волосатики из того места, куда навигатор вел меня по направлению к ракетнице. Пришлось менять курс и даже выйти за пределы города. Да, я немного трус. Но в свою защиту отмечу, что не труса бы давно сожрали Жорики. Ведь не трус в отличии от меня точно не сдался бы так быстро в процессе борьбы с неандертальцем. Принято говорить, что историю пишут победители, но я склонен считать что ее пишут как раз трусы, ибо храбрецы остаются на страницах учебников как ребята, которые погибли в какой-нибудь из битв.
Так что извините – я намерен быть трусом, который допишет этот дневник до конца живым. Выйдя за невысокие стены городка, я заметид, отличную заброшенную стройку с пещеркой, где можно укрыться от жары. Забравшись внутрь, я отметил, что египтяне знают толк в пещерах. На улице пещера украшена иероглифами и воткнутой в землю табличкой. Вход маленький, полтора метра высотой, в форме прямоугольника. Внутри чисто, стены ровные, и везде на земле столики. Правда, почему-то без стульев. Дальше проглядывается туннель, намекающий, что я лишь в небольшой прихожей, а самое крутое внутри. «Откуда вообще в пустыне рядом с пирамидой такие обработанные пещеры?» – спросите вы. «Конечно же» – ниоткуда, отвечу я. И дополню прекрасным анализом от историка профессионала.
Пирамиды строили не рабы, а так называемые вахтовики, работающие сменами по три месяца. Их созывали со всего Египта и размещали в поселениях, где я уже побывал. Вопреки мнению ранних историков, никакого рабского труда и невыносимых условий не было. Блоки таскали на сорокаградусной жаре, что, несомненно, тяжело, но рабочих кормили, поили и даже платили зарплату зерном и пивом. И даже оказывали медицинскую помощь. Я вспомнил, что на раскопках обнаружили настоящий саркофаг, где с почестями хоронили погибших на рабочем месте. Их не сваливали в кучу, а сооружали саркофаги, отмечали имена, а на входах ставили таблички с названием команды и принадлежности к ней погибших.
Если с фразой про победителей, которые пишут историю, я не согласен, то другой очень даже симпатизирую. Гениальность граничит с безумием – это не просто слова, а девиз моей жизни. Гениально разложив по полочкам процесс постройки пирамид и захоронения рабочих, я понял, что моя пещера – никакая к чертям не пещера, а как раз такое же захоронение. А столы – это саркофаги. А табличка на входе – дань уважения. А заброшенной пещера казалась потому, что ее банально достроили. Наверняка рядом располагается несколько таких же захоронений в процессе работы, а мне следовало бы не углубляться в тоннель, а бежать к выходу, ведь в любой момент работяги могут вернуться с обеда и закрыть идеальную прямоугольную дверь не менее идеально прямоугольным камнем. Собственно, так и случилось, и все эти умные мысли пришли уже после происшествия. А теперь у меня есть уникальная возможность протестировать себя на предрасположенность к клаустрофобии в полевых условиях. Чем я с радостью и займусь – вернусь немного позже.
А пока держите немного интересных фактов о Древнем Египте, чтение данных о котором из компьютера хоть как-то помогает мне справиться с прелестями темного замкнутого помещения.
Древние египтяне обожали домашних животных. Вомногом по религиозным причинам. Но в их домах можно было встретить котов, бабуинов, орлов, собак, львов и даже ибисов.
Служители правопорядка в Древнем Египте зачастую помимо собак использовали тренированных обезьян для помощи на службе.
Имеются данные о более чем двух тысячах различных египетских богов. К примеру, одна из них, Мафдет, заведовала защитой от ядовитых животных.
Древние египтяне редко использовали верблюдов. Чаще они предпочитали в качестве тягловых животных ослов.
Женщины и мужчины в Древнем Египте обладали одинаковым набором прав. Женщина могла обладать личной собственностью, чего не было во многих цивилизациях после.
День 3.1
Знаете, после всего пережитого я стал относиться к вопросу, как у меня дела, гораздо спокойней. Это просыпаясь в теплой кроватке, можно словить плохое настроение на весь день из-за мысли, что кровать еще нужно заправлять, а так не хочется. У меня все гораздо проще. Я не заперт в гробнице с призрачным шансом на спасение? На мне не сидит неандерталец? Значит, все в порядке и жить можно. Да и вообще, если подумать, вокруг одни плюсы. Знаете, что у людей, прошедших через ужасные события, есть привычка отмечать второй день рождения? Я могу отмечать три сверху. Сегодня я узнал, что в гробницах темно и страшно, двадцать видов ароматических масел – не предел, а фараоны очень приятные на ощупь. Впрочем, конкретно сейчас я обслужен на высшем уровне древнеегипетского сервиса, накормлен, накрашен (!) и даже промассажирован. Да и заветная ракетница прямо под боком. Правда, чтобы до нее добраться, нужно решить задачку под названием: «Забери у восьми здоровенных мужиков ракетницу, которую им подарил фараон». Но это уже дело десятое, не правда ли?
А моя первая жизнь началась в гробнице без света, воды и вайфая. Хотя мертвым свет не нужен, а вот интернетом могли бы и озаботиться. В конце концов, его провести не сложнее, чем таскать камни двадцать пять лет, чтобы построить пирамиду. Гуляя по пещере под светом фонарика компьютера, я заметил кучу рисунков на стенах, кружки, вазы и даже наборы для игры в сенет, сложенные у саркофагов. Египтяне не просто верили в загробную жизнь – они возводили ее в абсолют, считая чуть ли не важнее жизни земной. Погибшего бальзамировали, превращая его в мумию, укладывали в саркофаг и закидывали различными полезностями, которые пригодятся после смерти.
Я сейчас примерно в 2750 году до нашей эры, а значит во временах Древнего царства. Чуть позже вазочек, кружек и игрушек будут класть еще больше. В завершение процесса к могиле подходил жрец, произносил заклинание и прикасался к саркофагу ритуальной киркой. Это, как верили египтяне, оживляло мумию, позволяя ей дышать и говорить в загробной жизни. А заботливо положенные в саркофаги полезные вещи развлекали и служили после жизни. Учитывая, что гулял я по захоронению обычных рабочих, на роскошь фараонов и знати рассчитывать глупо. Но было бы здорово, если бы кто-то решил, что в загробной жизни кому-то понадобится электрический перфоратор высокой мощности. Или автоматический таран с динамитной шашкой. Так проблема с выходом из запертой гробницы решилась бы сама собой.
А пока пришлось тешить себя мыслью, что прощались, соблюдая минимальные почести, даже с обычными жителями. Это само по себе приятно, но в моей ситуации означало отсутствие золота и драгоценностей, которые клали в могилы египтян побогаче, а вместе с этим сооружали ловушки, тайные ходы и самообрушающиеся потолки, чтобы шальной мародер вместо того, чтобы вынести у погибших добро, присоединился к ним в загробной жизни. Одну из сокровищниц Хуфу в гробнице нашли лишь в 1925 году. Да и то только потому, что штатив фотографа провалился в щель между маскировочными блоками. До этого сокровища на протяжении веков прятались от тысяч любителей легкой наживы.
У меня аппетиты поскромнее. Золота и драгоценностей мне не надо. Достаточно глотка свежего воздуха и минимального количества желающих моей крови людей. И от стаканчика пива не откажусь – в отличие от мяса неандертальцев, знакомство с лакомствами Древнего Египта ограничилось лишь ставящим под угрозу всю операцию, но таки безобидным инцидентом. С такими мыслями я и ковылял по пещере, коварно заманившей меня в ловушку в течение пары долгих часов. Не таких долгих, как очередь на почте, где вы вечность ждали очередь и, когда наконец подошли к окошку, кассирша ушла на пять минут и не возвращается уже четыре года. Но все же достаточно долгих, чтобы торжественно поклясться себе не делать вещи, которые очень хочется сделать. И уж тем более не делать вещи, которые не хочется делать. Где-то там, в тоненькой серой полоске посередине, мне и нужно искать хорошие идеи. А не забредать в первую попавшуюся дверь как идиот.
К счастью, все закончилось также внезапно, как и началось. И второй день рождения ожидал между мыслями о подкопе с использованием пивной кружки и размышлениями о том, что если уж и умирать, то красиво – стоит написать на табличке спойлеры к будущему и сесть у входа на стульчике в красивой позе. Археолог, который через пару тысяч лет меня найдет, станет седым вне зависимости от возраста. Но на деньги, вырученные от знаний, спокойно купит завод по производству волос. Ну а что до гробницы, в ней само собой оказался потайной укрепленный выход. Египтяне были повернуты на коридорчиках, ложных коридорчиках, тупиках и тупиково-ложных коридорчиках. До нужной двери я добрался, минуя пару ложных коридоров, вырезанных в стенах. Египтяне верили, что души загробного мира периодически будут через них заходить на огонек в мир обычный.
Выход оказался в конце сорокаметрового зала. И от ложных его отличало отсутствие рисунков и резьбы. А главное – свежий ветерок из миллиметрового проема снизу. Вспоминая любимые сцены боевиков, я, окрыленный успехом, разогнался и хорошенько приложился к двери плечом с разбега. И почувствовал то, что чувствует каждый человек, просыпаясь в понедельник утром за полчаса до работы, – нестерпимую боль с чувством безысходности и унижения. Но не важно, сколько раз ты падаешь, важно, сколько раз поднимаешься. Поэтому я закономерно решил больше никогда не вставать. Вставание – процесс, который никого не доводил до хорошего. Вставая, люди идут на нелюбимую работу, мучаются и страдают. Лежать безопасно, спокойно и что самое главное – не больно. И что бы вы думали? Спустя пару секунд после принятия обета вечного лежания он спас мне жизнь!
Я услышал голоса за дверью, подполз к тонкому проему под ней и издал крик молодого тиранозавра, зацепившегося мизинцем за тумбочку. Голоса стихли, и крик пришлось повторить. После третьего крика дверь открылась, и я осознал всю шоковость ситуации. Представьте, что вы – обычный древнеегипетский Аменемхет средней руки. Ну, или Степан. Вы отработали десятичасовую смену на стройке во имя Хеопса и идете в барак, чтобы обсудить с товарищами за стаканчиком пива, как загнили наглые шумеры и что фараону нужно крепкой рукой их наказать. Проходя мимо запечатанной гробницы погибших коллег, вы слышите истошный крик. Напомню, что египтяне верили в загробную жизнь и возвращение из нее. И получите страшно удивленные лица двух работяг цвета снега, на который разлили белую краску. Ладно, с цветом я преувеличил – белила и косметику в Египте использовали и мужчины. Но два бедняги, открывших передо мной дверь, упали на колени как подкошенные. Еще бы – ведь я все еще лежал, а учитывая встречу с дверью, поднимаясь, действительно выглядел как свежевернувшийся к жизни и злой как черт покойник!