Стоит ли упоминать, что про встречу с царем Леонидом я вообще-то шутил и думал, скорее, о проникновении в казармы и воровстве шокера под покровом ночи? Размышления, само собой, были тяжелей, чем у человека, который, засыпая, смотрит на будильник и видит, что спать ему до работы осталось всего четыре часа. Мало того, что требовалось попасть в казарму воинов, считающих войну смыслом жизни. Так еще и миссией было воровство имущества одного из них. И даже если я каким-то образом обойду охрану, окажись среди спящих хоть один страдающий бессонницей, количество железа в моем организме мгновенно вырастет до критических значений. Так за что предложение банды лысых, при всей его шутливости, я ухватился всерьез. В конце концов, я в Греции, где к мифам, предсказателям и мессиям относятся более чем серьезно. А для современного человека с опытом устной сдачи курсовой работы, написанной за тридцать минут, заболтать жителя древности – раз плюнуть. С Леонидом я разберусь, главное до него добраться.
И на сделку я согласился, уточнив лишь, где находится рынок, где все это можно купить. Забавная, конечно, закономерность. В трех прошлых эпохах у меня не то что денег, но и товаров на обмен не было. И несмотря на это, все сложилось прекрасно. Но как только в кармане появились деньги, сразу же появилась острая нужда их потратить. Наверное, в этом и есть магия денег. Но думать об этом было некогда – передо мной предстала вечерняя Спарта во всей ее красе. Если считать орды бегающих по улице грязных детей в лохмотьях красой. Двигаясь к рынку, на них я насмотрелся вдоволь. И лишился всего хлебушка, захваченного перекусить в дороге. На него дети смотрели, как голодные коты на сало. А взамен от них я получил пинок пониже спины и остался без хлеба, который малолетний член банды вырвал у меня из рук. А потом вся компания убежала с глаз долой.
Винить спартанских детей сложно. Ибо забирали их в казармы с семи лет, погружая в мясорубку военной жизни. Собирали детей в группы, где обучали воинскому ремеслу, спорту и скромности. Причем скромность – неподходящее слово. Носить детям разрешалось одну и ту же одежду летом и зимой, а, когда было холодно, бедняги терлись об крапиву, чтобы согреться. Обувь, само собой, спартанцами тоже не предусматривалась, она мешает закаливанию пяток да и вообще является стереотипом, навязанным корпорациями, производящими пластыри от мозолей. Из хороших новостей: учили молодых спартанцев грамоте и чтению. Ведь несмотря на весь ужас жизни, не стоит забывать, что речь о гражданах, которые являлись меньшинством и фактически аристократией.
С горы больных и немощных, к слову, тоже никто не сбрасывал. Эта история пришла от философа Плутарха, который в сотом году нашей эры рассказал: показавшихся совету руководителей Спарты подозрительными детей сбрасывали с обрыва Апофетам. Якобы родителей никто не спрашивал, и дело было принудительным. Греческие историки любили приукрашивать действительность. На деле все было проще. Практика детоубийства была распространена не только в Спарте, но и в других областях Греции и Рима. Но она распространялась на тяжело больных детей, чтобы они не мучились. Существовало целое сословие так называемых умеренно неполноценных граждан. Они звались гипомейоны. Да, таких ребят не слишком уважали. Но все-таки с горы не сбрасывали. Да и археологи давным-давно изучили ущелья, куда якобы сбрасывали детей, и не нашли там никаких останков.
С такими мыслями я и пришел к скудному на роскошь рынку. На узкой улочке со всех сторон сидели торговцы различной степени потертости, предлагавшие товары различной степени смертоносности. Понятно, почему Фома пошел именно сюда: торговля и ремесло считались для спартанцев недостойными и занимались ими в основном неполноценные граждане Спарты. У них можно было приобрести доспехи, шерстяные накидки, кружки-ложки и прочую утварь. Что бросалось в глаза, так это простота материалов и однообразие товаров. Современный маркетолог повесился бы от безделья на своем галстуке из экологически чистых материалов, купленном за четыре цены. Дело в Ликурге, одном из правителей Спарты, который стал инициатором законов о простоте и порядке в городе и прилегающих к нему территориях.
Он закрепостил илотов и земли неграждан, сделав их собственностью Спарты. Ликург запретил спартанцам заниматься сельским хозяйством и ремеслом. А низшим сословиям, которые это делали, запретил и эксперименты с материалами и формами, заставив делать все товары простыми и одинаковыми. Так и питались спартанцы своей похлебкой, носили одинаковые шерстяные безрукавки и ели из одинаковых тарелок. А еще Ликург запретил спартанцам выезжать за пределы границ. Очень изящный ход, чтобы бедняги не увидели, что даже в те времена можно жить лучше. Сделал Ликург и еще кое-что, прямым образом повлиявшее на мою миссию. Даже больше, чем сворованный детьми рюкзак с компьютером, маячками и всем на свете.
Ликург запретил на территории Спарты золотые и серебряные монеты. И все торговцы, которым я их протягивал, смотрели на деньги с ужасом. Один даже попытался сделать вид, что магазин закрыт, да и вообще он тут просто случайно мимо проходил. Как рассказал мне наиболее адекватный, но все же воровато оглядывающийся по сторонам в поисках стражи продавец посуды, за накопление золота и серебра можно лишиться головы. Деньгами у спартанцев служат железные прутики, похожие на длинные гвозди с расплющенными концами. И подержав один в руке, я понял почему. Весил прутик, любезно продемонстрированный мне торговцем, грамм шестьсот. И по его словам, на него можно было купить разве что маленькую кружечку.
Понимаете, к чему веду? Возводящие скромность в абсолют спартанские правители поступили максимально хитро. Коррупция существует везде, и, как показал опыт некоторых азиатских стран, хоть ты расстреливай, все равно найдется самый умный, который спрячет под подушкой двести тысяч тонн золота. Но при замене на прутики никакого хранилища не хватит, чтобы накопить незаконное богатство. А для сделок вроде покупки домов прутики придется возить караванами, делая любой процесс крупной купли-продажи публичным. Мало кто не заметит груду металлолома, которую один человек передает другому. А раз сделки публичные, то и припереть человека к стеночке, спросив, откуда деньги, проще простого. А учитывая, что припирать будет спартанец, который знает больше способов сделать больно, чем президенты знают отговорок, почему надо потерпеть, и вот-вот заживем… В общем, шансов незаконно обогатиться у спартанцев было мало.
Да и на преступность на территории Спарты это не могло не повлиять. Цена человеческой жизни в истории хоть и находится между дырявым носком и теннисной ракеткой, но все же убивать ради прутика ценой в кружку даже самый поехавший бандит не будет. А если и будет, то спустя пару сотен трупов и собранных прутиков поймет, что хранить их негде. И снова упрется в пункт первый нехитрого уравнения со спартанским копьем, вставленным пониже пояса. Решение хоть и жестокое, но блестящее. По-крайней мере, логики тут точно больше, чем в греческом законе, который запрещал умирать на острове Делос. А чтобы оштрафовать наглых мертвецов, судя по всему, за ними вдогонку отправляли полицейских, предварительно их умертвив.
Отсутствие возможности потратить недавно арендованные (сворованные) золотые монетки расстраивало недолго. Потому что их у меня своровали. Как и рюкзак. Как и пару железных прутиков-денег, что подарил мне Фома. Из хороших новостей – пару стрел да небольшой меч купить я все же успел, и своровали только сдачу. Кто именно? Конечно же, вездесущие дети. Эти засранцы будто ждали, когда более приспособленный к местной жизни Фома пойдет по своим делам, а я отойду от прилавков, неся прекрасно защищенный от карманников и угонов сложнейшей системой защелок и веревочек рюкзак на одном плече. Неудобно, знаете ли, постоянно все эти замочки-защелки застегивать при каждом выходе в свет. Тем более что обычно у меня они сопровождаются драками с неандертальцами или бегом от быков.
Впрочем, приводить эти железобетонные аргументы я буду в жарких перепалках спартанских бомжей лет так через десять, когда окончательно сойду с ума, застряв в прошлом без маячков, которые остались в рюкзаке. Или не буду. В момент, когда казалось, что надежды больше нет, призрачный шанс вернуть рюкзак появился. Но сначала я попытался догнать группу детей-воришек под всеобщее улюлюканье и смех. Судя по всему, ситуация для рынка была привычной. И что грустнее – всячески взрослыми одобряемой. Поймай я засранцев и сдай спартанцам, их бы высекли и наказали. Но не за воровство, а за то, что попались. Такие вот спартанские нравы. Находясь в состоянии, близком к выпадению волос от ужаса, на негнущихся ногах далеко я не убежал, протестировав состав пыли спартанских дорог своей головой. Споткнувшись о камень (или ногу одного из мелких воришек?), я упал, и вставать не хотелось. Зачем вставать, если через несколько часов снова ляжешь? Зачем бежать за детьми и тратить калории, которые потом придется компенсировать едой, если можно просто лежать и избегать лишних расходов? Бодрость – это стереотип, навязанный корпорациями по продаже спортивных носков.
Поэтому так и хотелось остаться там, лежа в спартанской пыли. Учитывая потерю рюкзака, дальнейшая жизнь рисковала стать богатой на впечатления, но очень короткой. Сомневаюсь, что спартанцы по достоинству оценили бы мои обширные познания в сочетаемости наполнителей пиццы и забавные факты вроде того, что если съесть печень полярного медведя, то можно умереть от передозировки витамина А. Более вероятно, что меня признали бы сумасшедшим да и отправили на рудник вдыхать богатые, но так себе влияющие на продолжительность жизни ароматы недр земли. Да и подозреваю, что для ликвидации таких застрявших в прошлом идиотов в будущем тоже есть отряд, который для сохранения имиджа организации скрыт под каким-нибудь безобидным названием вроде «Комитет по работе с идиотами, теряющими в прошлом рюкзаки». Ведь если мы изымаем из прошлого шокеры, то людьми, способными спойлернуть греко-персидские войны, тоже должны заниматься. Учитывая дороговизну перемещений, рассчитывать на перемещение нового рюкзака довольно наивно.