У инжирных ос очень короткая (хотя и очень сладкая) жизнь, длящаяся несколько недель или даже дней. Людям это на руку, потому что из-за этого инжир, нуждающийся в живых симбионтах, плодоносит круглый год, что для растений – большая редкость. Больше всего плодов созревает весной и поздним летом. Как постоянный источник пропитания инжир стал одним из древнейших культурных растений. Сады инжира появились на тысячи лет раньше пшеничных полей.
В Грецию инжир попал с Ближнего Востока. Латинское название растений, растущих в саду Героха – ficus carica – отражает греческое представление о том, что они родом из Карии в Малой Азии. Впрочем, сам Герох полагает, что его инжир никто ниоткуда не завозил: это дар бога Диониса афинянам. Сладкие плоды едят олимпийские чемпионы, их дают больным, чтобы те скорее поправлялись (ничего удивительного в этом нет: инжир богат клетчаткой, витаминами и минералами).
– То есть все как обычно? По одному свежему на четыре сушеных?
Под свежим инжиром Палеонавт имеет в виду плоды, собранные в день отплытия его корабля. С этим недолговечным грузом он должен будет пересечь Эгейское море и добраться до города Кизик. Один плохой встречный ветер – и у него на глазах сгниет целое состояние. Чем свежее инжир, тем дольше он будет храниться, но даже только что сорванные плоды не хранятся больше недели.
Свежий инжир считается деликатесом даже в Афинах. Он удивительно вкусный, но быстро портится. Увы, сорванный инжир не дозревает, поэтому срывать можно только спелые плоды. После этого их бегом несут на рынок. Большую часть инжира продают сушеным. Героху сушеный нравится даже больше свежего: если держать его подальше от вредителей (насекомых, животных и, конечно, людей), он может храниться до года. При этом еще одно отличие инжира от большинства фруктов состоит в том, что в сушеном виде он почти столь же питателен, как и в свежем.
Погрузить на «Нереиду» сушеный инжир не составит труда. Для этого Герох месяцами припрятывал часть бочек в секретном погребе под садовым сараем. Со свежим инжиром сложнее. Прямо перед отплытием «Нереиды» Герох соберет столько спелых плодов, сколько обнаружит в своем саду. Чтобы отличить спелые от неспелых, нужно тщательно осматривать каждый плод: спелые несколько мягче, и порой кожура у них трескается, обнажая мякоть.
Плодов наверняка наберется достаточно, но не более того. Героха одолевает очередной приступ ненависти к спартанцам, срубившим его любимые деревья во время последней войны. Это были взрослые деревья, в несколько раз выше человеческого роста. Иные росли сотни лет, успев послужить не только Героху, но и многим поколениям его предков. Эти вековые растения погибли от рук спартанских гоплитов, осуществлявших бессмысленный акт разрушения. Да покарают их боги!
Только в этом году новые деревья принесли первые плоды. Обливаясь слезами, Герох осмотрел то, что за два года выросло на поваленных деревьях, и тщательно отобрал черенки, чтобы вырастить из них новые. На это ушло четыре года. Четыре года, в течение которых он трудился целыми днями, а ночами ухаживал за ростками – и только теперь на деревьях появились плоды. И все равно должно пройти еще восемь лет, прежде чем сад Героха начнет давать такой же урожай, как и до войны.
Рынок в древних Афинах [86]
Палеонавт заплатит Героху сразу же, как получит товар. Заплатить раньше он не смог бы, даже если бы захотел (а он, конечно, не хочет), потому что нужная сумма у него появится только тогда, когда торговцы зерном заплатят ему за его груз. По крайней мере, Героху заплатят афинской монетой – аттическими «совами» из чистого серебра.
– Вы, торговцы, во время войны легко отделались, не так ли? – замечает Герох, и в его голосе чувствуется горечь. – Плавали спокойно по Понту Эвксинскому под защитой афинского флота. Мне и самому там погрести довелось! А пока я вас защищал, все, чем я жил тут, погибло.
– Да уж, легко! Легко было на море, когда вы друг с другом воевали и некому было обуздать пиратов, налетевших, как мухи на дохлого пса! Но мы, увидев на горизонте странный парус, надеялись, что это будут пираты. Они бы нас всего лишь ограбили и разорили, а вот спартанцы и их союзники всякого, кто вез зерно в Афины, убивали на месте. Если недолюбливаешь чужеземцев, зачем продаешь мне свой инжир, да еще и закон нарушаешь?
Для Героха это больная тема. Контрабандой он занялся, потому что влез в долги, пока восстанавливал свой сад. Афинские власти не оказали ему никакой помощи. Городские избиратели голосуют в интересах горожан, и проблемы деревенских жителей их не особенно беспокоят. Они хотят покупать инжир по дешевке, даже если садоводов это разорит, и Герох без зазрения совести продает свой товар тому, кто готов платить больше. В конце концов, это его инжир! По какому праву эти горожане запрещают продавать его кому-то, кроме себя? Тем более что цена все равно смехотворно низкая…
Завтра, пока Герох будет у себя в саду, Палеонавт наведается к нему домой. Герох оставит в сарае пару мешков, чтобы покупатель мог заранее осмотреть товар. А потом они договорятся о цене.
На цену влияют несколько факторов. Во-первых, конкуренция. Палеонавт не единственный торговец в Афинах, который не прочь взять на борт запрещенный, но весьма ценный груз.
Большинство торговцев, однако, могут в лучшем случае припрятать мешочек или подложить одну бочку к соленой рыбе. Только «Нереиде» под силу увезти целый урожай. Это знают и Герох, и Палеонавт. К тому же приближаются Дионисии, и Агора полна дорогих товаров. Палеонавт мог бы неплохо заработать и на италийских плащах, и на сицилийских сырах.
Но Герох уверен, что моряк тщательно осмотрит отложенные образцы, потому что ни один законный груз не принесет ему прибыли, сравнимой с прибылью от продажи инжира. В этот раз Герох не сомневается в качестве инжира, ведь он происходит из его собственного сада. Герох даже приготовил чашу, чтобы Палеонавт мог устроить проверку.
На проверках моряк настаивает после случая, произошедшего два года назад. В саду Героха деревья еще не плодоносили, и он, обходя хозяйства Аттики, выпрашивал, брал в долг или попросту воровал все, что мог. Он даже собрал дикий инжир с деревьев, растущих в скалистых оврагах на границе с Беотией.
Недоверчивый Палеонавт потребовал чашу с водой. Затем он выбрал один из свежих плодов, разрезал его на две части морским ножом и опустил половинки в чашу мякотью вниз. На глазах у испуганного Героха из инжира выскочила юркая личинка. За первым плодом последовали другие, и через пять минут в чаше уже находилось два десятка извивающихся личинок: одни размером с зернышко, другие длиной почти с ноготь мизинца.
Господа судьи! Многие обращались ко мне и выражали свое удивление по поводу моего выступления в Совете с обвинением против хлебных торговцев; они указывали при этом на то, что вы, несмотря на глубокое убеждение свое в виновности торговцев, тем не менее считаете сикофантами также и тех, кто возбуждает против них судебное преследование.
– Этот прием показал мне торговец на Фасосе, – непринужденно заметил Палеонавт, – заодно уменьшив мою прибыль в три раза. Оказывается, эти личинки почти неотличимы от белых волокон мякоти, так что заметить их можно, только выманив наружу с помощью воды. Ты это знал? Наверняка ведь знал!
Взяв один из сушеных плодов, Палеонавт срезал своим ножом слой семян. Поднеся полупрозрачную кожуру к свету, он показал Героху, как следует проверять сушеный инжир. В этом экземпляре обнаружились личинки плодовой мушки и несколько мертвых жучков.
После этого условия сделки пришлось пересмотреть – цены стали существенно ниже. В тот раз Героху удалось заработать немногим больше той суммы, которую он мог бы выручить, продав инжир невнимательным афинянам на рынке. С тех пор Герох тщательно следит за качеством. В этот раз инжир происходит из его собственного сада, и он рад похвастаться отборными плодами.
Палеонавт улыбается. Он помнит, как стыдно было Героху за некачественный товар, и уверен, что на этот раз его ждет превосходный инжир. Герох подозревает, что Палеонавт и сам не прочь полакомиться его инжиром на обратном пути.
Как только закончится ремонт, «Нереида» под покровом ночи двинется к песчаной Фалерской бухте, где ее уже будет ждать Герох с припрятанными в песке контрабандными бочками. Моряки быстро покатят бочки по пляжу и погрузят их на борт. Рядом с бочками они осторожно положат несколько мешков свежего инжира, а затем значительная сумма серебром сменит хозяина.
На все уйдут считаные минуты. Ночью на пляже не должно быть никого, а если кто-нибудь и появится, это наверняка будет другой небогатый земледелец. Эти люди понимают, какими трудными выдались для Героха последние несколько лет, и не побегут сообщать властям о контрабанде инжира. Никому не хочется прослыть доносчиком. Сикофанты (буквально «инжирные доносчики») уважением сограждан не пользуются.
Я хотел бы, граждане, чтобы наличие у нас обвинителей преступников было не только полезным для государства, но и повсеместно считалось человеколюбивым. Теперь же дело доходит до того, что тот, кто подвергается личному риску и навлекает на себя ненависть ради всеобщего дела, может показаться человеком, любящим не свой город, а раздоры в нем.
Говорить пока больше не о чем, и Герох уходит первым. Допив свое вино, он встает из-за стола и посматривает по сторонам, проверяя, не следил ли кто за их разговором. Пантарк, помощник трактирщицы, стоит у амфор с вином; в руках у него полотенце, а выражение лица в тусклом свете ламп рассмотреть невозможно. Впрочем, это не проблема. Пантарку и Фанагоре известна каждая вторая тайна в Пирее. Шагая по темной улице домой, Герох у