– Полагаю, ты уже оправилась после того чудовищного обеда? Кстати, получил ли Сократ пирог, который я отправил ему, чтобы он не голодал?
Федра знает, что случилось с тем пирогом, и наверняка Алкивиаду это тоже известно. Слухи о Сократе распространяются в Афинах стремительно. Ксантиппа швырнула пирог на землю и растоптала его ногами. Что осталось, доели собаки. Сократ, разумеется, отнесся к произошедшему философски. Он пожал плечами и сказал Кантиппе: «Ну вот, теперь он и тебе не достанется».
Пылая гневом, Ксантиппа делает шаг в сторону Алкивиада. Федра рада, что ни у кого поблизости нет оружия: в таком состоянии Ксантиппа, не ровен час, пустила бы его в ход.
КСАНТИППА
Ответы Сократа Ксантиппе в основном взяты из сочинения Диогена Лаэртского «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» (2.5). Только эпизод с пирогом Алкивиада происходит из книги Элиана «Пестрые рассказы» (11.12). Постоянно ссорившиеся супруги так никогда и не развелись: по-видимому, несмотря на все противоречия, они действительно любили друг друга. Сократ неоднократно вступался за Ксантиппу, а его казнь привела ее в отчаяние (см. Платон. «Федон», 60).
– Нехорошо это! – сердится один из стариков. – Алкивиад, вели своим спутникам посторониться!
Этот старик – Гиппоник, человек весьма уважаемый и богатый. Когда он принял приглашение на свадьбу, мать Федры была вне себя от восторга. Даже Алкивиад, кажется, впечатлен. Помахав Федре, он возвращается к своей компании, которая приветствует его громким смехом.
– Что ему нужно на этот раз? – вдруг интересуется Кенид.
Алкивиад резко разворачивается и идет обратно, к Гиппонику. На его лице играет странная улыбка. Неожиданно Алкивиад со всей силы бьет Гиппоника, и ошеломленный старик валится на землю. Спутники Алкивиада улюлюкают, а шокированные участники свадебной процессии замирают на месте.
– Зачем ты это сделал? – спрашивает отец Федры.
Кажется, Алкивиад и сам удивлен своим поступком. Он потирает кулак.
– Я не со зла, – объясняет он. – Мы с ним даже не повздорили. Это просто для потехи, – Алкивиад указывает на приятелей, которые смеются громче прежнего. – Они меня уговорили.
Племянник Гиппоника прорывается вперед, и спутники Алкивиада тут же встают на защиту своего вожака. Молодые гости свадьбы бросают факелы и ввязываются в драку. Темная улица наполняется грубыми криками мужчин и визгами женщин. Оказавшись в буквальном смысле над схваткой, Федра наблюдает за происходящим, открыв рот от изумления. Кто бы мог подумать, что жизнь в браке окажется настолько захватывающей?
Всего через несколько мгновений в конфликт вмешивается третья сторона. Это худощавые мужчины, покрытые татуировками и безжалостно орудующие кнутами. Их меньше дюжины, но они уверенно и умело применяют силу к каждому, кто демонстрирует хоть малейшую враждебность. Вскоре половина гуляк уже лежат на земле, связанные по рукам и ногам, рядом с разукрашенными синяками юношами со свадьбы. А потухшие факелы валяются в грязи рядом с растоптанными гирляндами.
Скифские лучники, столь сурово восстановившие порядок на улице, – это своего рода афинские полицейские. Ими командует приземистый чиновник, назначенный народным собранием. Формион с невинным выражением лица слушает его доклад, прикрывая левой рукой окровавленные костяшки правой. Чиновник кивком указывает на остатки комоса.
– Так и знал, что они во что-нибудь ввяжутся. Мы долго за ними следовали на безопасном расстоянии. Простите за ваших юношей. Через полчаса всех отпустим. Захотят – пусть празднуют с вами дальше. Только за закрытыми дверями.
Как-то раз Алкивиад ударил Гиппоника, отца Каллия, – мужа родовитого и богатого, а потому пользовавшегося большим влиянием и громкою славой, – ударил не со зла и не повздоривши с ним, а просто для потехи, по уговору с приятелями.
Между тем Ксантиппа оглядывает поверженных гуляк (Федра замечает, что одного из них она от души пинает, думая, что никто не видит). Наконец она спрашивает:
– А где же Алкивиад?
– С этим юношей всегда так, – сухо замечает Формион. – Устроит переполох, а когда пыль уляжется и придет время нести ответственность – днем с огнем этого Алкивиада не сыщешь!
СКИФСКИЕ ЛУЧНИКИ
Считается, что этот отряд был создан Периклом. В его задачу входили охрана порядка на улицах и контроль за исполнением решений афинских чиновников. В «Лисистрате» скифские лучники пытаются подавить восстание, впрочем, безуспешно. Чиновник разводит руками: «Опять несчастье: разбежались стражники» (449). В другой комедии Аристофана, «Женщины в народном собрании», им везет больше: там одна из героинь описывает, как «слишком буйных в шею гонят лучники» (143).
Шестой час ночи (23:00–00:00)Танцовщица пылает страстью
Ариадна делает упражнения на растяжку в саду, пока ее грациозный возлюбленный Деметрий повторяет ряд сложных движений, закрыв глаза и танцуя под музыку, которую слышит лишь он. Тиха, флейтистка, молча поглядывает на ноты: играть она будет позже, а пока труппа не хочет мешать обедающим гостям.
Их антрепренер, известный всем – после стольких лет, видимо, даже себе самому – под прозвищем «Сиракузянин», высовывается из-за двери.
– Они убирают столы! – шепчет он. – Будьте готовы!
Ариадна и ее товарищи развлекают гостей сегодняшнего симпосия. Это очень солидное мероприятие, и, как следствие, артистам хорошо платят. Сиракузянин уже успел коротко описать им присутствующих. Хозяин – влиятельнейший афинский политик по имени Каллий. Гости – успешный атлет Автолик, философ Сократ, сын политика Никия Никерат и аристократ Агафон с двумя друзьями. Также приглашены три гетеры, одна из которых уже потребовала принести вина покрепче.
Услышав о количестве гетер, флейтистка морщится. Если симпосий перерастет в полномасштабную оргию, – а такое происходит нередко – девушек на всех не хватит (разве что двум мужчинам не захочется провести время друг с другом). В противном случае флейтистке придется присоединиться: конечно, за это ее потом щедро отблагодарят, но все же она предпочла бы провести остаток ночи иначе. Она считает себя музыкантом – причем очень хорошим! – а вовсе не куртизанкой.
– Не переживай! – успокаивает ее Сиракузянин. – Обычно в таких случаях гетеры стараются сильно не пьянеть, пока кто-нибудь из гостей не отключится. А сейчас приготовьтесь – они поют гимн!
Вторая часть симпосия по традиции начинается с возлияния и гимна в честь богов. Только после этого приступают к настоящей попойке. В конце концов, слово «симпосий» буквально значит «совместная попойка».
Пение прекращается, и артисты входят в андрон – мужскую половину дома. Здесь антрепренер представляет их гостям:
– Вот наша флейтистка, превосходно владеющая своим инструментом! Следующая – танцовщица, достигшая в своем искусстве высшего мастерства! И наконец – танцор, цветущий юноша, с которым никто не сравнится в грациозности!
Тиха передает Ариадне обручи, которыми та будет жонглировать. Неожиданно раздается оглушительный стук в дверь. Хмурясь, Каллий посылает слуг проверить, кто явился:
– Если кто-то из друзей, пустите. А если нет – скажите, что мы уже не пьем!
Через несколько минут из внутреннего дворика доносится пьяный голос:
– Где Агафон? Ведите меня к Агафону!
И наконец в комнату вваливается Алкивиад, поддерживаемый двумя слугами хозяина.
– Здравствуйте, друзья! – говорит он, показавшись в дверном проеме. – Примете ли вы в собутыльники очень пьяного человека? Дайте хоть увенчать Агафона, ведь я ради этого и явился! Вот, я сниму эти ленты со своей головы и украшу ими голову самого, так сказать, мудрого и красивого! Вы смеетесь, потому что я пьян? Ну что ж, смейтесь, я и так прекрасно знаю, что я прав! Но скажите сразу, мне входить или лучше не надо? Будете вы пить со мной или нет?
Все наперебой приглашают Алкивиада к ним присоединиться, и он немедленно берет дело в свои руки.
– Эх, друзья, да вы чересчур трезвы! Это не годится! Такой уж у нас теперь уговор – пить вместе! Значит, я буду распорядителем пира, пока вы как следует не напьетесь. Ну-ка, принесите чашу побольше! Нет, лучше ты, мальчик, тащи-ка сюда вон ту холодильную чашу!
В холодильную чашу обычно наливают студеную воду, чтобы разбавлять и охлаждать вино, которое пьют гости. Теперь ее саму наполняют вином – получается солидная порция, которую Алкивиад тут же выпивает залпом.
Заметно покачиваясь, он снова приказывает рабу:
– Наполни-ка ее еще раз – для Сократа! Впрочем, вы увидите, друзья, что Сократу затея моя нипочем. Он выпьет, сколько ему ни прикажешь, и не опьянеет ни чуточки!
Сократ молча осушает ту же чашу.
Наконец Ариадна может приступить к представлению. Тиха играет нарочито ритмично, чтобы и танцовщице легче было держать ритм. Мужчины, все бывалые воины, узнают популярную походную песню и с удовольствием напевают ее. Деметрий подает Ариадне еще три обруча в дополнение к шести, которыми она жонглирует, подбрасывая их почти до стропил. Для пущей зрелищности она бросает их так, чтобы они вертелись, и при этом продолжает танцевать, рассчитывая, на какую высоту бросать, чтобы схватить точно в такт.
Довольные зрители ревут от восторга, но Ариадна настолько сосредоточена на танце, что почти не замечает их реакции. Она подбрасывает очередной обруч чуть выше и не глядя ловит еще один. Десять обручей – и начинаются аплодисменты. Выше… еще выше… до тех пор, пока один из обручей не ударится о потолок. Не переставая танцевать, Ариадна дважды кивает Деметрию, давая ему понять, что осилит еще два обруча.
Элегантный наряд арфистки свидетельствует о том, что ей хорошо платят за выступления [95]
Сделать танцевальное движение, поймать, подбросить. Поймать последний обруч, подбросить его, сделать движение, подбросить другой – теперь жонглировать приходится двенадцатью обручами, и Ариадна начинает выбиваться из ритма. Поэтому она принимается отбрасывать падающие обручи в сторону, а Деметрий ловит их и кладет на стоящий рядом стол. Теперь уже Тиха подстраивается под изменившийся ритм Ариадны и прекращает играть, как только последний обруч оказывается на столе. Тяжело дыша, Ариадна кланяется зрителям.