Фек сомневается, что разлучать маленьких девочек с родителями – хорошая идея. Разумеется, юные аристократки все равно покинули бы отчий дом лет в четырнадцать, переехав к мужьям… Но в семь? Он вспоминает о собственной трехлетней дочери, дремлющей дома в кроватке, и содрогается при мысли о том, что ему пришлось бы расстаться с ней так рано.
Но такова воля богини Афины. Девочек забирают в семь лет, потому что требуется два года, чтобы подготовить их к исполнению обязанностей жриц. После этого каждая должна завершить свое двухлетнее служение прежде, чем ей исполнится одиннадцать – на случай, если она слишком рано повзрослеет. Если у жрицы раньше начнутся месячные, под угрозой окажется вся религиозная жизнь города. Требуется, чтобы аррефоры не просто хранили девственность, но в принципе не были способны зачать. И единственный способ гарантировать соблюдение обоих условий – использовать девочек, не достигших половой зрелости. Если же одна из двух старших жриц больше не сможет исполнять свои обязанности, ее место займет одна из двух младших, а другим городским жрецам придется сделать глубокий вдох и молиться, чтобы не закончившая обучение девочка справилась со своей новой должностью.
Доктор и его спутники идут вдоль дороги; справа над ними нависает громадная тень Акрополя, слева – тень холма под названием Ареопаг. Наконец они доходят до широкого Панафинейского пути, где их ждет группа людей в плащах и с факелами. Это другие стражи и родители больной девочки.
Фек задумывается: стояли бы родители сейчас здесь, если бы их дочь не была жрицей, должность которой считается большой честью для всей семьи? Кандидаток отбирает сам архонт-басилевс, то есть буквально «царь» (и не важно, что настоящих царей в Афинах нет уже много веков: у этого должностного лица по-прежнему много полномочий, связанных с религиозными вопросами, судопроизводством по делам об убийствах и другими важными для города делами). На отобранных архонтом кандидаток не распространяется строгое правило Перикла, считавшего добродетельными только тех женщин, о которых не говорят вовсе – ни в похвалу, ни в порицание [14]. Напротив, достоинства каждой девочки обсуждаются прямо на народном собрании Афин, а затем путем голосования выбираются две жрицы. Не всякий может похвастаться родством с аррефорой.
Отец, марафонец Мантий, мать, Феодота, дочь Досифея из Мирринунта, и братья Клеомен и [неразборчивое имя] посвятили [эту статую] Панаристе, когда та была аррефорой Афины Полиады и Пандросы.
Надпись на постаменте статуи аррефоры, IG 2(2)
3488[15]
С другой стороны, если девочка тяжело заболела, для семьи это даже хуже, чем если бы ее вообще не выбрали аррефорой: ведь болезнь означает, что жрицу отвергла сама богиня. Неудивительно, что родители так всполошились…
Едва Фек подходит ближе, ему становится стыдно за свой цинизм: в свете факелов лицо матери блестит от слез, а супруг нежно обнимает ее, пытаясь утешить.
– Что с моей дочерью? – спрашивает отец врача приглушенным, но нетерпеливым голосом.
– Я еще не успел ее осмотреть. Стражники сказали, что она бредит, но никаких признаков инфекции нет. Когда они на нее наткнулись, она уже вела себя странно, а вскоре потеряла сознание. Приступ случился внезапно, еще вечером она играла в мяч с другими жрицами. Сейчас они ухаживают за ней.
– Воспаление мозга?
– Не исключаю… Нам нужно понять, насколько быстро развивается болезнь. На случай, если состояние больной станет критическим, рядом с ней дежурит скороход. У меня гостит врач с Коса, его зовут Гиппократ. Если окажется, что случай тяжелый, я посоветуюсь с ним. Но сначала мне нужно самому ее осмотреть.
Врач осматривает живот юного пациента [16]
– Всего четыре месяца оставалось! – говорит сквозь рыдания мать. – Через четыре месяца она перенесла бы корзину и вернулась домой… Она была самой милой маленькой девочкой…
Про себя Фек отмечает, что мать говорит о дочери в прошедшем времени. В корзине, которую она упомянула, как раз и находится «тайное» (arreta). Удивительный факт: хотя в Афинах не принято говорить о священной церемонии аррефор, все прекрасно знают, что она собой представляет. Каждые четыре года среди ночи юные жрицы облачаются в белоснежные одеяния, которые сами заблаговременно сшили, и молча шествуют к алтарю богини, где их уже ждут две закрытые корзины. Что находится в корзинах – известно одной Афине. Взяв по корзине, жрицы идут дальше. Темнота им не помеха, ведь за годы тренировок они успели выучить маршрут наизусть. Корзины тяжелые, жрицы удерживают их на голове, как женщины носят кувшины с водой. В полной тишине они движутся к северному склону Акрополя и внезапно исчезают, словно провалившись сквозь землю. На самом деле это недалеко от истины: девочки добрались до подземного хода и теперь аккуратно спускаются по стертым ступеням. Этими ступенями пользуются с незапамятных времен: они были высечены в природной пещере около тысячи лет назад. Вероятно, древнейшие обитатели Акрополя спускались под землю, чтобы набрать воды: в садах святилища Афродиты, рядом с местом, где начинается ход, находится пересохший колодец. Согласно легенде, источник, из которого наполнялся колодец, иссяк после землетрясения, произошедшего около семисот лет назад.
В самом низу жриц ожидают две другие корзины. Продолжая хранить молчание, девочки опускают свои тяжелые ноши и водружают себе на головы новые. Теперь им предстоит трудный путь наверх, обратно к алтарю Афины Полиады. Наконец они возложат новые корзины на алтарь, и взрослые жрецы завершат церемонию. Выполнив эту жизненно важную миссию, аррефоры будут освобождены от своих обязанностей.
СВЯЩЕННЫЙ РИТУАЛ
Самое подробное описание этого ритуала оставил Павсаний в своем «Описании Эллады» (1.27.3). Рассказ в этой главе следует его тексту.
Разумеется, может возникнуть вопрос: в чем смысл этого таинственного ритуала? Чтобы ответить на него, нужно вспомнить о самых первых аррефорах – сестрах по имени Герса и Аглавра. В мифическое время на заре существования города сама Афина вверила им таинственную корзину, строго-настрого запретив заглядывать внутрь. Корзина хранилась рядом со священной оливой Афины – деревом, растущим около святилища богини по сей день.
Сгорая от любопытства, Герса и Аглавра спустились в подземную пещеру, чтобы изучить содержимое корзины втайне от богини. То, что они увидели, в буквальном смысле свело их с ума: девушки ринулись вверх по ступеням и погибли, сбросившись с Акрополя.
Считается, что в корзине находился маленький Эрихтоний, который позднее стал первым царем Афин. После того, как один из богов попытался изнасиловать Афину, та бросила на землю кусок ткани, запачканный семенем ее обидчика. И такова была сила божественного семени, что от его контакта с землей родился ребенок. По всей видимости, следствием причудливых обстоятельств рождения Эрихтония стало то, что он далеко не сразу принял человеческий облик. До тех пор разумнее было прятать его в корзине.
Афину глубоко оскорбило то, что Герса и Аглавра нарушили данное ей обещание. Поскольку разгневанные боги никогда не отличались избирательностью, она пригрозила наказанием всему городу. Потому-то современные аррефоры и проводят свой ритуал. Они торжественно демонстрируют, что афинянки могут носить священные корзины богини, даже не пытаясь заглянуть внутрь. Видя это, Афина сдерживает свой гнев и не мешает священной оливе покрываться росой. А затем олива зацветает, и вместе с ней цветут все оливковые деревья Аттики.
Значение олив для Афин трудно переоценить. Без оливок не обходится ни один прием пищи, а оливковое масло используют не только для приготовления блюд и лекарств, но и для стирки, и в масляных лампах. Жизненно необходимо, чтобы Афина благословила священное дерево обильной росой – поэтому так важны аррефоры. Недаром их название означает «приносящие росу» [17].
…пришла Афина и в присутствии Кекропса вырастила оливу, которую теперь показывают в Пандросии. <…> боги изрекли приговор, согласно которому эта страна должна была принадлежать Афине, так как Кекропс засвидетельствовал, что Афина первой вырастила там оливу.
Псевдо-Аполлодор. «Мифологическая библиотека», 3.14[18]
Разумеется, девочки не могут все время готовиться к самой важной ночи в их жизни. В их обязанности также входит изготовление священного одеяния для Афины во время праздника Халкеи и приготовление священного печенья, которое используется для жертвоприношений. Жрицы получают такое же образование, как и другие афинские девочки, а в свободное время бегают по всему Акрополю (правда, им приходится носить тяжелые покрывала, и их всюду сопровождают суровые телохранители). Если маленькая жрица купит какое-нибудь золотое украшение, оно будет считаться посвященным богине.
Исполнив свой долг перед богиней, бывшие аррефоры порой принимают участие в других священнодействиях. Некоторые участвуют в торжественных процессиях в честь Афины в качестве канефор – носительниц корзин, символизирующих дары богини афинскому народу. Так или иначе, невозможно представить себе жизнь в Афинах без аррефор, и, когда одна из них внезапно и тяжело заболевает, это не сулит городу ничего хорошего. Неудивительно, что стражи сразу же поспешили разбудить Фека.
– Оставьте нас ненадолго, – приказывает врач, оказавшись на пороге небольшой спальни. Вокруг кровати стоит столько взволнованных людей, что ему едва удается разглядеть свою маленькую пациентку.
Фек дожидается, пока все посторонние покинут комнату. Наконец он заходит внутрь и бережно усаживает так и не пришедшую в себя девочку на кровати. Кожа у нее теплая, на лице – бледный румянец. Она все еще тяжело дышит. Внезапно пациентку начинает обильно тошнить. Фек сразу же переворачивает девочку на живот, укладывает ее себе на колени и начинает похлопывать по спине, помогая ей очистить дыхательные пути. Затем он бросает взгляд на свою запачканную рвотой тунику. Неожиданно его лицо озаряет догадка. Фек уже и не помнит, когда ему удавалось так быстро поставить диагноз.