Она никогда не напоминала о той ночи Ингрид, которая либо ничего не помнила о случившемся, либо сохраняла гробовое, стыдливое молчание. С той ночи Анис ни разу не приходила к дереву и знала, что сама никогда и не придет. Ей эта могилка была не нужна. Кто знает, сколько раз волны омыли корни морского винограда, прежде чем унесли ее дочек в море? Теперь они были повсюду вокруг нее, в каждом глотке воздуха, и теперь прибой уже не мог их никуда смыть.
Озадаченная, вспотевшая, Анис села на корточки. За час ее слабые надежды сменились нескрываемым раздражением. Ни одну женщину в комнате она не смогла ничем порадовать. А ведь она помогала ведуньям-повитухам принимать роды, сделала тысячи припарок, чтобы облегчить менструальные спазмы, и мало кто повидал столько же женских тел, — но ей еще не приходилось сталкиваться с таким необычным феноменом. Она ни разу не нащупывала меж женских ляжек зияние с острыми краями.
В воздухе перед ними плясали воздушные пузырьки.
Рита держалась на удивление смело, но это было просто безумие — работать с ее телом — видеть его! — без вагины. Анис даже испугалась, как бы у нее и печень не вывалилась. Ее раздражал неутихающий сквозняк энергии, что продолжал дуть сквозь тело, как дыхание сквозь сжатые зубы. Но Рита слишком поспешно пыталась поставить на место свою пусю, и теперь та скособочилась и застряла — ни туда, ни сюда, — но Анис не могла оставить ее так!
— Ну почему ты так долго возишься? — укоризненно буркнула Микси.
Какое-то время она сохраняла терпение, поглаживая Риту по голове и шепча слова ободрения, но минут десять назад всплеснула руками, раскурила трубку и принялась нервно мерить шагами комнату, попыхивая дымом и сгибая-разгибая левый локоть, словно массировала старую рану.
Анис вздохнула и снова нырнула меж ляжек Риты, ухватила ее пусю и, осторожно расшатывая, попыталась вынуть. Ее пальцы скользнули между влажными краями пуси и бедром. Рита всхлипнула.
— Я знаю, это неприятно, — пробормотала Анис. — Прости.
Лайла пальцами раздавила пузырек над своим ухом. Микси споткнулась, ругнулась и продолжала ходить взад-вперед.
Анис переглянулась с Лайлой, которая потрепала Риту по бедру.
— Ты в порядке? — тихо спросила Лайла у Микси.
Микси недовольно цыкнула зубом.
Кончики пальцев у Анис стали липкими, поясница затекла. Она нагнулась назад и направила поток энергии к ноющим мышцам спины. Рита пахла чем-то сладковатым, вроде ванили. Она удалила все волосы на теле, поверхность которого стала как стекло. На блестящей коже Анис могла увидеть свое отражение, потолочные перекрытия, даже глаза Лайлы и ее трепещущее горло.
Она снова выпрямилась.
Рита, обнадеженная, шевельнулась.
— Ты ее поставила на место? А-а-а… Проклятье!
— Может, стоит позвать кого-то еще на подмогу?
— Кого позвать? Настоящую целительницу?
Микси лихорадочно чесалась. Виски, левая рука, лоб. Ее трубка, тлея, лежала на полу.
— Следи за собой и за трубкой! — устало проговорила Рита.
Анис втерла воздушный пузырек в тыльную сторону уставших ладоней. Дело было не в ее сноровке: чем больше она прилагала усилий, тем тяжелее и значительнее казалась ей эта вываливавшаяся пуся. Может быть, вообще не стоило пытаться им помогать? Может быть, она пересекла границы ей дозволенного? Ведунья сразу бы поняла, что это все значит, осознав происшедшее в нужном контексте, потому что лучше знала историю, знала больше заклинаний, чем она, и могла бы справиться с задачей, прибегнув к силе коллективного знания, ведь единственное предназначение ведуний — владеть магией.
«Вот еще один недуг, который тебе не под силу вылечить», — подумала она.
— Кто-нибудь, включите радио! Мне нужно знать, случилось ли нечто подобное с кем-то еще!
Лайла фыркнула:
— Ты думаешь, нашим начальничкам есть дело до женщин?
— Может быть, ведущая затронет эту тему?
— Сомневаюсь. Она же не дура.
Микси случайно наступила на горящую трубку и запрыгала по комнате, разразившись яростными проклятьями.
— Ты же сама себе наносишь увечья! — пробормотала Лайла.
— Я? А не ты, вышвырнувшая свою пусю в окно? Себе советуй!
— Ерунда, — хмыкнула Лайла. — Тело быстро приспосабливается!
Интересно, подумала Анис, она хоть чуточку сожалеет о том, что сделала?
Рита приподнялась на локте.
— Я же тебе постоянно твердила: следи за трубкой!
— Заткнитесь вы! — заорала Микси и с силой швырнула трубку об стену. Трубка разбилась вдребезги. Все вытаращились на нее. — Я хочу, чтобы вы сейчас же убрались из моего дома!
— Хочешь, чтобы на улице из меня вывалились все внутренности? — взвыла Рита. — Я не уйду, пока мисс Анис не удостоверится, что со мной все хорошо.
— Ты всегда была жуткой эгоисткой!
— Уж лучше быть эгоисткой, чем продавать свое тело любому торопыге с торчащим стручком да с мелочишкой в кармане.
— Не тебе меня судить, стерва! Твое-то тело никто не купит!
— Да с кем ты, дрянь, так разговариваешь?
— Да с тобой, косоглазая ты, ревнивая, сварливая сучонка!
Улучив момент, Анис стремительно поднесла пусю к промежности Риты, вставила и повернула. Раздался обнадеживающий щелчок.
— О-о-о-оу! — вскричала Рита. — Ты что так грубо со мной? Я… о…
Все затаили дыхание.
— Ты в норме? — только и смогла выговорить Лайла.
Рита медленно задвигала ляжками.
— Погоди. Сейчас скажу.
Ну, надо же — она снова вся стала меховой.
Анис улыбнулась. Короткий поворот против часовой стрелки и уверенное нажатие — и все одним движением руки. Боги, боги, пусть я быстрее проделаю это с Микси. Не говоря уж о самой себе. А если надо будет попросить, Лайла сможет помочь.
А зачем тебе исправлять свою, если она никому не нужна?
— У меня очень приятные ощущения. — И Рита обнажила расщелину между передними зубами — эту ее особенность многие мужчины Попишо находили привлекательной. — Ну да, боль прошла. Похоже, ты справилась!
Анис со вздохом кивнула.
— Микси, сходи принеси свою.
— Я хочу, чтобы вы все немедленно вышли вон! — раздраженно отрезала Микси.
Лайла стояла у окна, прижав нос к стеклу.
— Ищешь то, что выбросила? — спросила Анис.
— Нет, — Лайла бросила взгляд на разъяренно шагавшую взад-вперед Микси.
Рита подняла с пола одеяло и его сложила.
— Микси, ну что ты так беснуешься?
Та указала на Анис:
— Я хочу, чтобы она ушла, чтобы вы все ушли!
— Да успокойся ты! Она же здесь единственная, кто может поставить в стойло твою рабочую лошадку!
— Я сама разберусь со своим добром!
Лайла впервые за все время повысила голос, и на ее шее вздулись жилы.
— Хватит! — Все умолкли. — Микси, я не могу понять, почему ты все держишь в себе. На тебя посмотреть — так никто тебе ничем помочь не может!
Анис решила, что раздувшаяся шея Лайлы — самый обаятельный дар, который ей приходилось наблюдать.
— У нас, вероятно, не так много времени, — продолжала Лайла. — Так что лучше тебе им сообщить, что нас ожидает.
Анис посмотрела на трясшуюся всем телом Микси. И как можно спокойнее произнесла:
— В чем дело? Что с тобой?
— Ничего! — слабым голосом отозвалась Микси. — Я просто хочу, чтобы ты ушла. Ну, скажи на милость, что ты тут забыла?
— А я хочу, чтобы ты угомонилась, — сказала Лайла. — Мало что изменится, когда они придут.
— Изменится что? — спросила Рита. — Для кого?
— Тебе не стоит быть одной, — примирительно проговорила Лайла. — Разве никому из них нельзя остаться с тобой, Микси? Я бы никому не разрешила сюда вернуться и заработать свою денежку!
— Я же сказала, чтобы они убирались! Думаешь, я им позволю устроить тут тарарам?
Лайла прижала сложенное одеяло к груди.
— Я с тобой, Микси!
— Я тоже, — подхватила Анис.
Она умела почуять приближение шторма, когда видела его первые признаки.
Анис привыкла к почитанию. Даже когда она оказывалась далеко от своего рабочего места и ничто в ней не выдавало профессии, мужчины начинали высовывать язык ей вслед, и кто-нибудь из них непременно улавливал в ее осанке и повадках магический дар, словно запах. Погодите! Проявите к даме уважение, вы разве не видите, что она целительница! И к тому же дочь пастора Лати!
Но кого интересовала жизнь шлюхи?
На протяжении двух недель Микси упрямо твердила: «Нет, нет, нет!» — губернатору Интиасару и мужчинам, которых он подсылал к ней на переговоры. Нет, ей наплевать, что в других борделях так делают, но она не впустит сюда за так ни одного мужчину, который будет воровато крутить, снимать с пальца обручальное кольцо, как будто это хоть что-то значило. Нет и нет, даже ради губернатора и его свадебных прихотей — он же богатый человек, и он в состоянии хорошо заплатить за моих трудяг-девочек. «На Попишо никогда не было рабства, — говорила Микси. — И нам надо этим гордиться».
Но они, говорили люди, все равно придут, даже если им придется содрать со стен розовые обои и сжечь их. «Поставят под дверью стакан для обручальных колец» — вот о чем толковали Нелли Агнес и ее сестрица в голубой шляпке, причем Нелли при упоминании таких женщин все презрительно кривила губы.
Кого интересовала жизнь шлюхи?
Интиасар написал ей письмо. Микси его хранила.
Делай, как я говорю!
И по всему архипелагу шлюхи Микси сидят и ждут новостей. Они изучают горизонт, напрягают слух: не доносятся ли издалека крики. Они задерживают дыхание, хватают себя за лоб. Кто-то хочет вернуться и встать рядом с Миксиэлин Шэрон Истэблишмент-младшей, но она сказала им «Нет!», она сказала им, что если они попытаются помочь, она больше не будет с ними танцевать или глотать пьяных бабочек после смены; она плюнет им под ноги, и они никогда больше не получат ни монетки из ее кошелька.
Другие слишком трусят и не предложат помощи, но они о ней думают.