Один день ясного неба — страница 41 из 81

Она облизала губы.

— По вашему хотению, мас’ Гарсон.

— Моя стартовая ставка — пятьдесят монет.

Микси послала Гарсону воздушный поцелуй.

— Не меньше семидесяти пяти!

Анис смущенно наблюдала за этой сценой. Она слышала гневное ворчание Риты. Неужели Микси готова лечь с одним из этих болванов? Женщины все еще держались за руки.

— Тебе не стоит с ним разговаривать, Микси, — прошептала она. — Мы будем так стоять, пока они не устанут.

— И что потом? — Обхватив свои груди, Микси выставила их вперед.

— Семьдесят! — объявил Гарсон.

— Ставка повысилась до девяноста, малыш!

Анис отчаянно взглянула на Лайлу. Женщина-подсолнух покачала головой и с печальным лицом мягко спросила:

— Как думаешь, чем мы тут занимаемся, сестра?

— Бывших шлюх не бывает, — свирепо заметила Рита. Выпустив руку сестры, она крепче схватилась за Анис. — Микси, будь добра, остановись на секунду, позволь добропорядочным женщинам уйти. Скажи, Анис, как нам отсюда выбраться?

— Восемьдесят пять! — предложил Гарсон.

— Сто двадцать!

— Мы не уйдем.

Анис понизила голос и кивнула на ожидающих мужчин. Мас’ Коллинз переминался с ноги на ногу, Арчи буравил взглядом Микси и Гарсона. Он стоял неподвижно, как статуя. Блоуснафт не сводил с нее глаз.

— Хочешь к ним?

— Продано, — объявил Гарсон.

— Микси! — воскликнула Рита. — Не смей!

Микси протянула длинную изящную руку к белой веревке над ними, делая дразнящие движения пальцами. Женщины хором издали печальный стон. Губы Арчи беззвучно шевелились, глаза округлились, испепеляя все вокруг. Гарсон приложил щеку к стене заклятия и погладил незримую пелену магических чар. Микси тронула свою подвешенную вагину.

— Нет, Микси, — вскрикнула Анис. — Не делай этого!

— Нет, — прошептал Арчи. — Не надо!

— Она же моя! — возразила Микси.

Шшшуууп — вздохнуло силовое поле. Микси сорвала с веревки свою вагину и быстрым точным движением притянула ее к себе, заодно увлекая и Гарсона. И он пронзил силовое поле, споткнувшись и рухнув на пол веранды вместе с Микси.

Оставшиеся на веревке вагины затряслись. Анис почувствовала, как поврежденная стена заклятия, взметнувшись, точно океанская волна, снова сомкнулась. Магическая защита на миг дала сбой, но устояла.

Микси ловко оседлала Гарсона, и он уткнулся лицом в ее промежность.

— Нет! — повторил Арчи.

Он приложил ладонь к стене заклятия и ткнул вперед. Под его ногами веранда заходила ходуном.

Гарсон задрал на Микси юбку до бедер. Потом вторгся в нее и стал толчками входить и выходить. Она застонала и засмеялась, словно зарыдала. Анис зажмурилась, не в силах на это смотреть. Она слышала, как Рита жалобно и зло забормотала, дергая ее за руку, как закричала Лайла; она ощущала, как нервно вышагивал взад-вперед вдоль веранды Арчи, дубася тростью по пелене заклятия. Ее затошнило, и она открыла глаза.

Блоуснафт с мерзкой улыбкой семенил за Арчи. Ее желудок взбунтовался. Веранда тряслась. Мас’ Коллинз, тряся головой, торопливо шагал к калитке.

Пошли сюда кого-нибудь, подумала она. Если ты так возмущен, помоги нам!

Трость Арчи била по воздуху. Хватит! Хватит! Она пыталась превозмочь тошноту, швыряя пригоршни энергии себе на живот и на грудь.

— Пошли, Анис! — хрипло проговорила Рита. — Я не намерена на это смотреть!

— Но если мы уйдем, защитные чары рухнут!

— Я тоже хочу поторговаться! — крикнул Блоуснафт. — Тысяча — ровным счетом! — Он держал в руке тяжелый кошелек с монетами и с улыбкой разглядывал болтавшиеся на веревке две вагины.

— Сегодня больше тут никто не работает!

Рита задыхалась от волнения. Но Блоуснафт на нее не смотрел.

Она завертелась на месте, даже еще не увидев, но сразу все поняв.

Казалось, на Лайле вспыхнуло платье — так она вдруг вся засияла, и у нее изо рта вырывалось пламя, талия вытянулась, все тело задрожало и раскрылось, повернувшись к Блоуснафту.

— О, Лайла… Ты же сказала, что с тебя хватит!

Это пробудился ее магический дар.

Микси подняла голову. Гарсон впился губами ей в горло и сжал выпроставшуюся из-под платья грудь. На лице у нее появилось игривое выражение: она смотрела на пылавшую Лайлу. Она снова засмеялась, ткнув кулаком в небо. Анис удивилась, отчего поначалу приняла ее смех за скорбное рыдание, — на самом деле звук был похож на ликующий трубный глас.

— Да, Лайла! Я же знала, что ты не устоишь!

Лайла тянулась все выше и выше, простирая свои тлеющие длинные пальцы к крыше и к висевшим на веревке вагинам. Была ли это их победа, о которой они все так мечтали? Деньги — и много! Был ли это единственный известный им способ победить?

Шшшшшуппп — снова вздохнуло устоявшее магическое заклятие, и вагины продолжили плясать на веревке.

Тонкая магическая пелена трепетала вокруг них, как паутина.

Лайла увлекла Блоуснафта в свои сверкающие объятия, и его потная рубаха прижалась к ее пламенеющему вязаному платью.

— Пошли, Анис, — повторила Рита. — Сними свои чары и больше не смотри!

Но она плохо расслышала слова Риты. Она не могла разглядеть ни лица Арчи, ни чем он был занят; ей мешало присутствие Блоуснафта, исходивший от него мерзкий запах, его туловище застило ей вид, маячило у нее перед глазами, и незримая пелена заклятия вибрировала и шелестела вокруг них, еще сильнее подавляя все ее чувства.

Микси включила радиоприемник, полилась популярная танцевальная мелодия, волнами окутавшая красивое тело Гарсона. Блоуснафт обвил руками талию Лайлы, которая предложила ему свою вагину, ту, что хранила ее дар, ту, что даровали ей боги, и тряс головой, не спуская глаз с белой веревки, протягивая свои жадные ручищи и пытаясь сдернуть последнюю оставшуюся на ней пусю.

— Я не хочу эту, я хочу вон ту!

Ее.

Лайла протянула следом за его ручищей руку вверх.

Ужаснувшись, Анис метнулась вперед.

Все трое подпрыгнули в воздух одновременно, и их руки переплелись на лету.

Шшшуууппп — как только последняя вагина сорвалась с веревки, чары с хлопком пропали. Анис согнулась пополам, ощутив спазм в животе. И услыхала крик Лайлы: «Лови, Анис!» Она взглянула вверх — и вовремя. Потому что увидела, как женщина бросила ей вагину, сразу поняла, что должна ее поймать, несмотря на подступившую тошноту, и стала шарить рукой в воздухе, моля богов, чтобы успеть, словила на лету скользкое гнездо, и, чуть не выпустив его из пальцев, прижала драгоценную добычу к груди.

Наступила полная неразбериха. Блоуснафт и Лайла орали друг на друга. Микси лежала, обхватив длинными ногами талию потного Гарсона, который продолжал толчками входить в нее и выходить, а она не спускала глаз с лица Арчи.

«Значит, тебе все же удалось вставить свою пусю! Когда надо, ты можешь!»

Арчи гневно вопил. Арчи пришел в ярость.

Даже если бы Анис умудрилась двигаться проворнее, как она могла остановить Арчи, который схватил тяжеленный стол красного дерева и поднял его над головой?

Да никак. Ей оставалось просто наблюдать, как подвел ее дар.

— О, Иисусе! — простонал Гарсон, и его красивые зубы впились Микси в волосы. — О да-а-а…

— Нет! — вскричала Микси. — Арчи! Арчи!

Арчи разломал стол пополам и швырнул обломки на веранду.

Угол столешницы попал Блоуснафту в затылок. Тот свалился с веранды и упал без сознания на траву. Арчи принялся колошматить другой половинкой стола по ступенькам и по полу веранды. По его щекам струились слезы, на него падали щепки и обломки красного дерева, пальцы кровоточили.

Микси спрыгнула с Гарсона.

— Арчи, перестань! Довольно!

— Я же сказал тебе, Микси, что мне это не нравится! Я сказал, что мне не нравится! Но ты меня не послушала. А я тебе сказал: мне это не нравится…

Бодрая мелодия, доносившаяся из радиоприемника, закончилась.

— Перестань себя калечить!

Арчи замер, трясясь от возбуждения.

Анис бережно держала свою пусю, как младенца. Колени Лайлы словно подогнулись под ее весом, и она тяжело уселась на пол рядом. Рита наклонилась над ними, как заботливая мама-кошка.

Из радиоприемника донесся голос диктора, перекрывший шумное дыхание присутствующих:

— Прослушайте важное сообщение офиса губернатора Интиасара. Объявляется двадцатичетырехчасовой запрет на половые акты, запрет вступает в силу немедленно. Под страхом пожизненного заключения запрещается всякая сексуальная активность любого вида, повторяю, любого вида, вплоть до двух часов десяти минут пополудни завтрашнего дня.

18

Ладони Сонтейн скользнули по веслам. Она перестала грести, чтобы перевести дух. На верхней губе выступил пот. Она уже и забыла, когда в последний раз садилась за весла, так что отсутствие практики давало о себе знать. День был в разгаре, а она все еще ощущала на коже масляную пленку, отчего сама себе казалась липким куском обжаренного мяса под соусом. Она вытерла руки о волосы, провела пальцами по нижней части ступней, потом по передней части платья и свесила руки за борт в воду. Каноэ закачалось из стороны в сторону. Она переживала одно из самых разочаровывающих испытаний в своей жизни.

Мать сразу все поняла, как только она вернулась домой, потому что она не умела убедительно лгать о важном. «Ну и где же ты была в этот ужасный момент?» — грозно спросила мать, и Сонтейн оцепенела, потому что сначала решила, что та имеет в виду служанку, застигнутую с ней в углу кухни за срамным делом. И только когда миссис Интиасар приподняла край платья, она поняла, что не с ней одной произошло несчастье, — и уж Данду был явно ни в чем не виноват. Мать рассказала, как вскрикнула служанка, прибиравшая беседку, когда ее пуся выпала из нее, и молодая соседка, с которой они сидели в саду и пили лимонад, сказала: «Кровавая вспышка!» Мать лучше, чем кто-либо из присутствовавших женщин, сумела сохранить присутствие духа. Она пулей помчалась в дом, крича, чтобы срочно нашли Сонтейн, а сама для сохранности сунула свою… вещицу в сумочку. И только потом вспомнила, что ее единственного ребенка нет дома.