Мы провели в постели целый день, ни на секунду не отрываясь друг от друга. Когда круглая луна взошла на свой трон, и ее белесый свет пытался пробиться сквозь решетку на небольшом заляпанном окне, мы со Светой решили посмотреть, что там с доктором. Его крики учащались с каждой минутой.
Оказавшись в лаборатории, мы увидели бьющегося лысой головой о стену мужчину.
– Я очень хочу есть, ничего не могу с собой поделать, – он сказал это тихо и повернулся в сторону Светы. Его глаза стали бордовыми.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он у Светы.
– Пока держусь, – опуская голову, ответила Света.
Я не успел ничего спросить, как доктор бросился на нее, пытаясь откусить кусок плоти. Я успел перехватить его и сломать шейные позвонки. Мужчина замертво упал на холодный кафель лаборатории.
Убедившись, что он мертв, я взял Свету за руку и отвел в дальнюю палату. Мне не хотелось, чтобы она снова видела убийство, но так получилось.
– Влад, пообещай мне…
– Что?
Я знал, о чем она хотела попросить.
– Пообещай, что убьешь меня, когда я стану такой. Я не хочу, чтобы из-за меня вновь началась эпидемия.
Она не понимала, о чем просит. Я не мог этого сделать.
– Я не выпущу тебя наружу. Буду умирать здесь с тобой, – обещал я.
– Нет! Ты должен жить. Я не хочу быть причиной твоей смерти, пойми! – это прозвучало, как приказ.
– Ты понимаешь, о чем просишь? – грубо сказал я, и от этого стало не по себе.
– Конечно, я понимаю, – грустно, почти шепотом ответила она.
Я достал из кармана пачку сигарет, и моча закурил.
– Можно и мне? – попросила Света.
– Это вредно для здоровья, – с иронией и легкой улыбкой проговорил я, протягивая ей сигарету.
– В моем случае, это даже полезно.
Мы сидели в гробовой тишине, выпуская клубы дыма из зараженных губ. Я вспомнил все сны, с участием Светы и понял, что они были вещими. Может, если бы я вовремя обратил на них внимание, все бы сложилось иначе? Если бы Света не поверила гаданиям и осталась с Денисом? Если Маша и та пожилая женщина правы и Свете суждено умереть, то стану ли я ее палачом? А этот злосчастный один день? Что мне делать с сумбурной информацией из снов? Может, это значит, что ей осталось жить всего один день? Ответы не возникали голове, только вопросы. Но даже после всех мистических совпадений не верилось в ее смерть. Я мысленно дал себе обещание, что буду бороться до конца, только пока не знаю как.
Я посмотрел на Свету и увидел, как сигарета ходит ходуном в ее дрожащих руках.
– О чем ты думаешь? – спросил я, чтобы понять от чего ее так трясло.
– Я попыталась поставить себя на твое место. Это ужасно. Я чувствую все то же, что и ты сейчас. Уверена, ты перевариваешь все обстоятельства, которые привели нас к этому. Думаешь, а что если… И готов отдать все на свете лишь бы меня спасти.
Как же она была права. Я посмотрел в ее глаза, они уже становились бордовыми. Ее волосы по одному золотистому волоску осыпались на пол. Иммунитет сдавался, а вирус продолжал беспощадно разрушать ее тело.
– Завтра я превращусь в монстра. Все, что ты любил во мне умрет. Останется только проклятый вирус. Не позволь ему взять над тобой верх, прошу, уничтожь мое тело вместе с ним.
Я прижал ее к себе и всю ночь не отпускал. Как можно уснуть, когда любимый человек мучается от голода и пытается съесть свои конечности?
Наутро Свете стало хуже, от родной человеческой речи практически ничего не осталось, она изредка рычала на меня и пыталась вырваться, но я крепко прижимал ее к себе. Рассказывал забавные истории, в надежде, что она меня понимает. Но о каком понимании могла идти речь?
Неожиданно Света посмотрела на меня застывшими от боли ярко-красными глазами. В этот момент я стал молить бога о том, чтобы он забрал мою душу. Мне больше незачем жить на свете. Я очень слаб, чтобы вынести подобное.
Увы, мои мольбы не были услышаны на небесах. Света стала громко кричать и кусать мою руку. Что делать?
Я на автомате привязал ее к кровати специальными веревками. Ей не выбраться. Раньше я так привязывал особо буйных пациентов, а теперь вот и свою любовь.
Ушел в соседнюю палату и, прижавшись щекой к холодной стене, которая сейчас разделяла нас, зарыдал. Слезы катились градом по лицу, но мне не было за них стыдно, это слезы отчаяния и боли, самой ужасной боли на свете.
Около суток я просидел вот так, слушая крики и скурив целую пачку сигарет. Как же жалел, что не могу умереть.
Эпилог
Хочется спать, но засыпать страшно. Не из-за кошмаров, которые могут терзать всю ночь. Я боюсь выпасть из реальности и не заметить, как она пожирает мою руку. Как живая плоть наполняет ее силой. Чем я могу помочь?
Безысходность.
Вот бы вычеркнуть собственную жизнь, жалкое существование в этом жестоком мире, как ненужную главу из книги. Кому от этого станет легче? Наверное, только мне.
Нет даже малейшей ниточки, зацепки, чтобы все исправить. Остановить это также невозможно, как замедлить сход лавины вбирающей в себя снег с горной вершины и погребающей под белой, холодной толщей, ни в чем не повинные деревья.
Вновь посетили мысли об убийстве. Я так много убивал, что это не должно пугать. Но я боюсь. Боюсь внутреннего зверя, который рвется наружу, впиваясь когтями в душу.
Крики за стеной только усиливаются. От жутких звуков напрягается каждая мышца тела.
Нет сил терпеть. Срываюсь с места. Бегу по коридору проклятой и забытой Богом психиатрической больнице.
Непредсказуемая тишина заставляет замереть на месте. Мир застыл, будто кто-то нажал на пульте кнопку «стоп». Дыхание оборвалось. Секунды затишья измеряются стуками моего сердца. Раз, два, три…
Нет!
Опять крик!
Я падаю на колени, теряя последнюю надежду, и закрываю лицо ладонями. Остается лишь вспоминать, как все начиналось…
Крик невыносимым звоном оглушает меня. Я не знаю, что делать дальше. И все же решаюсь подойти к настежь открытой двери, постояв немного на пороге, захожу в палату к Свете. Она бьется в ужасных конвульсиях, пытается вырваться. Злосчастный вирус полностью завладел ее телом. В ней не осталось ничего человеческого. Но я не могу сдаться. Привязал ее еще крепче и ушел в соседнюю палату.
Все четвертые сутки сижу на полу, закрывая уши.
Утро пятого дня.
Стоит прекрасная погода. Она будто зовет меня на улицу. Теплое желтое солнце жаждет обогреть холодное тело игривыми лучами. На небе ни тучки, солнечные лучи могут вдоволь порезвиться, пробиваясь через решетку на окне в моей палате. Постепенно свет протаптывает себе несколько белых дорожек, упершись в противоположную стенку. Они четко показывают, сколько пыли находиться в воздухе, сколько непонятно откуда взявшихся ворсинок витает в нем. При малейшем движении пыль закручивается в загадочные узоры и, успокоившись, продолжает медленный бессмысленный полет.
Я опять срываюсь с места и захожу в палату к Свете. Она как никогда крепко спит. Пусть лучше это случиться во сне. Нежно целую ее в губы и присаживаюсь на кровать. Думаю, что бессмысленно мучить себя и ее, поэтому крепко прижимаю Свету к себе и даю волю внутреннему зверю. Миллионы щупальцев вырываются наружу, поглощая все на своем пути. Глаза так и не решаюсь открыть, боюсь увидеть то, что осталось от моей любимой.
Вмиг принимаю облик Светы, нахожу зеркало и всматриваюсь в знакомые черты, полностью погружаюсь в ее воспоминания.
– Мам, я дома, – бросив ключи на тумбочку в прихожей, сказала Света внутри меня.
В ответ тишина. Света медленно приближалась к кухне.
– Мама! Я дома! – громче повторила она и прошла в помещение.
Посреди кухни стоял отец с окровавленным ножом в руках, и безумными голубыми глазами смотрел на Свету. Я не мог не заметить феноменального сходства между ними. Такие же золотистые волосы и необычайного цвета глаза.
Тело матери было исполосовано ножом. Не одного живого места, просто мясо, лежащее в огромной луже крови.
Хотя Света и испытала шок, все же бросилась бежать, когда отец кинулся на нее. Спуск по лестнице и бег в непроглядной темноте — все было, как в тумане, но она знала куда бежать.
Добравшись до ближайшего полицейского участка, закричала так громко, что разбудила половину квартала.
Отца застали с поличным. Трое здоровых мужиков еле сдерживали его. Даже трудно представить, что случилось бы со Светой, если бы он ее догнал.
Это самое яркое воспоминание, которое она даже после смерти не смогла забыть.
Вдруг передо мной предстала картина, которая заставила трепетать сердце. Света зашла домой с ощущением моего поцелуя на губах. Открыла свой дневник и, написав число, месяц и год, пометила его зеленым цветом, подписав внизу: «Самый счастливый день в жизни».
Бабушка спокойно спала в кровати. Света прошла на кухню и налила себе стакан кипяченой воды. Раздался громкий телефонный звонок.
– Алло, – робко сказала Света.
– Света? – спросил женский голос.
– Да.
– Я мама Влада.
– Очень приятно, – тут же нашлась она, – Что-то случилось? Он должен быть уже дома, – тревожно заметила Света.
– Не лезь к моему сыну! У него свадьба через месяц. Такие женщины, как ты, паразиты! Ты разрушаешь все, что так долго строилось! Оставь его в покое!
Как мама могла так поступить со мной?!
– Я не хотела ничего плохого. Я не знала…
– Заткнись! Если увижу тебя рядом с ним, ты кончишь так же, как и твоя мамаша!
Света еще долго слушала короткие гудки в трубке телефона и когда отключила его, то горько заплакала, не понимая за что мам ее так невзлюбила?
Света не успела отойти от телефонного разговора, как позвонили в дверь. Она подпрыгнула на месте от неожиданности.
Открыв дверь, увидела Дениса, держащего в руках огромный букет из красных роз.
– Можно зайти? – спросил он с напыщенной улыбкой на лице.
– Да, конечно, – ответила она, вытирая остатки слез с лица.