тем не менее есть о чем говорить. И давайте, наверное, предпоследние полчаса посвятим разговору о французском натурализме, о Золя в первую очередь, ну а последние — о Моэме.
Начинаем отвечать на вопросы. Знаете, я начну неожиданным образом не с форумного вопроса, а с вопроса, пришедшего в письме. Но он показался мне настолько важным, что я на него хочу ответить в первую очередь.
Спрашивает Наташа. Она говорит о том, что… Я не буду пересказывать целиком это длинное письмо, тем более не буду зачитывать. Но суть его в том, что она жалуется на абсолютную одержимость мужчины — мужчины, который женат, и у него дети. Он не собирается к ней уйти. Она живет от эсэмэски до эсэмэски. Пишет:
«Только не предлагайте мне порвать отношения. Я много раз пробовала это сделать — ничего не получается. Подскажите мне какой-либо выход».
Слово «одержимость» вообще, Наташа, оно имеет довольно негативные коннотации, и не только в русском языке. Где есть одержимость — там есть беснование, там есть бесы. Бесов вы можете трактовать как метафору, можете — как реальных духов зла, которые подкусывают нас на разных путях. Но для меня, в общем, состояние одержимостью другим человеком — вы не поверите, это прежде всего следствие праздности, праздности ума, праздности тела. То есть вам делать нечего, грубо говоря. При том, что вы можете любить очень сильно другого человека, но это не состояние одержимости.
Я знаю, о чем говорю, потому что я через это проходил — через состояние болезненной зацикленности на другом человеке. Ничего хорошего в этом нет, поверьте, потому что это, как правило, следствие того, что ум ваш не занят, что день ваш не расписан. Вы попросту от скуки, как это ни ужасно, заполняете свою жизнь другим человеком.
Первая работа Дуни Смирновой, которая понравилась, первая работа, которая показалась действительно оригинальной, — это фильм «Связь», потому что… Знаете, как бывает, что «от делать нечего друзья у Пушкина, а бывает от делать нечего любовь». Я тогда же об этом написал. Вот это страшное дело. Вы, как правило, зацикливаетесь… Мы! Скажем так: мы зацикливаемся на другом человеке, если у нас нет сколько-нибудь серьезного интереса в жизни. Это могут быть дети — что, в общем, как и всякая имманентность, довольно примитивно, но тоже хорошо. Это может быть сочинительство. Это могут быть путешествия. Все что угодно. Это может быть преобразование мира.
И вот, понимаете, я как раз недавно в «Снобе» прочел замечательную хронику девушки, страдающей биполярным расстройством. Сегодня все, кого ни почитаешь в Сети, жалуются на биполярное расстройство. Это как раньше ребенку ставили всегда ОРЗ. Вне зависимости от того, насморк у него, грипп, пневмония, боль в животе, это всегда было ОРЗ, которое даже расшифровывали шутки ради, как «очень распространенное заболевание». Как всем без разбору писали вегето-сосудистую дистонию, как в какое-то время, в какой-то период любому ребенку неусидчивому писали СДВГ — точно так же сегодня любому человеку, у которого резко меняется настроение, пишут «биполярное аффективное расстройство».
И вот у меня возникает… Нет, конечно, когда реально есть биполярное расстройство, то это тяжелое заболевание, в том числе, кстати, дающее довольно плохие последствия для интеллекта, как все мы знаем, и для потомства. Но если у вас просто часто и резко меняется настроение, то никаких еще оснований для разговоров о биполярном расстройстве тут, по-моему, нет.
Проблема в ином. Проблема в том, что огромное количество людей так сфокусировано на своих эмоциях и на своих состояниях, депрессиях, каких-то вплоть до суицидных маний, потому оно так сфокусировано на этом, что людям делать нечего. Вот это нормальная черта страны, которая ничем постоянно не занята, которая не имеет цели, которая не может договориться даже по простейшим, базовым принципам. Вот это трагическая ситуация.
И у меня есть ощущение, что мы отчасти сейчас повторяем эпоху Русского Серебряного века с его суицидными маниями, с его такими же депрессиями, вот с этими беспрерывными разговорами о том, что «скучно, делать нечего, депрессия, руки опускаются». Когда людям некуда жить, когда у них нет перспективы, когда они не заняты ничем, то, конечно, у них резко портится настроение.
Знаете, я иногда думаю, что прав был Владимир Леви, который мне когда-то сказал: «Ваш трудоголизм ничем не лучше алкоголизма». В каком-то смысле я много работаю потому, что это мой способ не сойти с ума. И скажу вам больше: подавляющее большинство людей, которые сегодня сохраняют здравый ум, — это трудоголики или это люди политически мотивированные, такие как Навальный. Вот Навальному некогда впадать в депрессию, он не может себе этого позволить. Мне кажется, таких людей довольно много сегодня, которые не могут себе позволить впадать в депрессию. Это волонтеры, это поисковики, это даже реставраторы. Хотя я без особого почтения отношусь к этому культу прошлого, к тому же культу такому материальному, что ли, вещевому, но лучше, в конце концов, быть историком-реставратором, чем человеком, страдающим от несчастной любви бесплодно. Ну, это как у Есенина: «И мысли до дури о штуке, катающейся между ног». Наш крупный поэт был страшно откровенен в таких вещах. Это из черновиков Анны Снегиной.
Мне кажется, что безработица — это и есть главное состояние страны сегодня. И надо, конечно, что-то с этим делать. Пока — на личном, на частном уровне. Я могу предложить массу всяких дел огромному количеству людей. У нас в серии «ЖЗЛ» много книг, которые некому заказать. У меня есть темы для журналистских расследований, которые у меня нет времени провернуть. Да и вообще есть много идей замечательных. Давайте все вместе как-то постепенно бороться с атмосферой болота.
«Как вы думаете, если бы когда-нибудь осмелевший Песков написал честную книгу о Владимире Путине, не был бы это классический плутовской роман? Ведь Путин соответствует вашему описанию трикстера: уходил в тень, воскресал, исчезал, появлялся. С ним нет постоянной спутницы. Ничего неизвестно о детях. Как много у Путина с другими знаменитыми плутами — с Холмсом, с Лениным, со Штирлицем и Бендером? »
Нет, Слава, я должен вас разочаровать. Главная черта трикстера — он всегда модернист. Трикстер — носитель морали, которая смягчает жестоковыйный мир отца. Путин может фигурировать в литературе скорее как антипод трикстера. Это фигура вариативная, факультативная, не совсем обязательная. Ну, потому что у Христа, скажем, нет антипода. У него есть предатель — Иуда. Но, конечно, Иуда не тянет на антипода Христа. Антихрист — фигура гипотетическая. Она в Библии не появляется… То есть она — провидица. Какие-то его приметы фиксируются в «Апокалипсисе», в «Откровении Иоанна Богослова», но отсутствует, к сожалению, отсутствует по-настоящему конкретная примета хоть одна этой фигуры. Это такая личность в достаточной степени гипотетическая.
Что касается другого варианта. Ну, это, например, Филипп в «Уленшпигеле». Вот есть Уленшпигель, а параллельно с ним развивается Филипп — такой ровесник и до некоторой степени симметричный антипод. Наверное, есть определенные антитрикстерские черты, например, у Волдеморта. Если Гарри Поттер действительно полноценный трикстер, то Волдеморт ему симметричен и в некотором смысле даже родственный. Если вы помните, они внешне очень похожи, только у Гарри Поттера нос есть, а у Волдеморта нет.
Путин действительно очень похож по многим параметрам на симметричную темную фигуру, на антитрикстера, потому что никаким носителем модерна он не является. Он, наоборот, консервирует этот жестоковыйный мир, понимая, что в новом мире — в мире победившего прогресса — ему совершенно нет места. Трикстер, по Липовецкому (и я здесь с ним совершенно солидарен и независимо от него к этой мысли пришел, но позже), трикстер всегда носитель прогресса; он никогда не может быть тормозом на его пути.
Поэтому хороший роман мог бы получиться о фигуре типа Навального. Но мне кажется, что Навальный для трикстера как-то слишком жесток. Хотя он веселый. По крайней мере, у него есть такой несколько сардонический юмор, как в недавней замечательной заметке про то, как сокровище пересекало границу к юбилею Юлии, ко дню рождения. Еще раз ее поздравляю. Мне кажется, что… Да, тем более что она его все время откуда-то ждет — либо с митинга, либо после отсидки. Она может, конечно, появиться рядом с ним, но большей частью это архетип Сольвейг.
А вот что касается Путина в этой ситуации, то он антитрикстер, такой король Филипп. И если бы у нас появился свой Уленшпигель, то он… Ну, он, конечно, не такой садист, как король Филипп, поджаривавший обезьянку, но он носитель всех черт такого «упорядочивателя мира», в отличие от трикстера, который его расплавляет, смягчает, его границы раздвигает. Это немножко, мне кажется… Ну, когда собственно мы с Лукьяновой писали восьмую книгу для наших детей, продолжение «Гарри Поттера», то там Гарри Поттера заваливали письмами негодующими, и все писали: «При Волдеморте был порядок!» Вот это, мне кажется, то самое.
«Почему в фильме Ларса фон Триера «Антихрист» именно женщина воплощает все зло? »
Андрей, она не зло воплощает, она воплощает хаос. Помните, что там говорит раненая лиса? Один из самых смешных и, пожалуй, таких идиотских фрагментов фильма. «Chaos reigns». Вот хаос рулит, хаос правит. Женщина воплощает в мире фон Триера всегда абсолютно хаотическое начало. Кстати, я должен вам сказать, что я довольно высоко ценю «Антихриста». Это хороший фильм. Меня к этому фильму особенно располагает то, что он понравился матери. Вот я с ней ходил, и она сказала: «Вот на пальцах же сделано какими элементарными средствами — два актера и хижина в лесу. И как страшно!» Действительно, он очень профессиональный человек. Очень страшное кино. Тут вложи гораздо большие деньги — и не напугаешь.
Очень многие меня спрашивают о «Дюнкерке». Я могу повторить только то же, что написал уже в колонке. Мне кажется, что утопия заказать Нолану картину о Великой Отечественной войне — она неосуществима, несбыточна. Потому что смотрите, какой парадокс.