Ну, Вербински это несколько надоело, и он пошел развивать свое искусство и снял «Лекарство от здоровья» («A Cure for Wellness») — фильм, который, как любят писать недоброжелатели, «оглушительно провалился», но при этом был, с моей точки зрения, шедевром, имея все шансы стать культовым. И в каком-то смысле, понимаете, послевкусие от него не отпускает многие месяцы потом. Я посмотрел его в Штатах, когда он вышел. Сначала, естественно, вышел в крайнем негодовании, но потом сделал все возможное, чтобы донести до Вербински эту позицию: «Нет, все получилось. Нет, это правильно».
И действительно, я там не следил за сюжетом, весьма путаным, но с точки зрения этих лейтмотивов, которые, по его выражению, assembling a movie — собирают картину, собирают зрелище с точки зрения этих струн, которые протянуты через фильм, это очень совершенное произведение. И потом, там несколько раз, надо вам сказать, действительно довольно страшно. Вот мы с покойным Антоном Носиком, Царствие ему небесное, сошлись в том, что фильм абсолютно несостоятельный, совершенно провальный и абсолютно прекрасный. Вот такое бывает. Я уже не говорю о том, какая там музыка, братцы! Чисто музыкальное решение этой картины — это на каком-то просто высшем техническом уровне.
«Как вы считаете, почему табуирование полового вопроса, исключение телесного из сферы духовного, их противопоставление легло в основу авраамических религий вместе с сюжетом рождения плотского стыда? Почему такой во многом второстепенный вопрос (в сравнении с проблемами спасения, бессмертия) на тысячу лет определил идеологию иудеев, христиан и мусульман? Что можно почитать на эту тему?»
Вася, я не думаю, что на такой вопрос я вам успею ответить в рамках хотя бы и двухчасовой передачи. Почитайте Синявского «Мысли врасплох». Там очень занятно, кстати, он рассуждает о том, почему половые органы отнесены в сферу срамного и, более того, в сферу нечистот. В этом есть какой-то действительно божественный вымысел, божественный замысел, если угодно, потому что самое низкое в какой-то момент становится самым высоким и почти божественным. Ну, «первое становится последним» — вот в этом заложен глубокий умысел. Подробнее говорить не могу, потому что тема не на одну программу.
Услышимся через три минуты.
У нас программа… то есть реклама не завелась, и я за этот счет эти три минуты и получил. Какая радость, братцы! Я успею ответить еще на несколько вопросов.
«Посоветуйте, что почитать в духе Ирвина Шоу».
Ну, милый, Ирвин Шоу, вообще-то, тем и отличается от прочей американской литературы, что он, формально говоря, совсем себе мейнстрим, и тогда похожих на него авторов миллион, начиная с того же…
РЕКЛАМА
«Мне кажется, люди выбирают не тех, с кем их было бы лучше всего, а тех, кто как-то вплетен в сквозную тему их жизни, — замечательная формула! — Сила личного жизненного нарратива, которая склоняет человека к выбору из разнообразия любимых. Стоит ли ей поддаваться или следует пересилить? Ведь доктор Живаго сразу понял, что Лара у него уйдет к Комаровски, и это не было хорошо для Лары. Но это ее лейтмотив».
Кирилл, блестящая формула и глубоко заданный вопрос, но… Черт! Сейчас я, наверное, печальную вещь скажу, но: надо сломать свой нарратив, если вы его поняли. Если вы увидели свой кластер, как это называет Жолковский, свой набор тем и приемов, который в вашей жизни систематически проявляется, единственная задача человека — сломать эту фабулу. Ну, собственно это же и задача литературного героя: как только герой начал действовать в соответствии с авторским замыслом, пиши пропало. А вот как только Татьяна учудила штуку и удрала замуж за генерала — вот это, как Пушкин восклицает, да, это уже действительно прорыв.
«У героя не должно быть свободной воли, — говорит Набоков, — в своих текстах я абсолютный диктатор». Но, может быть, именно это иногда и делает его тексты несколько предсказуемыми. Он этим гордится, что Куильти предсказан с самого начала, а Гумберт мог бы попытаться побороться. И кстати, Кругу удалось прорвать круг (если вы помните «Bend Sinister»). Так что у меня есть стойкое убеждение, что как только вы увидели схему своей жизни, воспроизводящуюся схему своего сюжета — ломайте его.
Что касается — как выбирать своих. Понимаете, это, к сожалению, совсем просто. Господь дал нам на эту тему безошибочное чутье. Я в последней колонке в «Русском пионере» пытаюсь писать, чем обладание отличается от любви, тысяча первая попытка что-то сформулировать на эту тему. Обладание или сожительство — оно вполне возможно без любви. Любовь — это такая форма болезненной, кровавой, мучительной зависимости, когда вы чувствуете человека безошибочно близким, страшно своим, и это всегда взаимно. Это порождает такую зависимость страшную, что по сравнению с ней любой творческий бред, любая маниакальная одержимость — это все ерунда.
Я беру сейчас не цвейговский амок, который во многом… или мопассановскую страсть, которая во многом предопределяется именно телесным желанием, буйством желаний. Нет. Тут такая глубокая, такая страшная глубина понимания, такая эмпатия, такое полное взаимопроникновение! Вот у Веллера в «Самовар» вставлен такой рассказ маленький «Чуча-муча, пегий ослик» — вот это один из лучших рассказов о любви, написанных в постсоветской России. Такой мучительный текст, прямо ну железом по стеклу!
И Лев Толстой — наверное, самый глубокий психолог в русской литературе — когда-то сказал Горькому: «Не та баба страшна, которая держит за …, а та, которая держит за душу». Вот когда вас держат за душу — это такая форма зависимости, что по сравнению с ней любая эротика, понимаете, отдыхает; когда все время ты испытываешь странную смесь нежности, сострадания, умиления.
И уж в последнюю очередь это похоть, потому что похоть как раз очень часто мешает. И вот у меня столько раз было это телесно-душевное раздвоение, что просто… Я знаю всегда, когда это любовь, когда мне отзываются абсолютно. Такое со мной бывало. И я не знаю, желать вам этого или не желать. А как только вы проследите свой инвариант, избавьтесь от него немедленно.
Лекция о Гиппиус? Хотите – давайте.
«Где вы будете выступать в Сан-Диего?»
У меня будет серия выступлений в Сан-Хосе 1 и 2 ноября, в Сан-Диего — 29-го, и 30-го — в Сан-Франциско. Но где будет это выступление в Сан-Диего? Оно будет где-то в университете. Но если вы посмотрите (вы там живете, вам проще) рекламу, объявления, вы найдете обязательно. Приходите. Я только не знаю, насколько это… Да, ну и приходите в Вену, конечно, 18-го. Тоже я не знаю, насколько вы там попадете, не попадете. Волшебное слово вам в помощь.
«Видите ли вы в современной политике трикстера? Если да, то кто он?»
Пока нет. Понимаете, мои студенты предложили как вариант Трампа. Если написать нового «Уленшпигеля», то писать историю о борьбе с трамповским Чен Ыном. Ким Чен Ын вполне тянет на Филиппа Испанского, но как-то туго тянет на трикстера, как-то туго тянет на Тиля Трамп. Можно сделать, но зачем делать ему такое хорошее?
«Как по-вашему, если бы Базаров дожил каких-то восемь лет до русского перевода «Капитала», что бы из этого вышло?»
Ну, он бы мог и по-немецки прочесть. Хотя мог и у Лопатина… Знаете, ничего бы не вышло. Витя, не думайте, пожалуйста, что Базаров запал бы на Маркса. Для Базарова, сугубого эмпирика, научной экономики быть не может, он верит только в биологию. А экономика (совершенно справедливо, кстати), мне кажется, проходила бы у него по разряду отечественной такой психологии. Ну, это и есть общественная психология, особенно в отечественном варианте. Мне кажется, для него все науки, кроме точных и строгих (и социология бы точно попала в разряд нестрогих), они — просто сотрясение воздуха. Базаров — человек практики и человек дела.
«Где находят всех этих ребят на соцопросах, которые создают ощущение стройных рядов?»
Не знаю. Я думаю, что в современной России о социологии говорить бессмысленно.
«The Body Artist» Дона Делилло, небольшая новелла, 120 страниц, — это усталость от «Underworld» или отдельная книга, изданный остаток неподошедшего материала?»
Видите, «Underworld» я читал и, честно говоря, не понимаю мотивов вот этого всеобщего восторга — наверное, слишком американская книга. А что касается «Body Artist», то я, грешным делом, его и читать не стал. Вот «Zero K», этот последний роман, я прочел с любопытством живейшим (тот, который про криогенные техники). Вообще мне кажется, что Дон Делилло — при всем своем замечательном таланте писатель он очень неровный и довольно эклектичный. На его фоне Пинчон, конечно, маг и волшебник.
«В связи с последними событиями в Европе (Brexit, референдум в Шотландии, Каталонии) что вам кажется лучше — объединяться, как гласит лозунг, или размежевываться?»
Я всегда уверен, что степень свободы системы — это степень ее сложности. Поэтому когда мы вместе — мы сложнее. И я совершенно согласен с Льосой… Вот приятно, что можно старшего брата позвать в драке на помощь, сослаться на авторитет. Льоса говорит: «Любой национализм упрощает и ужесточает мир, и любые разделения совершенно не нужны».
«Выкладывая свое мнение по поводу и без, — что значит «по поводу и без»? Вы спрашиваете, я выкладываю, — вы превращаетесь в довлатовского спеца по всем вопросам, шута. Танки защищали не вас, а монополию Ельцина и подельников дербанить страну».
Ну, на эту тему, я думаю, мы скоро поспорим с Татьяной Борисовной Юмашевой, которая вроде дала согласие на разговор. Мы увиделись в Екатеринбурге с дочерью Бориса Николаевича. А что касается — превращаюсь ли я в шута или в спеца по всем вопросам. В шута превращается тот, кто пишет мне, понимаете, неотступно, иногда по три вопроса в каждую программу, то есть — вы. Мое мнение вас очень серьезно волнует. Конечно, вы сознаете некоторую бездну между мною и вами. Это вас бесит, заводит, вы начинаете хамить. Но это хорошо. Это показывает, что вы не безнадеж