«Театр Сац 1–2 декабря представляет премьеру балета «Аэлита», посвятив ее юбилею революции. В чем злободневность этого сюжета? Какими смыслами вы бы наделили героев?»
Видите, какая штука? Роман «Аэлита» имеет довольно долгую традицию критической рецепции. О нем довольно подробно писал в частности Тынянов, который сказал, что «полное есть ощущение, что перед нами фильма, действие которой вдруг прерывается, потому что, прорвав экран, к нам просовывается красноармеец Гусев». Все остальные персонажи двухмерные, а Гусев — живой, и от него пахнет табачищем, ружейной смазкой, он сразу же устанавливает свои правила. Ну конечно, пластически убедительнее и совершенней всего Гусев.
Что касается романа в целом, какие смыслы он несет — вот здесь я рискнул бы сказать, что это глубоко нэповский роман. Он, как и весь НЭП, остается поверхностно советским, и в нем даже есть попытка описать восстание на Марсе. Но внутри это глубоко нэповская книга, в которой есть все, что привлекает зарубежного и соответственно советского довольно низкопробного, даже фэзэушного читателя. Читателя неопытного. Это не недостатки его, ему негде было выучиться. Просто это ориентация вот на такую литературу, на нетребовательного читателя. Тут есть любовь, космическое путешествие, абсолютно жюльверновское, совершенно.
Ну капитан Гаттерас был вообще любимым героем Толстого, и он написал об этом замечательную совершенно новеллу про капитана Гаттераса и советских детей, таких юных путешественников и радистов, безумно увлеченных всеми этими играми в папанинцев и исследователей льда. Такой жюльверновский роман с любовной линией марсианской, с двумя влюбленными марсианками, Ихой и Аэлитой. Это нэповская книга, такая попытка освоения советской тематики с помощью самых трэшевых средств. Не могу сказать, что я люблю «Аэлиту».
И даже будучи искренен, скажу, что великий экспрессионистский роман, действительно как фильмовый сценарий, «Гиперболоид инженера Гарина», где дан, наверное, самый яркий образ Ленина во всей русской прозе, да и мировой — этот роман мне представляется качественно гораздо более удачным. Что касается «Аэлиты», ну такая проба пера по возвращении из эмиграции. Даже, по-моему, он в эмиграции еще начат. Такая попытка написать идейный трэшак.
Ну, какие современные там можно найти смыслы? Понимаете, сейчас очень много говорят об освоении Марса, и о том, что мы собираемся туда лететь, и американцы. Мне кажется, что это способ такой экстенсивный. Это экспансия, вместо того чтобы заглянуть в себя. Вот мы уже Марс покоряем, а некоторые провинциальные города России у нас выглядят уже почти как лунный пейзаж. Мне кажется, что надо все-таки сначала разобраться с собой.
Ну помните, как уже у упоминавшегося сегодня Александра Житинского, в его раннем рассказе «Микроб», там автор, биолог, спрашивает микроба: «Ты какой?» Говорит: «Я холерный. А ты какой?» — и он понимает, что он не может ответить. Как мы с вами не можем ответить на вопрос о нашем предназначении. И микроб, большой пушистый микроб, ему назидательно говорит: «Вот видишь, а лезешь к другим в душу со своей трубой». Вот это примерно так же и здесь, мне кажется. Довольно симпатичная мысль, нечего нам пока, мне кажется, делать на Марсе.
«Я предлагаю сделать качественный детский канал на YouTube, это самая популярная площадка у школьников. Готовы ли вы помогать?»
Да готов, конечно. Я даже вам отдам всех своих страстно жаждущих работы детей из так называемой новой школы, потому что у меня там есть творческий семинар «Мастерская», туда бегают человек тридцать, которые хотят делать журнал. И вроде у нас есть договоренность об этом журнале. Но я вам их отдам с удовольствием.
Кстати, вот тут очень много вопросов насчет Нового года. Вроде бы, слава богу, мне пока пообещали Новый год на «Эхе», во всяком случае участие в нем. Уже в третий раз подряд, я надеюсь, мы будем это делать. И у меня появилась такая странная мысль по поводу эксплуатации детского труда. Ну, раз они так хотят безумно, и раз у них столько идей, не сделать ли нам этот Новый год отчасти силами нашей прогрессивной детворы? Они договорятся с родителями, их отпустят на ночь на «Эхо». И они в принципе вполне готовы, как я понимаю, сделать некоторую часть работы самостоятельно — какие-то репортажи, монтажи, чтения стихов, разговоры, дискуссии, репортажи с московских улиц, ночные включения. Они все это безумно хотят сделать, и у них очень в принципе все с мозгами хорошо, они как бы готовы поучаствовать. Вот скажите, хотите ли этого вы, и вообще какие у вас есть пожелания на новогоднюю ночь.
Тут очень многие спрашивают, как сложилась судьба хомяка Крупской, поскольку это был год 100-летия открытия короткохвостого хомяка. Очень многие интересуются, какова судьба этого хомяка. Прекрасно все у этой Крупской, она разожралась до совершенно чудовищных размеров, она очень хорошо себя чувствует. Мы ее, если хотите, принесем в студию. Тогда она досталась молодой поэтессе из Воронежа Наташе Косякиной, которая приехала туда, со страшной силой, первой. У нас был конкурс — хомяк достанется первому приехавшему. И под бой курантов на костылях вломилась в студию Наташа Косякина. Это просто был какой-то ну шок для всех присутствующих. И она получила эту свою Крупскую совершенно заслуженно. Значит, я надеюсь, что Крупская будет присутствовать в студии.
Но какие у вас будут пожелания, каких людей вы бы хотели видеть, какие идеи, какие есть у вас игры творческие, развивающие, что вы хотите на этот Новый год? Я со своей стороны думал сделать поэтический концерт, записав главных поэтов современной России — ну, всех их в студию не позовешь, но записав их любимые стихи и поздравления аудитории «Эха». Я хотел бы это сделать. Но, к сожалению, это не у всех находит понимание, и вряд ли большинство захочет слушать поэтический вечер, хотя бы это были и самые лучшие поэты современной России, на мой, во всяком случае, вкус. Поэтому вы мне пишите, чего хотите. Мы попробуем это сделать весело.
И если правда кому-то из вас захочется увидеть там детей, то я, конечно, тоже это приветствую. Потому что никакого использования детского труда в этом нет, это, по-моему, даже в каком-то смысле увлекательно. Родители будут в курсе. Мне хочется сделать Новый год на «Эхе» силами подростков, понимаете, потому что за время работы этих двух семинаров — «Бейкер-стрит», где расследования происходят, и «Творческая мастерская» — я обнаружил какое-то просто феноменальное разнообразие способностей, талантов, идей у этих детей. Если бы мы их позвали в студию, мне кажется, вам будет интереснее.
«Человек нужен Богу совсем не для игры в прятки, а просто Бог не может воздействовать на физический мир непосредственно, а человеку это возможно».
Вот это уже второе письмо на эту же тему. Действительно, была интересная, конечно, идея Юлия Дубова, что Бог грешить не может, поэтому он грешит человеком. Это еще веселее. Но, к сожалению, это все еще не отвечает на вопрос о цели. Хотя, безусловно, концепция необычайно привлекательна.
«Я пытаюсь задуматься над содержанием отечественного метадискурса, который нужно безоговорочно принять, чтобы видеть смысл в действиях власти. Его называют «осажденная крепость». Но в чем его содержание? Есть ли документ, трактат, литературная основа, откуда взялся дискурс «Россия — носительница правды»?»
Ну понимаете, так-то в принципе надо обращаться еще к «Слову про закон и благодать», вероятно, потому что там впервые доказано, что у всех закон, а в православии благодать. Но это не совсем доказано, но вброшена эта мысль. Я не знаю, понимаете, я не могу вам назвать основополагающего текста, в котором была бы каким-то образом заложена эта замечательная триада — самодержавие, православие, народность. Было ли это где-то до Уварова? Ведь Уваров не с неба это взял, не с потолка. Это же не было ему транслировано властью. Действительно, идея, что «Россия — страна богоносного народа, народа-богоносца, а все остальные лежат во зле» — наверное, это откуда-то взялось. Но самое ужасное, что я не могу найти источник.
Одно меня как-то убеждает в том, что все эти идеи западного происхождения. В российских таких ура-патриотических текстах, особенно в славянофильских текстах XIX века, очень распространен такой постпозитив: «Среди лесов глухих да полей тучных Русь святая, народ православный, весть благая», — и так далее. Все эти постпозитивы, они восходят, мне кажется, к французскому, в котором постпозитивные определения довольно частая вещь. То есть это не русская грамматика, это откуда-то позаимствовано.
Но это отдельный разговор, и я не рискну его вести, это какой-то очень грамотный источниковед, знающий и русскую, и западную литературу XVIII–XIX веков. Первым на ум приходит Зорин, вторым — Олег Проскурин, мне кажется, они могли бы подсказать. Кстати, у Веры Проскуриной есть замечательная работа об идеологии Екатерины Великой. И мне кажется, что где-то там гнездится это стилистическое оформление осажденной крепости и местной уникальности. В любом случае, надо искать, мне кажется, среди переписки Екатерины Великой с Дидро и иными. Иначе, во всяком случае, не найдешь. Это нужно очень глубоко знать ситуацию.
«Я согласна, что все жители Германии 33-го года, поддержавшие Гитлера, виновны в том, что произошло после. Но ефрейтору 22-го года рождения, о котором говорит Коля из Уренгоя, тогда было 11. А к моменту его совершеннолетия у него было два варианта — самоубийство или служба в армии. К тому же все годы своего взросления он слушал пропаганду в школе о судетских немцах, зверски убитых, российских царей германского происхождения, и прекрасном будущем Вермахта, и прекрасном будущем Рейха. Можно ли считать его виноватым? Значит ли это, что такой же ответственности и независимости мы требуем от сегодняшних школьников?»
Да, значит. Ну а что такого, слушайте? Почему-то Софи Шолль, которую гильотинировали за «Белую розу» и которой было 23 года или 22, почему-то у нее хватило ума, хотя она была в Гитлерюгенде. У нее хватило ума раскаяться. Ну, там не в Гитлерюгенде, в какой-то молодежной организации. Почему-то у нее хватило ума все понять про фашизм и создать такую организацию. Да совершенно не обязательно было распространять листовки, можно было так или иначе… Вот ее брат, например, нашел способ в армию не пойти. Очень многие дезертировали, а другие боролись.