шком за собой следить — мне кажется, это болезнь.
А тебе, бедный rico76, печальный одиночка, у которого нет других радостей, кроме как на форуме хрюкнуть, могу я сказать одно: пора бы уже и тебе немного последить за собой, ведь жизнь проходит. Что ты вспомнишь? Что ты вспомнишь о себе? Что у тебя было? Мне, конечно, приятно, что я тебя раздражаю, потому что ты смотришь на меня, и как-то тебе хочется тоже что-то из себя представлять, и ты не можешь. Ну, милый мой, ведь не одной же завистью жив человек. Надо же что-то, в конце концов, представлять из себя, делать какое-то сознательное усилие. Начни, я не знаю, выпиливать рамочки, помогать обездоленным, ходить за больными, я не знаю, мыться. Ну что-то начни уже делать, в конце концов! Иначе твоя жизнь так и уйдет в беспрерывную вонь. Кому от этого хорошо?
«Что такое Дудь? Почему никто, кроме него, сейчас не может сделать ничего интересного?»
У меня есть ощущение, что Дудь просто один из немногих сейчас профессионалов, вот и все. Сегодня же вообще обратить внимание на себя не трудно — достаточно хорошо уметь что-то одно. Это, вообще говоря, не проблема. Посмотрите, что сегодня подавляющее большинство российских фильмов, в которых есть хоть что-то, получают своего зрителя. Книга, если она хоть чем-то замечательна, находит издателя. Журналист, если он хоть что-то умеет, становится звездой. У нас сейчас страшное безрыбье.
Дудь профессионален — по крайней мере, в том аспекте, что он тщательно готовится к интервью. Мне не очень нравится его агрессивный стиль, потому что… Как сказал когда-то Лев Александрович Аннинский, один из моих учителей: «Мне не интересно качество текста, мне интересно состояние художника». Качество текста мне интересно, конечно, но состояние художника важнее, и поэтому я не пытаюсь в интервью добиться какого-то саморазоблачения, какой-то правды. Мне интересно понять, что у человека внутри. Но Дудь, прижимая к стене своих собеседников, он, безусловно, интересен. Я несколько интервью посмотрел. Он умеет разговаривать, и ему интересно самому. Вообще профессионал — это уже полдела, если не три четверти.
Вот меня там тоже спрашивают: «В чем секрет пьес Островского?» Исключительно в том, что это хорошие пьесы, они хорошо ставятся, они нужны так или иначе зрителю. Не говоря уже о том, что это всегда интересно.
«Прочитал высказывание Цветаевой о Маяковском: «Маяковский — один сплошной грех перед Богом, вина такая огромная, что надо молчать. Падший Ангел. Архангел». Какие основания у нее были иметь такое мнение?»
Главным образом — «Облако в штанах» (он же «Тринадцатый апостол»). Лишний, отвергнутый апостол, отвергнутый ученик.
«Неуважаемый, вы ведь не хотите победить Путина с его чубайсами, прохоровыми, дворковичами, зюгановыми… Вы удобно устроились на этой теме голубем, но не мира, а тем что гадит. Вам же самому сделать что-то хорошее и действительно значимое — слабо. Вы профессором и преподавателем себя мните, а на деле вы сын, отказавшийся от отца. И Сталин ни при чем…»
Нет, я отнюдь не сын, отказавшийся от отца, понимаете. Напротив. Если вы моим отцом называете Путина, то… А если вы считаете, что я отказался от своего отца, потому что я ношу не фамилию Зильбертруд, а фамилию Быков, то вы ведь от кого-то знаете про мою фамилию Зильбертруд, и знаете вы прежде всего от меня. Мне совершенно нечего стыдиться. Очень много, к сожалению, есть таких дураков, которые думают, что, отказавшись от отца, я отказался от своего еврейства. Я отказался от любых идентичностей врожденных — национальных, местнических, москвических. Я совершенно не хочу зависеть от своих врожденных данных. Но отказываться от того, что я есть — никогда. Просто никогда нельзя этим бравировать и гордиться.
Гордиться своей национальностью и местом рождения может только человек ни на что не способный. И вот один из них — это как раз вы под вашим ником rips2. Вы даже отказались от имени. Вы даже не обратились ко мне напрямую, хотя моя почта dmibykov@yandex.ru прекрасно известна. Вы гадите на форуме под ником. Вы боитесь открыть лицо. А уж что я сделал хорошего и действительно значимого — я хвалиться не буду. Но уверяю вас — сделал. Именно поэтому вы слушаете меня, а не я — вас. Вы живете мной, вы ждете возможности диалога со мной, а не я с вами.
Мне очень нравится, что как-то вся эта бесовщина, которой обычно мало на форуме, она сейчас подактивизировалась: то ли действительно в святые дни вокруг Рождества вылезает нечисть, то ли действительно я все больше эту нечисть раздражаю. И как-то это начинает меня, пожалуй, радовать.
«Мне нравится ваша теория о том, что «автор свои мысли вкладывает в уста негативного или малосимпатичного персонажа»».
Игорь, это не моя теория. Это Леонов дал такой совет Чуковскому: «Заветные мысли вкладываются отрицательному герою, — ну, как Грацианскому, например, в «Русском лесе», — чтобы не подумали на вас».
«Горьковский Тимофей Варавка говорит: «Дерзкие словечки дешево стоят». Это высказывание скептика. Мог ли так думать Горький?»
Нет, ну конечно. Варавка — это довольно неприятный тип. Всем читателям запоминаются его ступни овальные, как блюдо для рыбы. От всего Варавки начинает пахнуть рыбой сразу. Бородатый, скучный. Варавка — трус. Ну что там? «Дерзкие словечки дешево стоят»? Ну, он это говорит, во-первых, впроброс. Но Варавка — это человек, который как раз от своей дочери Лидии очень резко отличается. Он трусоватый, мягкий такой, снобовитый. А Лидия — вот она не боится жить. Лидия, пожалуй, самая симпатичная героиня в «Самгине».
«Если писать о несчастной любви так банально и пошло, то зачем же она вообще нужна?»
Знаете, она нужна для верного самоощущения. Очень интересно почувствовать себя нелюбимым — и почувствовать себя нелюбимым не только с женщиной, а как-то вот богоотверженным, как у Маяковского это стало мощным источником драйва. Ведь сюжет «Облака в штанах» — это четыре любовные неудачи: неудача в любви, неудача в творчестве, потому что мир его не принимает, неудача социальная и неудача в вере (Бог не слышит, Бог не любит). Тринадцатый апостол, несчастливый, нелюбимый апостол.
Кстати, гораздо более камерно и менее истерично эта же тема выражена у Кушнера:
Быть нелюбимым, Боже мой,
Какое счастье быть несчастным,
Идти под дождиком домой
С лицом потерянным и красным.
Вот быть нелюбимым в метафизическом смысле, быть отвергнутым — это очень интересный опыт. Мы иногда чувствуем себя в гармонии с Богом, в симфонии с ним. Мы чувствуем, что он как бы он о нас заботится. А иногда, особенно выходя на улицу в метель, мы чувствуем, что мир нам враждебен. И это тоже бесценный опыт — почувствовать себя разлюбленным и богооставленным. Это опыт, который, кроме несчастной любви, нам, пожалуй, ничто не дает. Ну, в очень травматичном виде он переживается и в других ситуациях, а в самом мягком, как такая прививка, нам дает это несчастная любовь. Мы понимаем, что нас, оказывается, не все любят. Когда мы живем с родителями, мы думаем, что нас все обязаны любить; мы хорошие, ведь мы ничего плохого не делаем. И вдруг мы понимаем, что мы, такие хорошие, совершенно не нужны вот этой женщине, а нужен ей законченный мерзавец, понимаете. Фарятьев не нужен, а нужен Бетхудов (обращаясь к замечательной пьесе Любови Соколовой). И вот это повод задуматься довольно серьезный. И надо научиться формировать свою позицию относительно этого. Вот я сейчас написал как раз на эту тему поэмку небольшую, надеюсь ее в ближайшее время напечатать. Она вот об этом самом. Это опыт полезный, в каком-то смысле необходимый.
Вот я хотел бы сказать о теме, которая меня очень занимает сейчас. Тут спрашивают о любимом журнале. Вот Володя Соловьев, которого я хорошо знаю и уважаю, поставил вопрос перед Владимиром Путиным о премии «Заслуженный журналист». Я бы назвал заслуженным журналистом (нашего, кстати, новогоднего гостя) Наума Нима — человека, который героическими усилиями издает журнал «Неволя», единственный в России журнал о пенитенциарной системе. Вот кого бы я наградил. Но наградил бы не от Путина. Я не думаю, что ему это нужно. Я бы его наградил грантом или какими-то деньгами, потому что он этот журнал делает на деньги, добываемые с разных сторон, из разных источников. И вот сейчас у него нет денег на издание журнала «Неволя» на ближайшие полгода. Там нужны ничтожные деньги для человека сколько-нибудь состоятельного — 27 тысяч евро нужно на полгода. Журнал выходит раз в два месяца. Это журнал о том, что происходит в тюрьмах. Это конкурсы поэзии и публикаций тех, кто сидит. Это помощь тем, кто устраивается после отсидки. Единственный в России журнал на пенитенциарные темы, хотя эта система в России одна из самых страшных в мире, аж уж в России она просто страшнее всего остального, что тут есть.
Поэтому если вы… Напоминаю: Наум Ним. Вот давайте, может, устроим или какой-то краудфандинг, или, может быть, найдется добрая душа какая-то, которая мне напишет на dmibykov@yandex.ru, которая поможет этому журналу. Человек он кристальный, вы его знаете. Он очень большой писатель. Вот только что вышел его роман «Юби» — по-моему, одна из лучших книг прошлого года — в издательстве «Время», очень страшная такая. Его повесть «До петушиного крика» когда-то меня действительно глубоко перепахала. А уж «Звезда светлая и утренняя» — чего там говорить. Я думаю, после Шаламова и Марченко это самая страшная, честная и самая все-таки мастерская, конечно, лагерная проза. Но у него не только об этом. У него и замечательная, победившая на конкурсе Стругацких книга «Господи, сделай так…», и замечательный роман «Пассажиры». У него много всего.
Но Ним интересен мне вот сейчас как издатель этого единственного в России журнала. Может быть, найдутся люди, готовые его поддержать. Да, премия «Заслуженный журналист» нужна. Но давайте… Как говорит Маяковский: «Так зачем же увеличивать число самоубийств? Лучше увеличить изготовление чернил». Давайте поможем каким-то образом человеку делать этот журнал. Не знаю, краудфандингом надо это делать, либо найдется какой-то меценат, либо издатель, который поможет. Но я абсолютно уверен, что журнал «Неволя» в России должен существовать, потому что хоть один луч