бвения», которая для меня одна из самых важных книг.
«Как вы относитесь к политическим и религиозно-философским взглядам Зубова?»
Мне они чрезвычайно интересны. В любом случае, он один из лучших лекторов по истории религии, которых я знаю. Мне очень интересно всегда его слушать и с ним говорить.
«Что вы можете сказать о Владимире Канторе как о писателе и мыслителе?»
Я мало знаю его как мыслителя, а больше — как писателя. Он автор повести «Крокодил» в своё время, которая показалась мне несколько опоздавшей. У него есть довольно интересные публицистические работы, но, к сожалению, в плане стиля меня это ничем не задевает. Это мне кажется недостаточно энергичным.
«Как вы оцениваете драматургию Гавела, в частности пьесу «Протест»?»
Уже говорил об этом в прошлый раз. Мне кажется, что Гавел сильнее как политик, чем как драматург.
«Планируете ли вы написать теоретическую работу по литературоведению?»
Да я их написал довольно много. Тут и два учебника по советской литературе, как я представляю их себе. Не столько учебник, сколько сборник лекций и очерков, но это можно рассматривать как учебник. Думаю, что книжка про Маяковского вполне себе литературоведческая, хотя я заранее чувствую, сколько на неё будет вылито яду. Правда, сейчас время так складывается, что будет не до неё, как я надеюсь. Мне кажется, её прочтут десять человек, а поймут пять.
«Есть ли у журналистики в России какое-то будущее?»
Ослепительное! Понимаете, когда всё запущено, то потом, как правило, наступает ослепительное будущее.
«Ваше мнение о книге Романа Редлиха «Предатель»».
Впервые слышу о ней. Ну, теперь придётся…
«Смотрели ли вы фильм «Ангелы революции» Алексея Федорченко? — да. — Интересно ваше мнение о прозе Дениса Осокина, которая лежит в основе фильмов Федорченко».
Насколько я знаю, в основе «Ангелов революции» лежит подлинная история. Осокин там, по-моему, или не участвовал, или участвовал минимально. Не знаю. Уточню. Что касается самого фильма, то это фильм прекрасный, просто прекрасный. Я вообще Федорченко очень люблю, и люблю, начиная с «Первых на Луне», такого mockumentary. И вообще мне кажется, что Алексей Федорченко — это сказочно одарённый человек. Многое мне в фильме кажется, может быть, затянутым.
Понимаете, про эту эпоху вообще интересно снимать, — про эпоху раннего революционного энтузиазма. Я глубоко убеждён, что лучший фильм Митты, кроме «Сказки странствий» и «Экипажа», — это его последняя картина «Шагал — Малевич». Она даже лучше, чем… Да, ещё, конечно, «Гори, гори, моя звезда». «Гори, гори, моя звезда» — конечно, шедевр. Вот на этом уровне, мне кажется, «Шагал — Малевич». Но Митта очень умеет делать «мясо» сюжета, напряжение, все линии замечательно сходятся tutti quanti.
А вот что касается «Ангелов революции», то он, мне кажется, немножко провисает (но сейчас всё провисает), он недостаточно структурирован. Но на уровне изображения, на уровне повествования, на уровне самой идеи этого столкновения советской власти и язычества… Это просто блестящая идея! Так что мои ему поздравления.
«Приходилось слышать, что роман, в отличие от большинства жанров, требует от автора максимального напряжения всех творческих и физических сил, выжимает досуха. Справедливо ли это утверждение?»
Нет. Как правильно пишет Стивен Кинг, роман как раз не самый трудный жанр, потому что он даёт вам пространство, даёт возможность взять массой. Самый трудный жанр — рассказ. Самый лёгкий жанр — лирическое стихотворение. После него подзаряжаешься, чувствуешь удачу и с этой удачей долго потом ходишь. Когда-то Лев Лосев замечательно сказал: «Когда с утра напишешь стихотворение, весь день живёшь с ощущением удачи. Проблема только в том, что делать в остальные 23 часа». Это совершенно верно, да.
«Как вы думаете, заниматься пиратством — это небольшой грех для интеллигента?»
Да, я думаю, небольшой. Я не хочу агитировать в пользу пиратства, потому что ещё, чего доброго, скажут, что я к нему призываю, но я считаю, что получать деньги за литературу неправильно. Это так же неправильно, как и получать деньги за любовь. Литература должна быть второй профессией, а у писателя должна быть первая. Это может быть педагогика, журналистика, медицина — всё что угодно. Я хочу, чтобы все мои книги лежали в открытом доступе — просто для того, чтобы мои идеи шире распространялись. Понимаете, либо мои идеи будут всем доступны — и тогда я буду жить в лучшем мире; либо я получу чуть больше денег, но понимать меня будет пять человек. Я за то, чтобы мои книги… Только мои! Я не призываю никого, но я за то, чтобы мои книги, мои фильмы, мои публичные выступления были доступным максимальному числу людей. У меня спрашивают, как я отношусь к тому, что выкладывают лекции. Совершенно солидарен. В каждом заборе должна быть дырка. Пожалуйста, выкладывайте.
«Смотрю документальный минисериал «Мужчины, которые построили Америку» (Рокфеллер, Форд, Карнеги и т.д.). Напрашивается вопрос: а будет ли лет через пятьдесят сериал «Мужчины, которые построили Россию»?»
Будет, конечно. Только вопрос: кто будут эти мужчины? Это не должен быть сериал про Николая I, или про Витте, или про Победоносцева. Это должен быть сериал про тех, кто создал российское национальное богатство — культуру, специфическую российскую психологию. Для меня самая любимая фигура — это Менделеев. Абсолютно универсальный человек! И не потому, что он занимался соединением спиртов с водою, а потому, что он привёл мир в порядок. Благодаря его таблице в мире появились стройность и упорядоченность.
Вернёмся через три минуты.
РЕКЛАМА
― Работаем! У нас, я напоминаю, программа «Один», Быков в эфире отвечает на всякие вопросы.
«Как вы относитесь к делу Варвары Карауловой, и что вообще делать с молодыми людьми, поддающимися вербовке в террористические организации?»
Прежде всего — создать условия, при которых талантливым молодым людям будет чем заняться, а не участвовать в сомнительных пассионарных проектах. Настоящая пассионарность — это коллективная, артельная весёлая работа на передовых рубежах. Если у вас появляются такие люди, как Варвара Караулова — человек явно цельный, неглупый, готовый отдать жизнь за идею, — так вы им дайте эту идею, дайте им работу. Не надо их ограничивать везде. Если у вас господствуют тотальная ложь в молодёжной политике и тотальная пропаганда на телевидении, ну что делать такому человеку? Ведь поведение Варвары Карауловой, которая могла бы принадлежать, вообще-то, к интеллектуальной элите общества, — это диагноз этому обществу. И я считаю, что следовало бы Варвару Караулову как-то… Во-первых, я считаю, что её можно вполне отпустить на подписку о невыезде. Ну, я не смею давать советы, но я так думаю. А во-вторых, я абсолютно убеждён, что Варваре Карауловой (теперь её зовут Александра) надо найти дело — и тогда у неё всё будет в порядке.
«Спасибо за лекцию о Золя. Подсел на «Ругон-Маккаров»».
Ну слава тебе господи, наконец-то!
«Какие у вас предчувствия в связи с грядущими воплощениями классических типажей русских поэтов? Откуда явятся и будут ли такие же феномены, вроде того, что вы говорили (что Некрасов в XX веке раскололся на Маяковского и Есенина)? Какие предпосылки и намёки судьбы?»
О предпосылках и намёках судьбы лучше меня разбирается Юрий Арабов, но мне кажется, что есть все предпосылки к тому, чтобы у нас сейчас воспроизвелись ситуации Серебряного века, потому что бурное развитие интеллекта при минимальных политических свободах приводит к ситуации «теплицы», к ситуации застоя. У нас в 70-е годы это было. Я думаю, у нас это будет и сейчас. И хорошее, бурное развитие русской поэзии, которое я сейчас наблюдаю, меня наводит на эту же мысль.
Что касается воплощения и копий. Мне кажется, что сегодня Захар Прилепин воспроизводит достаточно точно и биографию, и основные локации Максима Горького. И «подмаксимки» — такие «подзахарки» — вокруг него тоже существуют. Я Горького люблю, и для меня нет ничего унизительного в таком сравнении. Сам Захар, я знаю, не очень это одобряет. Но, по-моему, как раз в его развитии он будет проходить основные горьковские стадии. Будет интересно на это посмотреть, потому что вообще за интересными людьми наблюдать интересно. Мне кажется, есть и несколько других людей, которые мне малоприятны и которых я называть не хочу, но которые достаточно точно копируют публицистов веховского толка. Вы знаете, что к «Вехам» моё отношение радикально дурное.
Вообще я вам хочу сказать одну забавную штуку. Когда я правил книжку о Маяковском перед тем, как её сдать в печать, я там обратил внимание и целую главу вписал неожиданно. В России борются всегда два типажа, два сверхчеловека — Базаров и Санин. Базаров — это человек эпохи реформ, сверхчеловек эпохи реформ; он борется, он знает, что надо. Маяковского попрекали в 1928 году именно нигилизмом. Зелинский написал довольно гнусную статью (естественно, в журнале «На литературном посту»), где от имени конструктивистов говорил: «Да ну, русский нигилизм — он какой-то слабый, какой-то золотушный, он весь из социального протеста. Нет в нём дисциплины. А вот дисциплина — это мы и сила, это мы…» — и так далее.
И пришёл Санин. Санин говорил: «Как можно, чтобы человек мечтал о конституции, а дома у него была грязь, и сам он своей жизнью не занимается?» Это то, что написал Гершензон в «Вехах»: «Русская интеллигенция всех учит и спасает, а сама не умеет себя вести, и у неё всегда грязно». Да, может быть, это отчасти и верно. Просто время выбрано уж больно гнусное для того, чтобы об этом говорить.
Конечно, как бы мы ни относились к Базарову, у Базарова есть свои пороки, но Базаров думает об общем благе, Базаров по отношению к себе никак не гедонист. А Санин — это животное, это просто самодовольная скотина. И драма Маяковского в 1928 году — это драма Базарова среди Саниных. Видите ли, в России же эти инкарнации вечно повторяются. Сегодня очень много Саниных — культ здоровья, эгоизма, потребления. И все эти разговоры: «Я не пойду на площадь! Я не демшиза! А мне вообще без разницы! Я человек свободный и независимый!» Ты должен быть свободным и не